Во время одного разговора в 1966 году Роджерс так характеризовал свой статус:
«У меня не очень завидное положение в самой психологии, такое, меньше которого я бы не мог желать. Но что касается образования, производства, групповой динамики, социальной работы, философии науки, духовной психологии, теологии и других областей, то мои идеи проникли туда и оказали настолько сильное влияние, о каком я никогда и не мечтал» (1970, р. 507).
К моменту смерти Роджерса его работы получили мировое признание (Macy, 1987). Основанная им обширная сеть терапевтических центров успешно действует в Японии (Hayashi, Kuno, Osawa, Shimizu & Suetake, 1992; Saji & Linaga, 1983). В последнее время под влиянием его идей в Японии стали организовываться постоянные группы встреч и корпоративные тренинги (Murayama & Nakata, 1996; Ikemi & Kubota, 1996).
Критики идей Роджерса сделали объектом своих замечаний позитивный взгляд Роджерса на человека. Они считают, что Роджерс сглаживает темные стороны человеческой природы. Ряд авторов считают, что было бы слишком наивно основывать терапию и обучение, полагаясь лишь на внутреннюю способность личности к самоактуализации (Ellis, 1959; Thorne, 1957).
Они аргументируют свою точку зрения тем, что Роджерс не учитывает психопатологические паттерны, прочно укоренившиеся в людях и мешающие их совершенствованию. Теории Роджерса также критикуют за то, что они не поддаются строгому тестированию.
«Определенно спорным остается вопрос о том, является ли человеческая природа, нетронутая обществом, настолько удовлетворительной, как стремится доказать нам данная точка зрения. Будет довольно трудно как подтвердить, так и опровергнуть ее предпосылки на основании эмпирического опыта... Концепция самоактуализации, которой придается столь большое значение... страдает, по нашему мнению, от неясности ее определения, нечеткости изложения и неадекватности доказательств ее основных положений» (Coffer & Appley, 1964, p. 691-692).
«У меня не очень завидное положение в самой психологии, такое, меньше которого я бы не мог желать. Но что касается образования, производства, групповой динамики, социальной работы, философии науки, духовной психологии, теологии и других областей, то мои идеи проникли туда и оказали настолько сильное влияние, о каком я никогда и не мечтал» (1970, р. 507).
К моменту смерти Роджерса его работы получили мировое признание (Macy, 1987). Основанная им обширная сеть терапевтических центров успешно действует в Японии (Hayashi, Kuno, Osawa, Shimizu & Suetake, 1992; Saji & Linaga, 1983). В последнее время под влиянием его идей в Японии стали организовываться постоянные группы встреч и корпоративные тренинги (Murayama & Nakata, 1996; Ikemi & Kubota, 1996).
Критики идей Роджерса сделали объектом своих замечаний позитивный взгляд Роджерса на человека. Они считают, что Роджерс сглаживает темные стороны человеческой природы. Ряд авторов считают, что было бы слишком наивно основывать терапию и обучение, полагаясь лишь на внутреннюю способность личности к самоактуализации (Ellis, 1959; Thorne, 1957).
Они аргументируют свою точку зрения тем, что Роджерс не учитывает психопатологические паттерны, прочно укоренившиеся в людях и мешающие их совершенствованию. Теории Роджерса также критикуют за то, что они не поддаются строгому тестированию.
«Определенно спорным остается вопрос о том, является ли человеческая природа, нетронутая обществом, настолько удовлетворительной, как стремится доказать нам данная точка зрения. Будет довольно трудно как подтвердить, так и опровергнуть ее предпосылки на основании эмпирического опыта... Концепция самоактуализации, которой придается столь большое значение... страдает, по нашему мнению, от неясности ее определения, нечеткости изложения и неадекватности доказательств ее основных положений» (Coffer & Appley, 1964, p. 691-692).
