НЕПАРНОКОПЫТНЫЕ

Зоологи XIX в. ещё объединяли лошадей, бы­ков, оленей и т. д. в единую группу «копыт­ных». В наше время наукой установлено, что, к примеру, антилопа и зебра не более родственны друг другу, чем каждая из них, скажем, льву. «Копытные» — это несколько групп млекопитающих, возникших независимо друг от друга. Одна из них характеризуется чётным числом пальцев на ногах. Другая — нечётным (это ло­шади, зебры, тапиры и носороги). Этой группе (отряду непарнокопытных) и посвящена данная статья.

ЛОШАДИ

Наши домашние лошади своим изяществом, грацией, благородством давно покорили сер­дца людей. Весь облик лошади свидетельствует о её приспособленности к быстрому бегу. Их ноги опираются о землю только кончиками пальцев. Это одно из важнейших приспособлений для быстрого бега, т. к. чем меньше площадь опоры, тем меньше трение о поверхность почвы при движении. Из всех ныне существующих мле­копитающих лошади сохранили меньше всего пальцев. Вместо 20, первоначально заложенных природой в план их строения, у лошадей со­хранились лишь 4 пальца, по одному на каждой ноге. Для ходьбы они выбрали средний (третий) палец. Следы существования второго и четвёрто­го можно найти под кожей. Никаких остатков первого и пятого пальцев не сохранилось. Таким образом, современные лошади, встав однажды «на цыпочки», с тех пор так и бегают на четырёх пальцах.

В лошадином рту 40—44 зуба. Хотя дикие представители семейства лошадей примерно пол­года вынуждены питаться трудно переваривае­мой сухой травой, у них нет ни сложного желуд­ка, способного облегчить этот процесс, ни при­вычки повторно пережёвывать пищу. Поэтому в помёте лошадей всегда много непереваренного волокнистого материала. Когда-то над городами России реяли тучи галок. Птицы находили себе пропитание, роясь в лошадином навозе, который

гужевой транспорт щедро рассыпал по город­ским улицам. В нём всегда было чем пожи­виться, в том числе зёрнами овса, упакованными в плотные, плохо перевариваемые чешуйки. Вот почему рабочую лошадь прокормить дороже, чем дойную корову.

Предки лошадей впервые появились в Аме­рике, лишь много позже они проникли в Азию, а потом распространились по всему Старому Све­ту, включая Европу и Африку. Здесь они прев­ратились в настоящих лошадей, какими мы их знаем сегодня. А в Америке до этого дело так и не дошло. Огромные стада мустангов, ещё отно­сительно недавно носившиеся по американским прериям, — это всего лишь потомки одичавших и расплодившихся домашних лошадей, не изме­нившие даже свой первоначальный облик. От общего с лошадью предка произошли тапиры, которые сейчас сохранились только в тропичес­кой Америке и Южной Азии.

Семейство лошадей включает ослов, зебр и соб­ственно лошадей. Ослам и лошадям повезло в жизни меньше, чем зебрам. Диких ослов в природе почти не осталось. В ещё худшем положении оказались дикие лошади. Некогда они были ши­роко распространены по всей Евразии, но к сере­дине прошлого века оказались полностью истреб­лены. Их не осталось даже в зверинцах, и учёные вполне обоснованно полагали, что с ними покон­чено навсегда. Вот почему известного русского путешественника и исследователя Средней Азии Н.М. Пржевальско­го чрезвычайно заинтересовали рассказы местных жителей о суще­ствовании в монгольских степях табунов диких лошадей. Он с пристрастием расспрашивал бывалых людей, сам искал таинствен­ных лошадей, но встретиться с ними ему так и не удалось. Прже­вальскому случалось видеть в бинокль лишь облачко пыли на гори­зонте, поднятое какими-то быстро перемещающимися животными.













Однако его усилия не пропали даром. В 1879 г. он, наконец, получил убитую дикую лошадь и тут же отпра­вил череп и шкуру в Петербург. Сам Пржевальский полагал, что ему в руки попал тарпан — дикая лошадь, недавно ещё обитавшая на Украине, а теперь якобы сохранившаяся лишь в полупустынях Центральной Азии. Даже учёным потребовалось целых два года, что­бы убедиться, что найдена новая лошадь, доселе ещё неизвестная науке. Находке было присвоено название лошади Пржевальского. Её открытие стало зоологичес­кой сенсацией конца прошлого века.

