В чем непреходящая прелесть басен Крылова? Почему мы часто цитируем его, даже и не вспоминая, что это Крылов?

Прежде всего, дело, конечно, в самобытности таланта нашего баснописца. Крылов смог интернациональные сюжеты басен — а они действительно гуляют по всему свету и конкретно не принадлежат ни одному народу — сделать русскими, национально окрашенными. И дело не только в самом русском языке, на котором некоторые переводы звучат и живут более яркой жизнью, чем на родных языках. У Крылова «живописный способ выражаться», как говорил о нем Пушкин, его язык настолько живой и образный, что его можно сравнить с сочной живописью.

Богатство художественного языка Крылова складывается из особого богатства литературного языка XVIII века, который значительно отличается от языка XIX века (а Крылов еще и сформировался в своеобразной архаике XVIII века), и из прекрасного знания народной разговорной речи — такое впечатление, что некоторые басни написаны талантливым человеком из простонародья.

Пушкин восхищался поэтическим талантом Ивана Андреевича, его самобытной интонацией. Крылов как бы ведет простонародный сказ — мягкий, добродушный, лукавый. Язык его — картинный.



ДЕМЬЯНОВА УХА



«Соседушка, мой свет!

Пожалуйста, покушай». —

«Соседушка, я сыт по горло». — «Нужды нет,

Еще тарелочку: послушай:

Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!» —

«Я три тарелки съел». — «И, полно, что за счеты:

Лишь стало бы охоты, —

А то во здравье: ешь до дна!

Что за уха! Да как жирна:

Как будто янтарем подернулась она.

Потешь же, миленький дружочек!

Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек!

Еще хоть ложечку! Да кланяйся, жена!» —

Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку

И не давал ему ни отдыху, ни сроку:

А с Фоки уж давно катился градом пот.

Однако же еще тарелку он берет:

Сбирается с последней силой

И — очищает всю. «Вот друга я люблю! —

Вскричал Демьян. — Зато уж чванных не терплю.

Ну, скушай же еще тарелочку, мой милой!»

Тут бедный Фока мой,

Как ни любил уху, но от беды такой,

Схватя в охапку

Кушак и шапку,

Скорей без памяти домой —

И с той поры к Демьяну ни ногой.



Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь;

Но если помолчать вовремя не умеешь

И ближнего ушей ты не жалеешь,

То ведай, что твои и проза и стихи

Тошнее будут всем Демьяновой ухи.



ЗЕРКАЛО И ОБЕЗЬЯНА



Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,

Тихохонько Медведя толк ногой:

«Смотри-ка, — говорит, — кум милый мой!

Что это там за рожа?

Какие у нее ужимки и прыжки!

Я удавилась бы с тоски,

Когда бы на нее хоть чуть была похожа.

А ведь признайся, есть

Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:

Я даже их могу по пальцам перечесть». —

«Чем кумушек считать трудиться,

Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» —

Ей Мишка отвечал.

Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.



Таких примеров много в мире:

Не любит узнавать никто себя в сатире.

Я даже видел то вчера:

Что Климыч на руку нечист, все это знают;

Про взятки Климычу читают,

А он украдкою кивает на Петра.



Об уникальном даровании нашего великого баснописца говорит тот факт, что многие фразы из его басен стали крылатыми. Они стали украшением русского языка. Надо обладать уникальным даром проникновения в саму сердцевину родного языка, чтобы народ воспринял эту строку как свою народную поговорку.

«А Васька слушает да ест» — из басни «Кот и повар» (1813).

«А вы, друзья, как ни садитесь, / Все в музыканты не годитесь» — из басни «Квартет» (1811).

«Ай, Моська! Знать, она сильна, / Что лает на слона» — из басни «Слон и Моська» (1808).

Довольно часто цитируют слова И.А. Крылова из басни «Щука и Кот» (1813) — «Беда, коль сапоги начнет печи сапожник, / А сапоги тачать пирожник».

«Да только воз и ныне там» — это из басни «Лебедь, Щука и Рак» (1814).

«Демьянова уха» — эти слова из одноименной басни Крылова употребляются в значении: чрезмерное угощение, вопреки желанию угощаемого.

Так часто мы говорим: «Из дальних странствий возвратясь». Легкие, красивые слова из басни «Лжец» (1812).

Или «Избави Бог и нас от этаких судей» — строка из басни «Осел и Соловей» (1811).

«Крестьянин ахнуть не успел, / Как на него медведь насел». «Кукушка хвалит петуха / За то, что хвалит он кукушку». «Медвежья услуга» — это выражение из басни «Пустынник и Медведь», но кажется, что это не писатель сказал, а оно уже жило в народе, и писатель только услышал и включил его в басню. «Навозну кучу разрывая, / Петух нашел жемчужное зерно». «Орлам случается и ниже кур спускаться, / Но курам никогда до облак не подняться». «По мне, уж лучше пей, / Да дело разумей». «Рыльце в пуху». «Слона-то я и не приметил». «Тришкин кафтан». «Ты все пела? Это дело; / Так пойди же попляши!..»