В последнее десятилетие жизни Роджерс стал применять свою теорию исцеляющей силы открытой коммуникации к группам, состоящим из людей с различной расовой и этнической принадлежностью, представителей воюющих сторон или национальностей, разделенных длительной враждой. Он показал, что методы, применяющиеся для того, чтобы помочь отдельному человеку осуществить его личностный рост, можно применять к людям разных обществ. Такие методы оптимизируют коммуникацию между людьми, помогают установить отношения доверия и стимулируют сотрудничество людей, несмотря на разницу культур и идеологий.
В группы под руководством Роджерса и других сотрудников Центра по изучению личности входили католики и протестанты из Северной Ирландии, представители черного и белого населения из Южной Африки, представители воюющих национальностей Центральной Америки. Роджерс работал со многими русскими из бывшего Советского Союза, где его технологии даже демонстрировались в телевизионных передачах.
Такие интернациональные группы в отличие от однородных групп встреч организовывались в соответствии с социальными программами, имевшими, скорее, политическую, а не личностную направленность.
Их работа показала обнадеживающие результаты. В каждой группе уровень риторики снижался, а доверие, наоборот, возрастало. Впоследствии участники групп встреч говорили о значительных переменах в своем отношении к тем, против кого раньше они были настроены. Многие из них сами формировали новые группы, применяя ту же форму в другом политическом и социальном контексте (O'Hara, 1989; Rogers, 1986b, 1987a; Swenson, 1987).
Роджерс использовал терапевтические принципы, применение которых не учитывалось клиницистами и не рассматривалось в академических журналах. С помощью своих концепций он внес выдающийся позитивный вклад в дело мира и интернационального взаимопонимания (Caspary, 1991).
«Даже несовершенные попытки создания атмосферы свободы, одобрения и взаимопонимания, как мне кажется, освобождают человека в его продвижении к социальным целям» (Роджерс в диалоге с Полом Тиллихом (Paul Tillich) см. Kirschenbaum & Henderson, 1989, p. 68).
В группы под руководством Роджерса и других сотрудников Центра по изучению личности входили католики и протестанты из Северной Ирландии, представители черного и белого населения из Южной Африки, представители воюющих национальностей Центральной Америки. Роджерс работал со многими русскими из бывшего Советского Союза, где его технологии даже демонстрировались в телевизионных передачах.
Такие интернациональные группы в отличие от однородных групп встреч организовывались в соответствии с социальными программами, имевшими, скорее, политическую, а не личностную направленность.
Их работа показала обнадеживающие результаты. В каждой группе уровень риторики снижался, а доверие, наоборот, возрастало. Впоследствии участники групп встреч говорили о значительных переменах в своем отношении к тем, против кого раньше они были настроены. Многие из них сами формировали новые группы, применяя ту же форму в другом политическом и социальном контексте (O'Hara, 1989; Rogers, 1986b, 1987a; Swenson, 1987).
Роджерс использовал терапевтические принципы, применение которых не учитывалось клиницистами и не рассматривалось в академических журналах. С помощью своих концепций он внес выдающийся позитивный вклад в дело мира и интернационального взаимопонимания (Caspary, 1991).
«Даже несовершенные попытки создания атмосферы свободы, одобрения и взаимопонимания, как мне кажется, освобождают человека в его продвижении к социальным целям» (Роджерс в диалоге с Полом Тиллихом (Paul Tillich) см. Kirschenbaum & Henderson, 1989, p. 68).
Скрыты ли какие-то опасности в групповом опыте? Как при любом интенсивном взаимодействии, в группах могут быть и бывают неудачные результаты. Случаются психотические срывы, самоубийства, депрессии, пожалуй, ускоренные участием в деятельности группы встреч. Однако в большинстве случаев группы встреч, как предполагается, способствуют проявлению скрытых механизмов, позволяющих одному человеческому существу помочь другому. Неудивительно, что такие позитивные результаты получаются не всегда. Благодаря работе Роджерса и других психотерапевтов, опыт терапии в небольших группах считается теперь одним из путей развития личностных способностей, развития навыков консультирования, мотивации и помощи людям. Такие группы дают возможность их членам пережить необычайно интенсивный личный опыт.
