Изучение буддистских писаний и интеллектуальное понимание буддистского учения являются важными первыми шагами в буддистском обучении, как об этом свидетельствуют комментарии к картинкам «В поисках быка». Однако упование на один лишь интеллект может помешать истинному осознанию. Ананде, самому сообразительному и эрудированному из учеников Будды, понадобилось почти в пять раз больше времени, чем другим ученикам, чтобы достичь просветления. После кончины Будды другие ученики пришли к Ананде, который обладал такой поразительной памятью, что мог повторить слово в слово все проповеди Будды. Но его любовь к спорам, его гордость своими знаниями и его привязанность к своему наставнику были помехами на его пути к просветлению.
Чистый интеллект и абстрактные рассуждения полезны. Но интеллект и рассуждения сами по себе не позволят нам понять себя и окружающий нас мир. Интеллект оказывается в сущности бессильным, когда дело касается удовлетворения наших глубочайших потребностей. «Цель дзэн не в том, чтобы демонстрировать нелогичность ради нее самой, а в том, чтобы люди поняли, что логика — это не последнее слово и что существует некая трансцендентальная данность, которую нельзя постичь с помощью одних лишь интеллектуальных способностей» (Suzuki, 1964, р. 67).
«Когда дзадзэн выполняется правильно, земля проницает небеса» (Dogen in: Kennett, 1976, p. 140).
Буддизм различает обычный сознательный ум и более глубокий Ум:
«Жить духовной жизнью — значит учиться и практиковать Путь-ум. Путь — это универсальная тропа, которая представляет собой полную безмятежность и покой. Ее называют Умом. Этот Ум — не обычный ум. Ум, как и безмятежность и покой, — это изначальная природа человеческого сознания...
Изучая психологию, человек старается понять основу сознания, которую называют бессознательным... Психология старается понять этот бессознательный уровень и извлечь из него нечто вещное. Когда вы стараетесь извлечь из него нечто вещное, это не что иное, как функционирование эго-сознания... Но что бы эго ни удалось найти и рассмотреть, это всего лишь внешний покров Пути-ума.

Важной целью буддистского обучения является научение тому, как контролировать свои эмоции, избавившись от их власти. В большинстве эмоций нет ничего плохого; однако немногие люди проявляют свои эмоции должным или адекватным образом. Большая часть людей гневается или впадает в ярость из-за пустяков, подавляют свои чувства и привносят эмоции в ситуации, имеющие весьма отдаленное отношение к источнику их гнева.
Путем обучения дзэнские ученики постепенно переносят состояние медитативного осознания на все виды своей повседневной деятельности. Когда ученик начинает лучше осознавать свои эмоциональные реакции на различные ситуации, эмоции утрачивают свою власть над ним. Один дзэнский наставник сказал, что, если человек все-таки дает выход своему гневу, его проявление должно быть подобно небольшому взрыву или удару грома; в этом случае чувство гнева переживается сполна, и впоследствии от него можно будет полностью избавиться (Suzuki, n. d.).
Идеальное буддистское эмоциональное состояние — сострадание, которое можно рассматривать как преодоленную эмоцию, чувство единства со всеми остальными существами, результат опыта недвойственности.