Лошади, открытые Пржевальским, обитали в районе монголо-китайской границы в полупустыне с довольно суровым климатом: жарким засушливым летом и сухой холодной зимой. Лошади постоянно кочевали по степи в поисках водопоя. Держались они небольшими табунками по десятку голов (кобылы и молодняк) во главе со взрослым самцом.

Вожак обычно старался держаться в стороне от своего табунка. Когда на лошадей нападали слепни или другие кровососущие насекомые, они собирались в круг, стано­вясь головами друг к другу, и начинали усиленно рабо­тать хвостами, отгоняя докучливых паразитов. При больших морозах тоже собирались в круг, а в центр загоняли самых маленьких жеребят и обогревали их своим дыханием.

Из первой партии жеребят, попавших в неволю, сохранить не удалось ни одного, т. к. их кормили козьим молоком. Позже большие партии жеребят попали в Россию и Западную Европу. В общей сложности в зоо­парках Европы и Америки оказались 52 чистокровные лошади Пржевальского.

Последний раз удалось отловить степного красавца в 1947 г. Казалось, пятидесяти лошадей достаточно, что­бы начать их разведение. Однако пленников рассредо­точили по разным странам и зоопаркам. При этом далеко не каждый зоопарк имел возможность приобрести пару лошадей, не каждая пара ока­залась удачной, да и вообще опыта по содер­жанию и разведению диких лошадей ещё не было. В результате в размножении приняли участие всего 6—8 лошадей. Живущие в насто­ящее время в зоопарках мира лошади Пржеваль­ского, а их сейчас около 300, — прямые потомки этих шести или восьми лошадей. Следовательно, происходило близкородственное скрещивание, а это вредно. Действительно, лошади стали вы­рождаться: у них понизилась жизнеспособность. Сумеют ли учёные преодолеть возникшие труд­ности и восстановить все природные особенности лошади Пржевальского, покажет время. Очень важно этого добиться, т. к. никому не известно, сохранились ли ещё дикие лошади в монголь­ских степях.

Европейская дикая лошадь — тарпан — окон­чательно вымерла. Первым исчез с лица земли лесной тарпан. Последних лошадей из польского зверинца в 1808 г. раздали крестьянам. Обитали эти тарпаны в лесах от Белоруссии до Германии. Степной тарпан продержался дольше. В начале XIX в. он кочевал по всей степной полосе России от Прута на западе до реки Урал на востоке.

Вожак охранял своих «жён», вступал в жес­токие схватки с соперниками, нередко присо­единял к своему табуну домашних кобыл и уво­дил их с собой, за что тарпанов смертельно ненавидели и постоянно преследовали. Послед­ний раз тарпана удалось поймать вблизи Херсо­на в 1866 г. Он доживал свой век в московском зоопарке, а в 1879 г. недалеко от заповедника Аскания-Нова был убит последний тарпан. В Польше от польского конька, небольшой серой лошади, путём длительного отбора была выведена лошадь, внешне напоминающая тарпана. Однако это всего лишь обычная домашняя лошадь, не состоящая с тарпаном в кровном родстве.

Лошадь была одомашнена не меньше 6 тыс. лет назад. По-видимому, это произошло в Юж­ной Сибири, Монголии или в Казахстане. В настоящее время существует более 100 пород. Их создавали в соответствии с требованиями вре­мени. В Иране разводили сухих, стройных, высоконогих и быстрых красавцев. В средние века в Европе вывели тяжеловозов. Эти мощные ло­шади выглядели, как на картине В.М. Васнецо­ва «Богатыри». Они предназначались не для гужевого транспорта, а только для рыцарей. В последние десятилетия возникло увлечение ми­ни-пони. Их фотографии обошли многие жур­налы мод. На них крошка-конёк сидит в обыч­ной хозяйственной авоське или 38-сантиметро­вый взрослый пони стоит под брюхом у дога и кончиками ушей едва достаёт до тела огромной собаки.