Группа начинает процесс встречи с топтания на месте; то есть участники ждут, когда им скажут, как себя вести, чего ждать, как реагировать на ожидания других участников. Фрустрация возрастает по мере того, как группа начинает осознавать, что ее участники сами должны решить, каким образом она будет функционировать.
Следующее описание применимо к группам, которыми Роджерс либо руководил, либо наблюдал за их деятельностью.
Существует первоначальное сопротивление в проявлении личных чувств и исследовании собственной личности. «Участники группы стремятся показать друг другу общественное «я» и только постепенно, проявляя страхи и амбивалентность, они предпринимают шаги для того, чтобы приоткрыть свое личное «я». (1970, р. 16). Такое сопротивление встречается в большинстве ситуаций общения — на вечеринках, танцах, на пикниках — в тех случаях, когда люди имеют еще какие-нибудь возможности, помимо исследования самих себя. Группа встреч подавляет любые другие стремления.
Во время взаимодействия люди обмениваются своими чувствами, связанными с прошлым. Хотя выражение данных чувств очень важно для индивидуума, акт обмена ими все же вызывает первоначальное сопротивление. Прошлый опыт и связанные с ним чувства безопаснее того, что происходит здесь и сейчас, а поскольку эти переживания характеризуются удаленностью, то у них есть несомненное преимущество — они несут меньшую эмоциональную нагрузку.
Когда люди начинают выражать свои чувства другим членам в присутствии остальных, самыми распространенными первыми выражениями являются негативные чувства: «Я неуютно себя чувствую рядом с тобой», «У тебя стервозная манера разговаривать», «Я не верю в то, что ты говоришь о своей жене».
Следующее описание применимо к группам, которыми Роджерс либо руководил, либо наблюдал за их деятельностью.
Существует первоначальное сопротивление в проявлении личных чувств и исследовании собственной личности. «Участники группы стремятся показать друг другу общественное «я» и только постепенно, проявляя страхи и амбивалентность, они предпринимают шаги для того, чтобы приоткрыть свое личное «я». (1970, р. 16). Такое сопротивление встречается в большинстве ситуаций общения — на вечеринках, танцах, на пикниках — в тех случаях, когда люди имеют еще какие-нибудь возможности, помимо исследования самих себя. Группа встреч подавляет любые другие стремления.
Во время взаимодействия люди обмениваются своими чувствами, связанными с прошлым. Хотя выражение данных чувств очень важно для индивидуума, акт обмена ими все же вызывает первоначальное сопротивление. Прошлый опыт и связанные с ним чувства безопаснее того, что происходит здесь и сейчас, а поскольку эти переживания характеризуются удаленностью, то у них есть несомненное преимущество — они несут меньшую эмоциональную нагрузку.
Когда люди начинают выражать свои чувства другим членам в присутствии остальных, самыми распространенными первыми выражениями являются негативные чувства: «Я неуютно себя чувствую рядом с тобой», «У тебя стервозная манера разговаривать», «Я не верю в то, что ты говоришь о своей жене».
Кроме курсов групповой терапии, встречи групп имеют историю, предшествовавшую их популярности в 50-е и 60-е годы. В рамках протестантской традиции и в меньшей степени в хасидском иудаизме существовал опыт группового общения, который использовался для того, чтобы изменить отношении людей к самим себе и их взаимодействию с другими. Техника подобных встреч состояла в организации общения небольшой группы людей приблизительно одинакового статуса, в котором создавалась атмосфера честности и открытости, сосредоточенности на происходящем здесь и сейчас, обстановка тепла и поддержки (Ogden, 1972).
Современные группы встреч зародились в Коннектикуте в 1946 году во время проведения программы для общественных лидеров. В программу входили вечерние встречи для тренеров и наблюдателей, во время которых оценивались дневные события. Участники программы приходили послушать и, в конце концов, стали принимать участие в этих дополнительных заседаниях. Тренеры поняли, что связь с участниками обогащала опыт и тех, и других.
Часть тренеров из групп Коннектикута вместе с другими тренерами в 1947 году основала Национальные лаборатории по тренингу (НТЛ). НТЛ помогали расширять и развивать деятельность T-группы (тренинговой группы), которая стала полезным инструментом в политической и производственной деятельности. Участники данных групп давали людям представление об их деятельности, люди учились отвечать на непосредственную реакцию окружающих на их действия.