Догэн пишет: «Мы познаем волю с помощью воли» (in: Kennett, 1976, p. 170). Воля вырабатывается путем проявления воли. Постичь волю — значит оставаться по-настоящему преданным своему обучению и принять ответственность за свои собственные действия, осознав, что никто другой не пройдет за вас ваше обучение.
«Однако человеку нелегко сбросить одним махом оковы неведения и разграничения. Требуется очень сильная воля, и человек должен целеустремленно искать Истинное «я» внутри себя. В дзэн для этого необходимо усердно заниматься, и здесь не может быть никаких легких, мгновенных средств» (Shibayama, 1979, р. 31).
«Есть только одна вещь — усердные занятия, ибо в этом истинное просветление» (Evening Service in: Kennett, 1976, p. 290).
Один из основных буддистских принципов состоит в том, что повседневные жизнь и деятельность должны быть согласованы с идеалами и ценностями. Обучение — это не только средство достижения цели, но и самоцель. Догэн пишет:
«Будет ересью полагать, что обучение и просветление отделены друг от друга, ибо в буддизме они представляют собой одно целое... Раз это так, наставник должен говорить своим ученикам, чтобы они никогда не искали просветления вне обучения, поскольку оно отражено в последнем. Поскольку обучение — это уже просветление, просветление бесконечно; поскольку просветление — это уже обучение, у обучения не может быть какого бы то ни было начала» (in: Kennett, 1976, p. 121).
«О Будда, идущий, идущий, идущий за все пределы, вечно идущий за все пределы, вечно становящийся Буддой» (The Scripture of Great Wisdom[22] in: Kennett, 1976, p. 224):
Один современный дзэнский наставник предупредил своего ученика: «Твое просветление таково, что оно легко может ускользнуть от тебя, если ты будешь лениться и пренебрегать дальнейшей практикой.

Распространенным ошибочным представлением, встречающимся во всех медитативных дисциплинах, является квиетизм, или уход от мира с целью не потревожить свой медитативный покой. Буддистское учение подчеркивает важность ответственности, представляющей собой прямую противоположность уходу от мира. Медитация — вовсе не самоцель. Человек может посвящать какие-то периоды времени медитативной практике, понимая при этом, что он должен работать и в конечном счете помогать другим людям. Поскольку все обладают (или, скорее, являются) природой Будды, в идеале мы должны смотреть на всех остальных человеческих существ как на Будду и говорить себе: «Вот идет Будда. Как я могу помочь ему или ей?» Будда не пребывает где-то за пределами этого мира страдания, не испытывая необходимости помогать и сострадать. Не является Буддовость и каким-то постоянным состоянием (поскольку в буддизме ничто не считается постоянным).
«Воздержитесь от зла, творите лишь добро, добро для других» (The Three Precepts[21] in: Kennett, 1976).
«Лжец с выбритой головой — еще не монах» (Dhammapada, Lal, 1967).
Социальные интеракции предоставляют прекрасную возможность для практики буддистских идеалов и принципов. К человеку, находящемуся в нетрезвом состоянии, можно относиться как к пьяному Будде. Ему не позволяют беспокоить других, но к нему и не проявляют неуважения. Аналогичным образом, того, кто действует, руководствуясь ошибочными или дурными намерениями, можно рассматривать как маленького несмышленого Будду. Такого человека следует учить, а не наказывать в отместку и не гнать прочь как порочного или никчемного. Ибо, если его гонят прочь, это значит, что гонят прочь Будду. Кроме того, социальные отношения позволяют человеку практиковать невозмутимое осознание, выработанное во время медитации.

В отношении человека к телу первостепенное значение имеет буддистская концепция Срединного пути. Она не предполагает ни полного потворства собственным желаниям, ни крайнего аскетизма или умерщвления плоти.
«И ваша жизнь, и ваше тело заслуживают любви и уважения, ибо именно с их помощью практикуется Истина и обнаруживает себя сила Будды» (Dogen in: Kennett, 1976).
В дзэнских храмах во время обеденного церемониала звучат следующие заверения:
«Первый кусок — во имя того, чтобы избавиться от всех пороков.
Второй кусок — во имя того, чтобы наше обучение было совершенным.
Третий кусок — во имя того, чтобы помогать всем существам.
Мы молимся, чтобы все могли стать просветленными.
Мы должны задуматься о тех путях и средствах, какими эта пища была приготовлена.
Мы должны дать оценку своим заслугам, когда ее принимаем.
Мы должны оградить себя от порока, избавившись от алчных мыслей.
Мы будем есть, дабы не обессилеть и не умереть.
Мы принимаем эту пищу, чтобы мы могли стать просветленными.» (Mealtime Ceremonial in: Kennett, 1976, p. 236-237).
Комментируя дзэнский подход к принятию пищи, один дзэнский учитель написал следующее:
«Если вы можете произносить нараспев буддистское учение во время еды, вы — очень счастливый человек... Если вы завтракаете, чтобы принести свои тело и ум в жертву Будде, какой же вы счастливый! Приносить свои тело и ум в жертву Будде — значит приносить их в жертву пустоте или, другими словами, чистому восприятию человеческой деятельности» (Katagiri, 1988, р. 9).