Одна из интересных отечественных пород — якутские лошади. Немногим известно, что од­ним из главных мест российского коневодства является республика Саха (Якутия). Между тем ещё в начале XVII в. русские казаки-первопро­ходцы писали о тогдашней Якутии русскому царю Михаилу: «А якольская, государь, земля велика, и людна, и конна». Якутская лошадь, как олень северных народов, многие сотни лет кормит, одевает якутов и помогает им преодоле­вать северное холодное бездорожье. Здесь разви­то мясное коневодство. Оно высокорентабельно, т. к. круглый год лошади находятся на поднож­ном корму, всю долгую северную зиму не требуя ни конюшни, ни торбы с овсом. Страшно поду­мать, что в сибирские морозы, когда столбик термометра опускается ниже —40—50° С, когда от мороза лопаются деревья, а железо раскалы­вается, как перекалённая сталь, мохнатые ло­шадки, стоя по колено в снегу, как ни в чём не бывало копытят снег, добираясь до травы. От мороза их защищает длинная пушистая шерсть, похожая на баранью.

Зоологи высказали предположение, что эта порода выведена непосредственно от тех диких лошадей, которые в период оледенения паслись в тундростепи вместе с мамонтами. Во всяком случае, они удивительно на них похожи.

ОСЛЫ

Ослы — близкие родственники лошадей, толь­ко меньше их ростом. Их тело окрашено в серо-песчаные цвета, тяжёлая голова увенчана длинными ушами, а хвост с кисточкой длинных волос на конце напоминает коровий. В настоя­щее время сохранилось два вида диких ослов: африканский и кулан. Обитают они в полупу­стынях, но держатся вблизи водопоев. Только весной, когда пустыня ненадолго зеленеет, они могут по многу дней обходиться без воды. В разгар сухого сезона даже более выносливые африканские ослы должны пить хотя бы один раз в два-три дня.

Встречаются африканские ослы в Южной Ну­бии, Сомали и Чаде. Они находятся на грани исчезновения. Человек издавна их теснил и ист­реблял. Для охотников дикие ослы всегда были желанной добычей, ведь их мясо считается изы­сканным деликатесом. Об их жизни почти ниче­го не известно. Охотники, не проявив любопыт­ства, истребили их, ничего толком не узнав об этих животных.

Кулан тоже переживает не лучшие времена. Когда-то он был широко распространён — от Крыма и украинских равнин до Сибири и пус­тынь Средней Азии. Сейчас в Европе его уже нет, а в Средней Азии он сохранился лишь в Турк­мении, в заповеднике Бадхыз. Кулан изучен неплохо. До 1979 г. небольшое стадо животных обитало на маленьком островке Барсакельмес в Аральском море, где наблюдать за их жизнью было удобно. К сожалению, на острове не было









источников пресной воды, и, когда Аральское море начало высы­хать, а его вода сделалась слишком солёной, жизнь куланов стала там невозможной.

Живут куланы небольшими семейными группами по 5—11 голов. Возглавляет группу самец, а водит её старшая по рангу самка. На пастбище вожак держится в некотором отдалении от своего табунка, но глаз с него не спускает. Осенью и зимой табунки объединяются в большие стада. В прошлом встречались стада до тысячи голов. Животные быстроноги, способны бежать со скоростью 65—70 км/ч. Даже десятидневный жеребёнок может развить скорость до 40 км/ч. У куланов отличное зрение. Человека они видят за 1—1,5 км и, не мешкая, уходят. От опасности убегают против ветра, чтобы знать, что их ждёт впереди, и охота на них загоном не получается. Во время отдыха у стада не бывает специальных сторожей. Все взрослые животные вносят свою лепту в его охрану, и подкрасться к ним трудно. Куланы — любопытные существа и, встретившись с чем-нибудь непонятным, не убегают, а стараются выяснить что к чему и только потом уходят.

Питаются куланы злаками, полынями, солянками. Зимой выка­пывают корм из-под снега, но в гололёд голодают и гибнут. В брачный период жеребец «из кожи вон лезет», чтобы понравиться



своим жёнам. Он гарцует перед ними с высо­ко поднятой головой, бегает вокруг, катается по земле, рвёт траву и швыряет её вверх, а затем милуется с какой-нибудь из жён. Они гоняются друг за другом, встают на «коле­ни», взбрыкивают, трутся друг о друга, ле­гонько толкаются, «целуются», соприкаса­ясь носами, и при этом мелодично взвизгива­ют.