Можно еще приводить примеры крыловских строк, ставших крылатыми словами. Их десятки и десятки. Порой уже не поймешь, что раньше было — народная поговорка или строка Крылова. Например, «Хоть видит око, да зуб неймет». Это выражение из басни «Лисица и виноград» (1808), а в сборнике Снегирева «Русские народные пословицы» эти слова приведены в качестве пословицы.



СВИНЬЯ ПОД ДУБОМ



Свинья под Дубом вековым

Наелась желудей досыта, до отвала;

Наевшись, выспалась под ним;

Потом, глаза продравши, встала

И рылом подрывать у Дуба корни стала.

«Ведь это дереву вредит»,

Ей с Дубу ворон говорит:

«Коль корни обнажишь, оно засохнуть может». —

«Пусть сохнет», говорит свинья:

«Ничуть меня то не тревожит;

В нем проку мало вижу я;

Хоть век его не будь, ничуть не пожалею,

Лишь были б желуди: ведь я от них жирею». —

«Неблагодарная!» промолвил Дуб ей тут:

«Когда бы вверх могла поднять ты рыло,

Тебе бы видно было,

Что эти желуди на мне растут».



Невежда также в ослепленье

Бранит науки и ученье,

И все ученые труды,

Не чувствуя, что он вкушает их плоды.



ДВЕ СОБАКИ



Дворовый, верный пес

Барбос,

Который барскую усердно службу нес,

Увидел старую свою знакомку,

Жужу, кудрявую болонку,

На мягкой пуховой подушке, на окне.

К ней ластяся, как будто бы к родне,

Он, с умиленья, чуть не плачет

И под окном

Визжит, вертит хвостом

И скачет.

«Ну, что, Жужутка, как живешь,

С тех пор, как господа тебя в хоромы взяли?

Ведь, помнишь: на дворе мы часто голодали.

Какую службу ты несешь?» —

«На счастье грех роптать, — Жужутка отвечает, —

Мой господин во мне души не чает;

Живу в довольстве и добре,

И ем и пью на серебре;

Резвлюся с барином; а ежели устану,

Валяюсь по коврам и мягкому дивану.

Ты как живешь?» — «Я, — отвечал Барбос,

Хвост плетью опустя и свой повеся нос, —

Живу по-прежнему; терплю и холод,

И голод,

И, сберегаючи хозяйский дом,

Здесь под забором сплю и мокну под дождем;

А если невпопад залаю,

То и побои принимаю.

Да чем же ты, Жужу, в случай попал,

Бессилен бывши так и мал,

Меж тем как я из кожи рвусь напрасно?

Чем служишь ты?» — «Чем служишь! Вот прекрасно! —

С насмешкой отвечал Жужу, —

На задних лапках я хожу».



Как счастье многие находят

Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят!



Иван Андреевич Крылов был сыном бедного армейского офицера. Семья так часто переезжала с места на место, что исследователям было трудно установить, где родился писатель. Предполагают, что где-то в Заволжье.

В 1775 году отец Крылова оставил военную службу и поселился в Твери, стал мелким чиновником. Но у него была возможность дать сыну неплохое образование — Иван учился вместе с детьми тверского губернатора.

Дальнейшего образования Крылов не получил, но и тверскому его образованию очень удивлялся сам Пушкин.

Отец будущего баснописца умер, когда тому было десять лет. Пришлось начать подрабатывать, чтобы поддержать семью — за малую плату он начал служить писцом в тверском магистрате.

В возрасте четырнадцати лет Иван Крылов переехал в Петербург, поступил на работу в Казенную палату. И тогда же он начал пробовать свои силы в литературе, сочинять комедии. В своих первых произведениях он высмеивал пороки людей, но комедии его далеки от совершенства и, естественно, не вышли на сцену.

С 1789 по 1793 год Крылов издавал со своими друзьями сатирические журналы — «Почта духов», «Зритель», «Санкт-Петербургский Меркурий». Особенно в них порицались самодурство и самодержавный деспотизм. В эти же годы он написал повести «Каиб», «Похвальная речь в память моему дедушке».

Сатирики, да еще талантливые, сразу же в ту эпоху брались на заметку, и за Иваном Андреевичем установили полицейский надзор. Дабы не оказаться сосланным, Крылов сам покинул столицу и десять лет не выступал в печати.

Басни, принесшие Ивану Андреевичу всероссийскую славу, начали появляться с 1805 года. Басни становятся его страстью, его вдохновением, его единственным жанром. Основные темы басен Ивана Андреевича — обличение крепостных порядков и крепостников, бюрократов, обличение человеческих пороков и грехов, порой басни рождались из того или иного реального события. Он возвратился в Петербург и тридцать лет служил в Публичной библиотеке библиотекарем.

Собрание басен Крылова Гоголь назвал «книгой мудрости самого народа».