В буддизме основные помехи росту имеют, как правило, психологический характер. Каждому из нас присущи три качества, которые представляют собой наиболее труднопреодолимые препятствия: алчность, ненависть и заблуждение. Еще одна серьезная помеха — гордыня.
Алчность, ненависть и заблуждение
Три основных источника страдания, «три огня» буддизма — это алчность, ненависть и заблуждение. Некоторые люди находятся во власти алчности, другие — во власти ненависти, третьи — во власти заблуждения. Буквально каждая личность содержит в себе комбинацию этих трех качеств, одна из которых играет доминирующую роль, хотя их соотношение может меняться в зависимости от обстоятельств. Некоторые ситуации пробуждают в человеке алчность, тогда как под влиянием других он впадает в гнев или в заблуждения.
Алчность является основным недостатком большинства людей. Нам хочется иметь больше того, что мы имеем или что нам необходимо, — больше денег, еды, удовольствий. Как правило, дети кажутся наиболее ненасытными, и часто бывает практически невозможно удовлетворить их аппетиты. Съеденный леденец лишь пробуждает желание отправить в рот еще один. В буддистских сочинениях те, кто находится во власти алчности, описаны как подверженные тщеславию, неудовлетворенности, коварству и любви к обильной, сладкой пище и нарядной одежде (Conze, 1959b).
Те, кто находится во власти ненависти, отличаются раздражительностью и легко впадают в гнев. Для них жизнь — это постоянная череда стычек с врагами, отмщения другим за подлинные и воображаемые оскорбления и защиты себя от возможного нападения. Те, кем движет ненависть, склонны затаивать недовольство, умалять достоинства других и страдать от высокомерия, зависти и скаредности (Conze, 1959b).
Заблуждение связано с общим состоянием замешательства, отсутствия осознания и нерешительности. Тем, кто более всего подвержен заблуждению, трудно собраться с мыслями или сохранять верность чему-то. Их реакции и взгляды являются не их собственными, а позаимствованы у других людей.

Дзэнские учителя часто описывали развитие своих учеников с помощью названных картинок, которые являются ясным и наглядным примером дзэнского мышления. Один наставник перечислил основные ступени этой серии, давая советы продвинутому дзэнскому ученику:
«Если ты продолжишь выполнять дзадзэн, то достигнешь стадии поимки Быка, или четвертой ступени. В данный момент ты, так сказать, «не владеешь» своим осознанием. За стадией поимки Быка следует стадия его приручения, после чего на нем едут верхом, что соответствует состоянию осознания, при котором просветление и эго рассматриваются как тождественные друг другу. На следующей, седьмой ступени о Быке забывают; на восьмой ступени забывают и о Быке, и о себе; девятая ступень — ступень великого просветления, которое проницает все до самого основания и при котором человек более не отделяет просветление от непросветления. Последняя десятая ступень — ступень, на которой... человек находится, оставаясь самим собой, среди простых людей, помогая им, когда это возможно, избавленный от какой-либо привязанности к просветлению» (Kapleau, 1965, р. 231).
Бык — это символ природы Будды, а события вокруг поимки быка имеют отношение к духовному поиску и внутреннему развитию дзэнского ученика. Шпигельман и Миюки (Spiegelman & Miyuki, 1985), два психоаналитика-юнгианца, дают прекрасный, прочувствованный комментарий к этим картинкам в терминах процесса индивидуализации (см. рис. 17.1—17.10).
Рис. 17.1. Поиски Быка. На этой картинке показано начало духовного поиска. Человек теперь осознает свои духовные возможности и потенции. Став духовным искателем, он сосредоточился на обретении духовности. Сам поиск порождает новое препятствие — необходимость отыскать вне себя нечто, принадлежащее внутреннему миру. Те, кто ищет, должны в конце концов поверить, что они могут «найти» природу Будды внутри себя. Какуан, дзэнский учитель, первым нарисовавший эти картинки, прокомментировал каждую из них:
«В сущности, Бык не терялся, зачем же его искать? Повернувшись спиной к своей Истинной природе, человек неспособен ее увидеть.