Если появляется соперник, жеребец дерёт­ся. Драчуны стервенеют, прижимают уши и, оскалив зубы, бросаются друг на друга, ста­раясь схватить противника за ногу, чтобы свалить. На лежачего нападают и грызут шею. Отступающего преследуют и ловят за хвост. Иногда встают на дыбы, теснят друг друга грудью и шеей, грызут морды. Каж­дый старается свои ноги поднять повыше, но при этом пытается дотянуться до ног против­ника и, если это удаётся, валит его на землю.

Новорождённые куланята первые дни сво­ей жизни проводят лёжа в стороне от табунка, но каждые 10 мин поднимаются, чтобы глотнуть материнского молока. С десятого дня начинают сосать чуть реже, но выпивают в сутки 5—7 л молока. Прежде чем начать сосать, малыш подаёт матери сигнал, чтобы покормила, толкая её головой в живот. С третьего-пятого дня малыш начинает учить­ся щипать травку, а к месячному возрасту привыкает пастись.

Матери приходится охранять куланёнка не только от хищников. Когда она приводит его в семью, взрослые кобылицы, знакомясь с новорождённым, частенько пытаются его укусить.

Отдельные самки водят дружбу между со­бой, всегда держатся вместе, чешут друг дру­га и обкусывают. Семейная группа не выра­жает особой покорности своему жеребцу. Чтобы заставить «жён» подчиниться, вожак прижимает уши, вытягивает шею и, слегка наклонив голову, её взмахами подгоняет их, а особенно непокорных кусает.

Куланы умны и не трусливы. Лошадей и джейранов не боятся и могут пастись с ними вместе, а на овец, случается, нападают. Со­баки вызывают у куланов ярость, и они их жестоко преследуют. В этот момент живот­ные теряют природную осторожность и не шарахаются даже от человека.

К стихийным бедствиям куланы приспо­соблены неплохо. Во время буранов или пы­левых бурь они уходят в укрытия, например в глубокие овраги, о существовании которых хорошо осведомлены, а куланят заслоняют своими телами взрослые животные.

Ослы были одомашнены шумерами ещё 5 тыс. лет назад, значительно раньше лоша­дей. В Древнем Египте право ездить на них являлось привилегией фараонов и высшей знати. Позже в Европе были выведе­ны породы рослых и сильных живот­ных. Их широко использовали во всех странах с жарким и сухим климатом, т. к. холод и дождь они переносят плохо. На тяжёлых работах ослы предпочтительнее лошадей. Они более выносливы, не требовательны к кормам, не болеют заразными болезнями, обычными для лошадей. Да и живут долго. Единственный не­достаток — упрямы. Американский натуралист Джильберт Клинджел рассказал, каких бед он натерпелся от своего осла, когда проводил иссле­дования на островах Багамского архипелага. Уже на второй день пути осёл перестал его слушаться. Никакие побои не могли заставить его сдвинуться с места. Клинджел попробовал даже разводить под упрямцем костёр, но и это не помогло: осёл делал один-два шага в сторону и снова останавливался.

Кроме самих ослов широко используются гиб­риды — помеси ослов и лошадей. Лошаков, помесей ослиц и жеребцов, неправильно называ­ют мулами. Собственно мул — это гибрид осла и кобылицы. Хотя они бесплодны, зато непри­хотливы и значительно сильнее ослов. Поэтому раньше их усиленно разводили и использовали, особенно в странах Южной Америки.

ЗЕБРЫ

Кто-то писал о зебрах: «Разлинованы лошадки, словно школьное тетрадки». То, что зеб­ры — существа полосатые, широко известно, неясно лишь, ка­кого они цвета. Европейцы утвер­ждают, что они белые и разрисованы чёрными полосами, но африканцы считают, что тело зебр чёрное, а полосы на нём бе­лые. Трудно сказать, кто тут прав.