Всего через несколько недель работы Т-группы, в ситуации, когда в обстановке поддержки встречались люди одинакового положения, в участниках работы происходили сильные личностные изменения, до этого ассоциировавшиеся с сильными травмами или длительной психотерапией. Проанализировав 106 встреч, Гибб (Gibb, 1971) заключил, что «существуют очевидные доказательства в пользу того, что опыт интенсивного группового тренинга имеет терапевтический эффект» (in Rogers, 1970, р. 118).
Современные группы встреч зародились в Коннектикуте в 1946 году во время проведения программы для общественных лидеров. В программу входили вечерние встречи для тренеров и наблюдателей, во время которых оценивались дневные события. Участники программы приходили послушать и, в конце концов, стали принимать участие в этих дополнительных заседаниях. Тренеры поняли, что связь с участниками обогащала опыт и тех, и других.
Часть тренеров из групп Коннектикута вместе с другими тренерами в 1947 году основала Национальные лаборатории по тренингу (НТЛ). НТЛ помогали расширять и развивать деятельность T-группы (тренинговой группы), которая стала полезным инструментом в политической и производственной деятельности. Участники данных групп давали людям представление об их деятельности, люди учились отвечать на непосредственную реакцию окружающих на их действия.
Всего через несколько недель работы Т-группы, в ситуации, когда в обстановке поддержки встречались люди одинакового положения, в участниках работы происходили сильные личностные изменения, до этого ассоциировавшиеся с сильными травмами или длительной психотерапией. Проанализировав 106 встреч, Гибб (Gibb, 1971) заключил, что «существуют очевидные доказательства в пользу того, что опыт интенсивного группового тренинга имеет терапевтический эффект» (in Rogers, 1970, р. 118).
Роджерс отстаивал мнение о том, что все люди, независимо от того, являются они экспертами или нет, обладают врожденными терапевтическими способностями. Закономерным было увлечение Роджерса работой с группами встреч. Переехав в Калифорнию, он много времени посвящал организации работы групп, участию в их работе и оценке группового опыта.
Некоторые аспекты роджерсианской терапии достаточно легко усвоить, и их действительно используют многие психотерапевты. Но гораздо труднее приобрести личностные характеристики, обязательные для эффективности подобной терапии. Способность по-настоящему присутствовать рядом с другим человеком — понять страдания человека и поддерживать в нем уверенность в его росте — это достаточно трудновыполнимое требование к личности психотерапевта.
Позднее Роджерс сформулировал то, что он называл необходимыми и достаточными условиями успешной терапии. Его гипотеза, изложенная в форме алгоритма если/то, заключалась в следующем:
«ЕСЛИ
1. Клиент испытывает психические страдания или неудовлетворенность.
2. Контактирует с психотерапевтом.
3. Терапевт сохраняет соответствие во взаимоотношениях.
4. Терапевт сохраняет безусловное позитивное отношение к клиенту.
5. Терапевт эмпатически понимает опыт клиента и передает клиенту свое понимание.
6. Клиент хотя бы в малой степени воспринимает безусловное позитивное отношение и эмпатическое понимание.
ТО
Происходят позитивные терапевтические изменения» (Rogers, 1957).
Позднее Роджерс сформулировал то, что он называл необходимыми и достаточными условиями успешной терапии. Его гипотеза, изложенная в форме алгоритма если/то, заключалась в следующем:
«ЕСЛИ
1. Клиент испытывает психические страдания или неудовлетворенность.
2. Контактирует с психотерапевтом.
3. Терапевт сохраняет соответствие во взаимоотношениях.
4. Терапевт сохраняет безусловное позитивное отношение к клиенту.
5. Терапевт эмпатически понимает опыт клиента и передает клиенту свое понимание.
6. Клиент хотя бы в малой степени воспринимает безусловное позитивное отношение и эмпатическое понимание.
ТО
Происходят позитивные терапевтические изменения» (Rogers, 1957).