В дзэн психодуховный рост традиционно иллюстрируют с помощью серии картинок «В поисках быка». Этот набор содержательных образов дает яркие примеры состояний осознания, выходящих за рамки тех, которые обычно рассматривает западная психология.
Классические дзэнские тексты рассматривают также помехи на пути, в частности «три огня» — алчности, ненависти и заблуждения — и проблему гордыни или эготизма.
«Одно разумное слово, приносящее покой, лучше тысячи пустых речей» (Dhammapada, Lal, 1967).

Традициям Тхеравады и Махаяны присущи различные концепции природы идеального человеческого существа. Идеал Тхеравады — архат, тот, кто полностью избавился от ограничивающей человека привязанности к семье, собственности и удобствам, чтобы стать совершенно независимым от этого мира. Архат буквально означает «тот, кто убил врага» или тот, кто преодолел все страсти в процессе интенсивных духовных упражнений. Архат, как правило удалившийся от мира монах, сумел избавиться от гордыни, себялюбия, ненависти и алчности, став мудрым и сострадательным.
Один буддистский текст описывает архата следующим образом:
«Он прилагал усилия, он бился и боролся, и наконец он понял, что этот круг «Рождения и Смерти»... пребывает в постоянном движении. Он отверг все условия существования, которые обусловлены совокупностью обстоятельств, поскольку они в силу своей природы обречены на порчу и разрушение, изменение и уничтожение. Он отказался от всего «загрязняющего» и обрел архатство... Золото и ком земли стали для него равнозначными. Небо и ладонь его руки стали в его понимании одним и тем же» (in: Conze, 1959 а, р. 94).
«Пусть другие обретают Просветление; я не вступлю в Нирвану, пока последняя травинка не обретет Буддовость» (Bodhisattva vow[19] in: Conze, 1959 b).
Архат добивается нирваны, освобождения от страдания путем искоренения страсти. Человек, преобразившийся подобным образом, воспринимает нирвану как абсолютную истину или конечную реальность, состояние, выходящее за рамки этого мира вечно меняющихся феноменов.
Идеал Махаяны — бодхисаттва, буквально «просветление-существо». Бодхисаттва — это глубоко сострадательное существо, которое дало обет оставаться в мире до тех пор, пока все остальные не будут избавлены от страдания.

Как правило, термин просветление (enlightenment) вводит в заблуждение, так как можно подумать, что он предполагает некоторое состояние, в котором человек может пребывать постоянно; разумеется, такое представление явилось бы извращением буддистской концепции непостоянства. Другой буддистский термин, связанный с просветлением, — нирвана. Нирвана, состояние ума, при котором происходит угасание всех страстей и желаний, достигается посредством самодисциплины, медитации и осознания непостоянства мира и отсутствия «я».
В дзэн часто используют японское слово сатори, означающее буквально «интуитивное понимание». Еще один термин — кэнсе, который означает «всматриваться в свою собственную природу». Оба термина имеют отношение к непосредственному восприятию человеком истины буддистского учения. Это восприятие не статично; оно представляет собой эволюционирующее, вечно меняющееся, динамичное состояние бытия, во многом схожее с концепцией самореализации Маслоу.
«Просветление — это не какое-то приятное чувство или какое-то определенное состояние ума. Состояние ума, которое имеет место, когда вы сидите в правильной позе, — уже само по себе просветление» (Suzuki, 1970, р. 28).
Джон Дайдо Лури (John Daido Loori), американский дзэнский наставник, говорит, что история гадкого утенка из сказки Ханса Кристиана Андерсена являет собой хороший пример опыта кэнсе. Гадкий утенок страдал, потому что он отличался от других уток. Поняв, что он — прекрасный лебедь, он пришел в восторг. Однако в действительности ничего не изменилось. Он всегда был совершенным, прекрасным лебедем. Просто он осознал свою истинную природу и избавился от иллюзии своего несовершенства. Осознание совершенства нашей подлинной природы Будды — во многом схожий процесс.