В настоящее время существу­ет 3 вида зебр, которые обитают в Африке: равнинные, или обыч­ные, горные и Греви. Четвёртый вид — квагга — истреблён охотниками. Последняя дикая квагга была убита в южноафрикан­ской Оранжевой республике в 1878 г., а последняя жившая в не­воле умерла пятью годами позже в Амстердаме. Живут зебры не­большими семейными группами в 4—7 голов, возглавляемыми сам­цами. Главой семьи может быть лишь возмужавший самец не моло­же 5—6 лет. Являясь неограничен­ным владыкой своей семьи, он тем не менее считает ниже своего до­стоинства вникать в её повседнев­ные дела. Поэтому место, где семье предстоит кормиться, вре­мя, когда отправиться на водопой и отдых, определяет наиболее опытная кобылица. Во время пере­ходов она идёт во главе своей семьи, за ней, соблюдая старшинство, идут её дети, сле­дом за ними — другие самки со своими детьми, а замыкает колон­ну жеребец. Молодые самцы оста­ются в своей семье до года, иногда до трёх лет, а затем изгоняются и живут отдельно, объединяясь с другими «холостяками» в самосто­ятельные табунки.

Семейные союзы у зебр заклю­чаются на всю жизнь. Когда глава семьи дряхлеет, кто-нибудь из холостых самцов выгоняет его из семьи и занимает его место. Иног­да глава семьи покидает её, чтобы развлечься на стороне. Если об этом узнаёт какой-нибудь холо­стяк, он немедленно занимает ва­кантное место. Самки не сразу соглашаются с подменой и первые 3—4 дня самозванца к себе не под­пускают. Если прежний самец поз­же вернётся, «временный глава семьи» уходит без боя. Самцы всё время внимательно присматрива­ются к семейным группам, постоянно норовят увести из семьи какую-нибудь моло­денькую кобылку. Однако короткое «романтичес­кое приключение» обычно не приводит к возникновению новой семьи. Кобылка через несколь­ко дней возвращается в свой табунок, и если в результате свидания с молодым холостяком у неё родится жеребёнок, он войдёт в состав семьи своей матери.

Зебры дружны между собой. Если гиены пыта­ются отбить какого-нибудь малыша, мать уводит жеребёнка в центр группы, и вся семья становится на его защиту. Во время родов самку охраняет глава семьи, который крутится где-то рядом, всегда готовый броситься ей на помощь. Обороняющиеся зебры злобны, отчаянно кусаются и бьют врагов копытами передних ног. Немецкий зоолог Ганс Клингель, долгие годы изучавший в Африке жизнь зебр, рассказал об интересном спосо­бе их борьбы со львами. Стадо зебр галопом настигает и окружает плотной стеной «царя зве­рей». Льву приходилось послушно бежать в том на­правлении, куда двигалось стадо. Когда же у хищника иссякали силы, зебры забивали его копы­тами.

У кобылиц между собой драк не бывает. В груп­пе зебры очень игривы, грациозно скачут, лягают­ся, кусают друг друга. Это игра, и до крови дело не доходит. Зато самцы во время гона устраива­ют серьёзные потасовки и, увлечённые дракой, час­тенько гибнут в когтях у львов.

Каждая семья зебр владеет своим водопоем и постоянными местами отдыха. У животных отличная память и хорошее зрение. Они знают всех своих родственников и друзей из соседних групп и узнают их издалека по узору полос. А он у каждой зебры индивидуален и никогда не повторя­ется. Жеребята по этому же признаку находят своих матерей. Требуется три дня, чтобы зебрёнок накрепко запомнил, как выглядит мать, поэтому в первые дни после его рождения она нико­го не подпускает близко к своему отпрыску. Нуж­но, чтобы он запомнил именно её и ни с кем не путал.

Зебры питаются грубыми кормами. У них до­вольно простое строение желудка, и повторным пережёвыванием пищи они не занимаются. Справиться с трудноусвояемым кормом им помо­гают простейшие. Они живут в желудке зебры и поедают значительную часть неперевариваемой клетчатки, быстро растут и бурно размножают­ся, а затем, попав в кишечник, перевариваются, снабжая зебру белками и витаминами.