Одобрение клиента подразумевает не только терпимость и статичную позу, которая может отражать, а может и не отражать настоящее понимание, простое терпение в данном случае неадекватно. Безусловное позитивное отношение также состоит в эмпатическом понимании... в том, чтобы ощутить мир личности клиента так, как если это были ваши собственные ощущения, не утрачивая при этом состояния «как будто» (Rogers, 1961, р. 284). Такое отношение предоставляет клиентам намного больше свободы в проявлении своих чувств. Клиенты убеждаются в том, что терапевт не просто одобряет их; терапевт активно пытается почувствовать то, что чувствуют клиенты.
«Когда я делаю все, на что я способен в качестве терапевта и помощника в группе, то приближаюсь к своему внутреннему интуитивному «я»... Когда я нахожусь в слегка измененном состоянии сознания, тогда все мои действия представляются мне исцеляющими» (Rogers, 1984).
Последний критерий хорошего терапевта — способность сообщить клиенту всю полноту своего понимания. Клиент должен знать, что терапевт аутентичен, он действительно проявляет заботу о клиенте, действительно слушает и понимает его. Терапевт должен сохранять эмпатическое отношение, даже вопреки избирательным искажениям восприятия клиента, его защитным реакциям и вредным последствиям утерянного у него самоуважения. Как только установилась связь между клиентом и терапевтом, клиент может приступать к серьезной работе над собой.
Предлагаемое описание может выглядеть статичным и даже механистичным, как будто терапевт стремится забраться на горное плато, доходит до него и затем занимается терапией, ограничивающейся этим плато; процесс тем не менее представляет собой непрерывную динамику и постоянно возобновляется. Терапевт, как и клиент, постоянно стремится к максимальному соответствию.
В ранней работе Роджерса Counseling and Psychotherapy («Консультирование и психотерапия» (1942, р. 30-44) он разделил процесс психологической помощи на следующие ступени:
«- Клиент обращается за помощью.
— Определяется ситуация.
«Когда я делаю все, на что я способен в качестве терапевта и помощника в группе, то приближаюсь к своему внутреннему интуитивному «я»... Когда я нахожусь в слегка измененном состоянии сознания, тогда все мои действия представляются мне исцеляющими» (Rogers, 1984).
Последний критерий хорошего терапевта — способность сообщить клиенту всю полноту своего понимания. Клиент должен знать, что терапевт аутентичен, он действительно проявляет заботу о клиенте, действительно слушает и понимает его. Терапевт должен сохранять эмпатическое отношение, даже вопреки избирательным искажениям восприятия клиента, его защитным реакциям и вредным последствиям утерянного у него самоуважения. Как только установилась связь между клиентом и терапевтом, клиент может приступать к серьезной работе над собой.
Предлагаемое описание может выглядеть статичным и даже механистичным, как будто терапевт стремится забраться на горное плато, доходит до него и затем занимается терапией, ограничивающейся этим плато; процесс тем не менее представляет собой непрерывную динамику и постоянно возобновляется. Терапевт, как и клиент, постоянно стремится к максимальному соответствию.
В ранней работе Роджерса Counseling and Psychotherapy («Консультирование и психотерапия» (1942, р. 30-44) он разделил процесс психологической помощи на следующие ступени:
«- Клиент обращается за помощью.
— Определяется ситуация.
Ключи к выздоровлению находятся у клиента, но все же терапевт, помимо профессиональных навыков, должен обладать рядом личных качеств, которые помогут клиенту научиться пользоваться этими ключами. «Эти силы будут эффективны, если терапевт сможет установить с клиентом достаточно теплые отношения принятия и понимания» (Rogers, 1952b, p. 66). Под пониманием Роджерс подразумевал «желание и способность понять мысли, чувства и внутренние противоречия клиента с его точки зрения; это способность смотреть на все глазами клиента, учитывая его опыт» (1950, р. 443). Для того чтобы работать с клиентами, терапевт должен быть аутентичным и искренним. Терапевт должен избегать того, чтобы играть роль — особенно роль терапевта, — когда он беседует с клиентом.