Слово дзэн происходит от санскритского слова dhyana, означающего «медитация», которое превратилось в китайское ch'an (чань) и японское zen (дзэн). Медитация является в дзэн ключевой практикой. Существует два основных вида дзэнской медитации, или дзадзэн (zazen) (буквально «сидячий дзэн»). Человек может либо просто сидеть, предаваясь сосредоточенному осознанию, либо сфокусировать свое внимание на коане.
Медитация над коаном
Коан (koan) — это вопрос или задача, которые не могут быть разрешены путем одного лишь размышления или логики. Коаны используются в настоящее время в дзэнской школе Риндзай, с тем чтобы испытать учеников, заставить их выйти за границы мышления и помочь им установить контакт со своим более глубоким, просветленным умом.
Большое число коанов мы обнаруживаем в диалогах дзэнских учеников и наставников. Другие встречаются в вопросах, с помощью которых дзэнские наставники пытались стимулировать или пробудить понимание ученика. Коаны живо и непосредственно иллюстрируют какой-то аспект глубокого понимания буддизма дзэнским наставником. Как правило, они парадоксальны и лишены логики, вынуждая вопрошающего выходить за рамки ограничений, присущих тем категориям, с помощью которых он оценивал свой опыт до этого момента.
Один из самых известных коанов называется Му:
«Монах совершенно серьезно спросил Дзесю[15]: «Обладает или нет собака природой Будды?» Дзесю произнес в ответ: «Му!»»
Монаху не давала покоя буддистская догма, гласящая, что все способные чувствовать существа обладают природой Будды. (В Китае в то время собаку считали нечистым животным, самым низким из всех, и монаха всерьез занимал вопрос, можно ли утверждать, что такое низкое создание обладает природой Будды.)

Гаутама пытался найти способ преодоления страдания и ограниченности, которые, как он видел, составляют неизбежную часть человеческой жизни. «Совершив то, что явилось, вероятно, наиболее значимым психологическим открытием всех времен, Будда осознал универсальность страдания, его причину, его преодолимость и путь к достижению такого освобождения» (Mosig, 1990, р. 53). Он сформулировал этот диагноз и рецепт в виде Четырех благородных истин.
«Мы — это то, о чем мы думаем, уже являясь тем, о чем мы думали раньше» (Dhammapada, Lal, 1967).
Существование неудовлетворенности
Первая Истина — это существование неудовлетворенности. Учитывая внутреннее состояние среднего человека, неудовлетворенность (или страдание) неизбежна.
Страсть (craving) как корень неудовлетворенности
Вторая Истина состоит в том, что неудовлетворенность является следствием страсти или желания. Большинство людей испытывают привязанность ко всему позитивному и приятному и отвращение ко всему негативному и причиняющему боль. Страсть порождает неустойчивое состояние ума, при котором настоящее никогда не приносит удовлетворения. Если наши желания не утолены, нами движет потребность изменить настоящее. Если мы удовлетворены, тогда мы начинаем бояться изменений, которые ведут к новым разочарованиям и неудовлетворенности. Поскольку все вещи преходящи, радость от исполнения желаний умеряется пониманием того, что наше удовольствие носит временный характер. Следовательно, мы постоянно желаем, чтобы положение вещей было иным, нежели то, каково оно в настоящий момент. Чем сильнее страсть, тем больше наша неудовлетворенность, поскольку мы знаем, что наслаждаться достигнутым мы будем недолго.