Зоологов долго волновал вопрос, зачем зебрам такая броская окраска. Была даже придумана теория «афиширования». Животным, мол, важно равномерно рассеяться по пастбищу и при этом иметь возможность в любой момент выяснить, кто где находится. Действительно, полосы помо­гают зебрам увидеть и узнать друг друга на относительно близком расстоянии. А если живот­ные отходят чуть дальше, «расчленяющая» (так её называют биологи) окраска помогает маскироваться. Удаляющееся стадо зебр исчезает в знойном мареве саванны, как бы растворяясь в нём.

НОСОРОГИ

Носороги — крупнейшие после слонов сухопутные живот­ные. Длина их тела колеблется от 2,5 до 4 м, а высота в холке может достигать 180 см. Весит великан немало: 2—4 тонны. Его тело покрыто толстой кожей грязно-серо­го цвета, почти полностью лишённой волос. У азиатских но­сорогов она расчерчена узором глубоких складок, и создаётся впечатление, что на животное надет панцирь из отдельных крупных пластин. На ногах три пальца, снабжённых не­большими копытцами.

В настоящее время из некогда многочисленного племени носорогов сохранилось всего 5 видов, да и они на грани исчез­новения. Три из них обитают в Азии. Из них самый мно­гочисленный — индийский носорог. Яванский носорог сохранился только на острове Ява в специально созданном для него заповеднике. Хуже всего положение носорогов остро­ва Суматра — там осталось всего 20—40 животных. Два других вида — чёрный и белый носороги — обитают в Цен­тральной и Западной Африке. Их сохранилось больше, хотя белый носорог уже несколько раз объявлялся исчезнувшим.

Главная достопримечательность носорогов — их зна­менитый рог. Он располагается по средней линии морды на носу или лбу. У носорогов Суматры и Африки два рога. Тот, который находится ближе к носу, всегда бывает крупнее второго. По своему строению рог представляет собой слоистое образование из кератина, больше всего напоминаю­щее копыто. В зависимости от того, как он используется, размер рога у индийских носорогов колеблется от небольшо­го бугорка до внушительного образования высотой 60 см, а у африканских может достигать метровой длины. Рекорд — 161 см. У чёрного и индийского носорогов на нижней че­люсти находятся удлинённые и заострённые резцы. Защища­ясь, индийский носорог бьёт ими, а рог использует реже.

Рог — превосходное оружие, хотя держится на голове не­достаточно крепко. Однако это оружие не только не помог­ло носорогам выжить, но и явилось главной причиной их уничтожения. Дело в том, что, согласно легендам, широко распространённым на Востоке, рог обладает уникальными лечебными свойствами. Вот почему носорогов издавна уничтожали, благо цены на лекарства из рога фан­тастически велики. Европейская медицина доказала, что ле­чебными свойствами носорожьи рога не обладают, но легенды живучи, и носорогов продолжают истреблять. Считается, что растёртый в порошок рог может спасти от таких опасных болезней, как эпилепсия, чума, помогает при родах и даже способен вернуть человеку молодость.

Носороги — долгожители. В зоопарках они доживают до 40—50 лет. Это строгие вегетарианцы, основа их питания — трава. Только чёрный и индийский носороги предпочита­ют питаться ветками и листьями. Любят выдёргивать с корнем ростки акаций и уничтожают их в огромном количе­стве. Устройство их рта даёт возможность срывать по от­дельности показавшиеся им вкусными ветки. Верхняя губа у этих носорогов, имеющая вид небольшого клиновидного от­ростка, или хоботка, свисает на нижнюю губу — это при­способление для захвата веток и листьев. Траву удобно щипать округлым ртом, и у других видов носорогов хоботка нет.

Насытиться подобной махине нелегко. Белые носороги, любители открытых пространств, начинают пастись ещё вечером, заняты этим всю ночь и заканчивают на рассвете. В поисках пищи они совершают большие переходы, но никог­да не забывают, что до рассвета нужно успеть посетить любимый водопой и утолить жажду. Все пастбища, использу­емые носорогом, входят в состав его суверенной

территории. За долгую жизнь животные прокладывают на ней тропы. Здесь же находятся грязевые ванны, которые посещаются в жаркое время суток, а у африканских носоро­гов, кроме того, — уборные, куда они забегают, чтобы осво­бодить кишечник. В таких местах образуются внушительные кучи навоза. Туалеты выполняют функцию ароматических маяков, помогая ориентироваться. Носороги близоруки и поэтому плохо запоминают дорогу. Они привя­заны к своей территории. Это серьёзный дефект поведения, мешающий самостоятельному расселению животных из районов, где их становится много.