«[Это] подразумевает желание вести себя или выражать в словах различные чувства и отношения, существующие во мне. Это значит, что мне нужно осознавать мои собственные чувства, насколько это возможно, а не представлять их фасад, в действительности ощущая совсем другое» (1961, р. 33).
На тренингах терапевты часто спрашивают: «Как надо себя вести, если мне не нравится пациент, я чувствую скуку или сержусь?», «Разве эти чувства не будут свидетельствовать о чувствах, которые человек переживает в ответ на его раздражающее поведение?»
Центрированный на клиенте ответ на эти вопросы включает несколько уровней понимания. На одном уровне терапевт служит моделью искреннего восприятия. Он предлагает отношения, в которых клиент может проверить свое чувство реальности. Если клиент уверен в том, что получит честный ответ, он может убедиться в оправданности собственных предчувствий и опасений. Клиенты начинают понимать, что могут получить на свои внутренние поиски искреннюю, не искаженную и не ослабленную реакцию. Такая проверка реальности ощущений имеет большое значение, если восприятие клиента лишено искажений и его переживания непосредственны.
«[Это] подразумевает желание вести себя или выражать в словах различные чувства и отношения, существующие во мне. Это значит, что мне нужно осознавать мои собственные чувства, насколько это возможно, а не представлять их фасад, в действительности ощущая совсем другое» (1961, р. 33).
На тренингах терапевты часто спрашивают: «Как надо себя вести, если мне не нравится пациент, я чувствую скуку или сержусь?», «Разве эти чувства не будут свидетельствовать о чувствах, которые человек переживает в ответ на его раздражающее поведение?»
Центрированный на клиенте ответ на эти вопросы включает несколько уровней понимания. На одном уровне терапевт служит моделью искреннего восприятия. Он предлагает отношения, в которых клиент может проверить свое чувство реальности. Если клиент уверен в том, что получит честный ответ, он может убедиться в оправданности собственных предчувствий и опасений. Клиенты начинают понимать, что могут получить на свои внутренние поиски искреннюю, не искаженную и не ослабленную реакцию. Такая проверка реальности ощущений имеет большое значение, если восприятие клиента лишено искажений и его переживания непосредственны.
Большую часть своей профессиональной карьеры Роджерс работал практикующим психотерапевтом. Его теория личности основана на опыте и интегрирована из его терапевтических методов и идей. Теория Роджерса прошла несколько ступеней развития, и ее акценты неоднократно смещались с одного предмета на другой, однако несколько фундаментальных принципов, впервые сформулированных Роджерсом в 1940 году, остались в силе и тридцать лет спустя. Его подход основывался на стремлении человека к росту, здоровью и приспособленности. Терапия служила одним из способов освобождения личности и восстановления ее нормального развития. Терапия опирается, скорее, на чувства, нежели на интеллект и касается в основном непосредственной жизненной ситуации, а не прошлого. В конце своей жизни Роджерс рассматривал взаимоотношения терапевта и пациента как переживания роста личности (1970).
Первоначально Роджерс пользовался словом клиент, а позднее словом человек, вместо традиционного термина пациент. Считается, что пациент — это больной человек, нуждающийся в помощи тренированных профессионалов, тогда как клиенту требуется оказать услугу, которую он сам себе оказать не может. Клиенты, несмотря на то что у них могут быть проблемы, рассматриваются как люди, потенциально способные понять свою собственную ситуацию. Равенство отношений подразумевает центрированную на личности модель, отсутствующую в отношениях доктор—пациент.
Терапия помогает человеку разобраться в собственных проблемах с минимумом постороннего вмешательства. Роджерс определил психотерапию как «высвобождение уже существующей способности у потенциально компетентной личности, а не манипуляцию эксперта с более или менее пассивным человеком» (1959, р. 221). Такая терапия называется центрированной на личности, потому что в ней необходимо активное участие человека, движущегося в определенном направлении. Роджерс считал, что любые «интервенции эксперта» крайне вредны для роста личности.
