Период ухаживания.
Систематические исследования семьи человека начались недавно, причем одновременно с исследованиями социальных систем у других животных. Примерно с 1958 года за человеческими существами равно как за зверями и птицами стали наблюдать не изымая их из естественной среды. В результате этих наблюдений прояснились как черты сходства так и точки критических различий между человеком и животным и это помогло нам глубже понять природу человеческих проблем. Как у человека так и у животного имеют место процессы ухаживания, спаривания, постройки гнезда, выращивания детей и освобождения их для самостоятельной жизни, но вследствие огромной сложности организации социальной жизни человека проблемы возникающие на различных стадиях являются специфичными только для него.
Каждое обучающееся животное в соответствующем возрасте участвует в ритуалах ухаживания и вариации тут весьма широки. Животные принадлежащие к видам живущим анонимными стаями в соответствующее время года будут спариваться со всеми кто попадается, предпочтительно с представителями противоположного пола. В других видах спаривание менее анонимно. Животное встречается со своим партнером в период течки один раз в год, но вне этого периода они не встречаются. Представители иных видов выбирают себе партнеров на всю жизнь для регулярного воспроизведения потомства. Некоторые виды лебедей, например, выбирают партнеров на всю жизнь и если один умирает, оставшийся в живых тоскует и как правило остается в одиночестве до конца жизни.
Систематические исследования семьи человека начались недавно, причем одновременно с исследованиями социальных систем у других животных. Примерно с 1958 года за человеческими существами равно как за зверями и птицами стали наблюдать не изымая их из естественной среды. В результате этих наблюдений прояснились как черты сходства так и точки критических различий между человеком и животным и это помогло нам глубже понять природу человеческих проблем. Как у человека так и у животного имеют место процессы ухаживания, спаривания, постройки гнезда, выращивания детей и освобождения их для самостоятельной жизни, но вследствие огромной сложности организации социальной жизни человека проблемы возникающие на различных стадиях являются специфичными только для него.
Каждое обучающееся животное в соответствующем возрасте участвует в ритуалах ухаживания и вариации тут весьма широки. Животные принадлежащие к видам живущим анонимными стаями в соответствующее время года будут спариваться со всеми кто попадается, предпочтительно с представителями противоположного пола. В других видах спаривание менее анонимно. Животное встречается со своим партнером в период течки один раз в год, но вне этого периода они не встречаются. Представители иных видов выбирают себе партнеров на всю жизнь для регулярного воспроизведения потомства. Некоторые виды лебедей, например, выбирают партнеров на всю жизнь и если один умирает, оставшийся в живых тоскует и как правило остается в одиночестве до конца жизни.
О жизненном цикле семьи.
Несмотря на то, что ареной человеческих страстей всегда являлась обыкновенная семейная жизнь на последнюю стали обращать внимание и воспринимать серьезно лишь совсем недавно. Стало более ясно что семьи развиваются во времени, а явления дистресса и психической патологии появляются тогда, когда этот процесс развития нарушается. Однако для профессионалов будь они клиницистами или представителями социальной науки задача изменения отношения к этим простым человеческим материям не более серьезнее оказалась очень трудной. Психиатры и психологи предпочитали рассматривать казавшиеся им более глубокими вопросы идентичности, формирования бредовых идей, динамику бессознательного или законы восприятия, а вовсе не проблемы которые возникают когда люди, мужчина и женщина женятся, выходят замуж и выращивают детей. Сейчас когда мы начинаем понимать какое большое влияние имеет на человека его ближайшее социальное окружение, мы обнаруживаем, что социальное окружение развивается во времени, а об этом процессе развития вам известно очень и очень мало.
Несмотря на то, что ареной человеческих страстей всегда являлась обыкновенная семейная жизнь на последнюю стали обращать внимание и воспринимать серьезно лишь совсем недавно. Стало более ясно что семьи развиваются во времени, а явления дистресса и психической патологии появляются тогда, когда этот процесс развития нарушается. Однако для профессионалов будь они клиницистами или представителями социальной науки задача изменения отношения к этим простым человеческим материям не более серьезнее оказалась очень трудной. Психиатры и психологи предпочитали рассматривать казавшиеся им более глубокими вопросы идентичности, формирования бредовых идей, динамику бессознательного или законы восприятия, а вовсе не проблемы которые возникают когда люди, мужчина и женщина женятся, выходят замуж и выращивают детей. Сейчас когда мы начинаем понимать какое большое влияние имеет на человека его ближайшее социальное окружение, мы обнаруживаем, что социальное окружение развивается во времени, а об этом процессе развития вам известно очень и очень мало.
Жизненный цикл семьи.