У носорогов не принято жить совместно. Между самкой и самцом не возникает длительной привязанности. Если два носорога постоянно держатся вместе, это обязательно сам­ка с детёнышем. Несмотря на необщительность животных, у них в саванне есть верные друзья. Это буйволовы птицы — пернатые величиной со скворца, широко распространённые в Африке. Они всюду сопровождают носорогов, восседая на их спинах, и усердно уничтожают впившихся в кожу кровососу­щих насекомых и клещей. Эти зоркие птицы издалека заме­чают опасность и криком предупреждают о ней своих кормильцев. В грязевых ваннах носорогов с нетерпением под­жидают голодные водяные черепахи. Как только носорог в неё погрузится, безбоязненно бросаются к нему, не дожида­ясь, когда он там угнездится, и принимаются выедать кле­щей.

Браки у носорогов заключаются весной. Самка вынашива­ет детёныша полтора года. Новорождённый невелик. У индийских носорогов он весит около 60 кг. У белых носорогов малыш рождается волосатым. Уже на другой день детёныш может следовать за матерью, а через одну-две недели начинает пастись, но основой питания остаётся молоко. Мать кормит им ребёнка целый год.

Носороги близоруки, зато слух у них превосходный. Ма­лейший звук — и раструбы ушей мгновенно поворачиваются в его сторону. Нюх, как у хорошей собаки. Спят эти увальни на животе или на боку. Сон у них мертвецкий — в это время носороги забывают о любой опасности. К спящим животным удаётся подкрасться и даже подёргать их за хвост. В бодром состоянии они вспыльчивы. Чёрный но­сорог, наткнувшись на человека или на что-то, показавшее­ся ему опасным, не тратит времени на то, чтобы разобраться что к чему, а кидается навстречу, и оста­новить эту махину нелегко. Белые носороги более миролюбивы. Взятые в зоопарки молодыми, они становятся совершенно ручными, рады всякому поводу пообщаться со своим опекуном, любят, когда их ласкают, и даже позволя­ют себя доить.

ТАПИРЫ

Тапиры — крупные животные, напоминающие формой своего тела небольших носорогов, только без традиционного рога на голове. Но, если к этому животному присмотреться внимательно, можно обнаружить и некоторое сходство с лошадью. Для тех, кто знает, как выглядели предки ло­шади, сходство вполне очевидно.

Когда-то тапиры были распро­странены по всему свету, но сей­час сохранились лишь в Юго-Восточной Азии и тропичес­кой Америке. В настоящее время их осталось 4 вида: один азиатский и три американских. Относятся тапиры к отряду не­парнокопытных, хотя не­специалисту в это поверить трудно, т. к. на передних ногах у этих животных по четыре пальца. Правда, задние ноги имеют три пальца, и при ходьбе, как и полага­ется непарнокопытным, основная нагрузка ложится у тапиров на третий палец каждой ноги. Все пальцы снабжены небольшими ко­пытцами, напоминающими ло­шадиные.

Тапиры имеют внушительные размеры. Длина их тела колеблет­ся от 180 до 250 см, а высота в холке от 75 до 120 см. Самый крупный из них чепрачный, а са­мый маленький — горный.

Верхняя губа тапира вместе с вытянутым носом образует не­большой, но очень подвижный хобо­ток, оканчивающийся пятачком, окружённым короткими чувствительными волосками — вибриссами.

Цвет волос американских тапиров варьирует от тёмно-бу­рого до чёрного, а азиатские чепрачные тапиры одеты более нарядно. Окраска создаёт впечат­ление, что на спину зверю накинут чепрак, декоративная подстилка под седло, за что азиатские тапиры и получили своё название. Когда окрашенный таким образом зверь в солнечный день лежит на лесной прогалине, заметить его невозможно. Неле­пая на первый взгляд окраска рас­членяет контуры зверя на чёрные и белые пятна неопределённой фор­мы, и они теряются среди пятен ярко освещённых солнцем участ­ков земли и пятен густой тени.