«Человек обладает внутренней, по крайней мере, латентной способностью осознавать те факторы своей жизни, которые причинили ему боль или явились причиной несчастья. Он может перестроиться так, чтобы преодолеть их» (Rogers, 1952b).
Первоначально Роджерс пользовался словом клиент, а позднее словом человек, вместо традиционного термина пациент. Считается, что пациент — это больной человек, нуждающийся в помощи тренированных профессионалов, тогда как клиенту требуется оказать услугу, которую он сам себе оказать не может. Клиенты, несмотря на то что у них могут быть проблемы, рассматриваются как люди, потенциально способные понять свою собственную ситуацию. Равенство отношений подразумевает центрированную на личности модель, отсутствующую в отношениях доктор—пациент.
Терапия помогает человеку разобраться в собственных проблемах с минимумом постороннего вмешательства. Роджерс определил психотерапию как «высвобождение уже существующей способности у потенциально компетентной личности, а не манипуляцию эксперта с более или менее пассивным человеком» (1959, р. 221). Такая терапия называется центрированной на личности, потому что в ней необходимо активное участие человека, движущегося в определенном направлении. Роджерс считал, что любые «интервенции эксперта» крайне вредны для роста личности.
«Человек обладает внутренней, по крайней мере, латентной способностью осознавать те факторы своей жизни, которые причинили ему боль или явились причиной несчастья. Он может перестроиться так, чтобы преодолеть их» (Rogers, 1952b).
Авторы учебников обычно классифицируют Роджерса как теоретика «я» (Hall & Lindzey, 1978; Krasner & Ullman, 1973). В действительности же Роджерса больше интересует восприятие, осознание и переживания, нежели гипотетический конструкт «я». Так как мы уже описали предложенную Роджерсом дефиницию «я», то можем обратиться к определению полноценно функционирующей личности: личности, целиком осознающей свое нынешнее «я».
«Полноценно функционирующая личность является синонимом оптимальной психологической приспособленности, оптимальной психологической зрелости, полной соответствия и открытости опыту... Поскольку некоторые из этих понятий звучат статично, как если бы такая личность «только что появилась», следует отметить, что все они характеризуют процесс становления такой личности. Полноценно функционирующая личность возможна только как процесс, как постоянно изменяющийся человек» (Rogers, 1959, р. 235).
Полноценно функционирующая личность характеризуется несколькими параметрами, первый из которых — открытость переживаниям. Преждевременная тревожность, ограничивающая восприятие, приносит мало пользы человеку или вообще вредна. Человек постоянно движется от защитных реакций к более открытым переживаниям. «Он более открыт для ощущений собственного страха, робости и боли. Он также более открыт для чувства смелости, нежности и благоговения... Он лучше приспособлен к тому, чтобы прислушиваться к переживаниям собственного организма, а не отрицать их осознание» (Rogers 1961, р. 188).
«Вторая черта полноценно функционирующей личности — проживание в настоящий момент времени, заключающееся в полном осознании каждого момента. Такая непрерывная, прямая связь с реальностью позволяет „я“ и всей личности выходить из переживаний, а не переводить их в плоскость заранее определенной структуры „я“ или искажать в соответствии с ней» (1961, р. 188-189). Человек в состоянии перестроить собственные реакции по мере того, как ему на опыте раскрываются или предоставляются новые возможности.
«Полноценно функционирующая личность является синонимом оптимальной психологической приспособленности, оптимальной психологической зрелости, полной соответствия и открытости опыту... Поскольку некоторые из этих понятий звучат статично, как если бы такая личность «только что появилась», следует отметить, что все они характеризуют процесс становления такой личности. Полноценно функционирующая личность возможна только как процесс, как постоянно изменяющийся человек» (Rogers, 1959, р. 235).
Полноценно функционирующая личность характеризуется несколькими параметрами, первый из которых — открытость переживаниям. Преждевременная тревожность, ограничивающая восприятие, приносит мало пользы человеку или вообще вредна. Человек постоянно движется от защитных реакций к более открытым переживаниям. «Он более открыт для ощущений собственного страха, робости и боли. Он также более открыт для чувства смелости, нежности и благоговения... Он лучше приспособлен к тому, чтобы прислушиваться к переживаниям собственного организма, а не отрицать их осознание» (Rogers 1961, р. 188).
«Вторая черта полноценно функционирующей личности — проживание в настоящий момент времени, заключающееся в полном осознании каждого момента. Такая непрерывная, прямая связь с реальностью позволяет „я“ и всей личности выходить из переживаний, а не переводить их в плоскость заранее определенной структуры „я“ или искажать в соответствии с ней» (1961, р. 188-189). Человек в состоянии перестроить собственные реакции по мере того, как ему на опыте раскрываются или предоставляются новые возможности.
Роджерс выделяет три типа понимания, которые встречаются у психологически зрелых людей при восприятии реальности. Это субъективное понимание, объективное понимание и межличностное понимание.
Субъективное понимание наиболее важно, оно включает в себя осознание человеком, кого он любит, ненавидит, презирает или от какого события или переживания он испытывает удовольствие. Человек улучшает качество субъективного понимания, находясь в более тесной связи со своими внутренними эмоциональными процессами. Стоит человеку прислушаться к своему «внутреннему голосу», как он начинает замечать, что при одном типе поведения лучше себя чувствует, чем при другом.
Именно способность к верному пониманию дает человеку возможность действовать, не опираясь на проверенные факты. В частности, в науке эта способность позволяет ученому при разрешении специфических проблем руководствоваться собственными предчувствиями. Исследования, посвященные разрешению креативных проблем, показывают, что человек «понимает», что он находится на правильном пути задолго до того, как он осознает, в чем именно будет заключаться решение данной проблемы (Gordon, 1961).
Объективное понимание дает возможность протестировать гипотезы, проверить предположения и догадки, опираясь на внешнюю информацию. В психологии такая информация содержится в наблюдении над поведением, в результатах тестирования, в анкетах или оценке коллег-психоаналитиков. Представление о пользе обмена информации с коллегами основано на убеждении в том, что люди одной профессии, использующие сходные методы оценки, могут верно оценить то или иное событие. Мнение экспертов может быть объективным, а может явиться примером массового неправильного восприятия. Любая группа экспертов может проявить косность и защитную реакцию, когда рассматриваемая проблема затрагивает аксиоматические аспекты их собственного опыта. Именно Роджерс показал, что такую тенденцию, в частности, склонны проявлять теологи, марксистские диалектики и психоаналитики.
Субъективное понимание наиболее важно, оно включает в себя осознание человеком, кого он любит, ненавидит, презирает или от какого события или переживания он испытывает удовольствие. Человек улучшает качество субъективного понимания, находясь в более тесной связи со своими внутренними эмоциональными процессами. Стоит человеку прислушаться к своему «внутреннему голосу», как он начинает замечать, что при одном типе поведения лучше себя чувствует, чем при другом.
Именно способность к верному пониманию дает человеку возможность действовать, не опираясь на проверенные факты. В частности, в науке эта способность позволяет ученому при разрешении специфических проблем руководствоваться собственными предчувствиями. Исследования, посвященные разрешению креативных проблем, показывают, что человек «понимает», что он находится на правильном пути задолго до того, как он осознает, в чем именно будет заключаться решение данной проблемы (Gordon, 1961).
Объективное понимание дает возможность протестировать гипотезы, проверить предположения и догадки, опираясь на внешнюю информацию. В психологии такая информация содержится в наблюдении над поведением, в результатах тестирования, в анкетах или оценке коллег-психоаналитиков. Представление о пользе обмена информации с коллегами основано на убеждении в том, что люди одной профессии, использующие сходные методы оценки, могут верно оценить то или иное событие. Мнение экспертов может быть объективным, а может явиться примером массового неправильного восприятия. Любая группа экспертов может проявить косность и защитную реакцию, когда рассматриваемая проблема затрагивает аксиоматические аспекты их собственного опыта. Именно Роджерс показал, что такую тенденцию, в частности, склонны проявлять теологи, марксистские диалектики и психоаналитики.