Живут тапиры в густых забо­лоченных лесах и прибрежных зарослях кустарников. Они тесно связаны с водой, находя в ней пищу и спасаясь от врагов. Тапиры — домоседы. Вся их жизнь про­ходит на облюбованном участке, где они проламывают и вытап­тывают в густом подлеске систему троп, которыми постоянно и пользуются. Без топора сюда можно проникнуть, только вос­пользовавшись тропами зверя. Впрочем, бродить по ним небез­опасно, и не только потому, что ими охотно пользуются ягуар или тигр. Гораздо опаснее целые армии клещей и наземных пиявок, рассевшихся по ветвям и терпеливо поджидающих здесь свою жертву. Занимаемый тапиром участок непременно имеет купальню. Обычно это небольшой изолированный водоём, яма среди болот, заполненная водой и жидкой грязью. Здесь животные проводят жаркое время суток, отдыхая от жары и спасаясь от всевозможных кровососов. Выбор места для купальни — дело серьёзное. Нужно, чтобы в ванне не оказалось крокодила, во вся­ком случае крупного — основного врага тапира. Кому захочется, чтобы тебя куснули, когда ты нежишься в собственной ванне? К купальне ведут хорошо протоптанные от постоянного пользо­вания тропы, и, как свидетельство того, что яма используется под ванну, кучи помёта в воде и на берегу.

Тапиры — вегетарианцы. Они питаются листьями и зелёными побегами кустов и деревьев, водными и луговыми тра­вами. Животные срывают их, ловко орудуя своим хоботком. Вибриссы позволяют это делать на ощупь. Наблюдая в зоопарке за тапирами, флегматично жующими у кормушки морковку, трудно представить, насколько это подвижные и ловкие живот­ные. Между тем тапиры отлично плавают и ныряют, в том числе чтобы достать со дна на завтрак какое-нибудь лакомство. Они способны совершать вплавь далёкие экскурсии, бесстрашно переплывают и широкие, бурные реки.

Тапиры быстро бегают, прыгают, умеют сидеть по-собачьи. Если тропу перегородил ствол упавшего дерева, для тапира это не преграда: он способен через него перепрыгнуть или подползти под него снизу. Когда животные тянутся за листьями на высоко расположенной ветке, они встают на задние ноги, а передними опираются о древесный ствол и в такой позе невозмутимо завтракают.

Тапиры идеально приспособлены для жизни в зарослях. Внушительные размеры тела не мешают животным продираться сквозь сплетение ветвей. Вытянутая морда и узколобая голова позволяют тапирам вписываться в любое пространство между ветвями, а торпедообразное туловище, к тому же одетое в толстую кожу, позволяет им легко протискиваться сквозь чащо­бу. Поэтому, если тапир подвергнется нападению ягуара, единственного наземного хищника, опасного для взрослого живот­ного, он сворачивает с нахоженной тропы и ныряет в чащу. Здесь тапир получает некоторое преимущество перед хищником, и это часто спасает ему жизнь.

Тапиры — отшельники. Они встречаются друг с другом, толь­ко когда собираются обзавестись детьми. Самцы, призывая са­мок, свистят и кашляют. Поскольку определённые сроки для свадеб у них не предусмотрены, самки чепрачных тапиров, почув­ствовав, что наступило время подумать о детях, сами разыскивают самцов. Дети у тапиров пятнисто-полосатые. Про­дольные светлые полосы на тёмном фоне — средство маскировки. Рождается всего один малыш, который очень скоро становится способен сопровождать мать. Детёныш достаточно крупный, и залезать под материнское брюхо ему трудно, поэтому самка, чтобы покормить его молоком, ложится на бок. В неволе детёныши быстро привыкают к человеку. Раньше в индийских посёлках, на радость тамошней детворе, часто держали молодых тапиров. Ручные звери становились непременными участниками детских игр в воде и на берегу и позволяли кататься на себе вер­хом. Рассказывают, что первым европейским колонизаторам Цен­тральной Америки случалось даже пахать на тапирах.