Описание Эриксоновской стратегии, предназначенной для решения проблем человека, будет неполным, если не проанализировать цели его терапии. Гораздо в большей степени, чем все другие психотерапевты, он учитывал "нормальные", обычные процессы в жизни людей. К новобрачным он относился совершенно иначе, нежели к семейной паре, поженившейся 20 лет назад. Если он имел дело с семьей, где были маленькие дети, он действовал совершенно иначе, чем тогда, когда перед ним была семья, где дети выросли настолько, что были готовы покинуть дом. Окончание истории болезни пациентов, которыми занимался Эриксон, часто как бы банальны, потому что его цели очень просты. В период ухаживания успехом терапии он считал брак. В первые годы семейной жизни -- рождение детей. На любой стадии жизни семьи критическим шагом развития семьи является переход семьи на следующую стадию. Структура этой книги соответствует последовательности стадий в жизненном цикле семьи от ухаживаний до старости и смерти. Стратегии, используемые Эриксоном для решения проблем на каждой из этих стадий, описываются в структуре соответствующих историй болезни. Подход Эриксона становится наиболее понятным, если учитывать процессы развития семьи и точки кризиса, возникающие при переходе от стадии к стадии на протяжении всего жизненного цикла семьи.
Описание Эриксоновской стратегии, предназначенной для решения проблем человека, будет неполным, если не проанализировать цели его терапии. Гораздо в большей степени, чем все другие психотерапевты, он учитывал "нормальные", обычные процессы в жизни людей. К новобрачным он относился совершенно иначе, нежели к семейной паре, поженившейся 20 лет назад. Если он имел дело с семьей, где были маленькие дети, он действовал совершенно иначе, чем тогда, когда перед ним была семья, где дети выросли настолько, что были готовы покинуть дом. Окончание истории болезни пациентов, которыми занимался Эриксон, часто как бы банальны, потому что его цели очень просты. В период ухаживания успехом терапии он считал брак. В первые годы семейной жизни -- рождение детей. На любой стадии жизни семьи критическим шагом развития семьи является переход семьи на следующую стадию. Структура этой книги соответствует последовательности стадий в жизненном цикле семьи от ухаживаний до старости и смерти. Стратегии, используемые Эриксоном для решения проблем на каждой из этих стадий, описываются в структуре соответствующих историй болезни. Подход Эриксона становится наиболее понятным, если учитывать процессы развития семьи и точки кризиса, возникающие при переходе от стадии к стадии на протяжении всего жизненного цикла семьи.
Избегание самоанализа.
Стремление Эриксона разрешить задачу изменения отношений в семье равно по силе его стремлению избежать того, чтобы члены семьи поняли, почему же их способы взаимодействия были до сих пор такими неадекватными. Радикально новым в подходе Эриксона является полное отсутствие интерпретаций предполагаемых причин поведения. Несмотря на то, что Эриксон вроде бы нигде не утверждал этого открыто, имплицитно в его работах присутствует мысль о том, что психотерапевт, пытающийся дать пациентам понять, почему они ведут себя так, а не иначе, фактически препятствует реальным психотерапевтическим изменениям.
Базовым условием выздоровления в динамической психиатрии считалось понимание пациентом себя, мотивов своего поведения. Представляется, что основным источником этой идеи является принадлежащее XIX веку понимание человека как рационального существа. Фрейд пришел к выводу, что человек не столь уж рационален, но если бы он, человек, изучил бы законы своего собственного подсознания, то стал бы вполне рациональным. Вытеснение в теории Фрейда рассматривалось как основная причина психической патологии, а возвращение вытесненного сознания посредством инсайта представляло собой основную цель терапии. Техника заключалась в интерпретации того, что пациент говорил и делал с целью осознания пациентом трансферентных искажений в собственном восприятии и поведении.
Стремление Эриксона разрешить задачу изменения отношений в семье равно по силе его стремлению избежать того, чтобы члены семьи поняли, почему же их способы взаимодействия были до сих пор такими неадекватными. Радикально новым в подходе Эриксона является полное отсутствие интерпретаций предполагаемых причин поведения. Несмотря на то, что Эриксон вроде бы нигде не утверждал этого открыто, имплицитно в его работах присутствует мысль о том, что психотерапевт, пытающийся дать пациентам понять, почему они ведут себя так, а не иначе, фактически препятствует реальным психотерапевтическим изменениям.
Базовым условием выздоровления в динамической психиатрии считалось понимание пациентом себя, мотивов своего поведения. Представляется, что основным источником этой идеи является принадлежащее XIX веку понимание человека как рационального существа. Фрейд пришел к выводу, что человек не столь уж рационален, но если бы он, человек, изучил бы законы своего собственного подсознания, то стал бы вполне рациональным. Вытеснение в теории Фрейда рассматривалось как основная причина психической патологии, а возвращение вытесненного сознания посредством инсайта представляло собой основную цель терапии. Техника заключалась в интерпретации того, что пациент говорил и делал с целью осознания пациентом трансферентных искажений в собственном восприятии и поведении.
Пробуждение и освобождение
Подобно некоторым другим семейным психотерапевтам, Эриксон обращал пристальное внимание на достижение независимости и автономии каждым членом семьи, впрочем, как и на сплоченность семьи. Если к нему обращались по поводу проблемного поведения ребенка, он был склонен искать в семье взрослого, чаще всего одного из родителей, кто находился в слишком тесной эмоциональной связи с этим ребенком, и вмешивался с целью обеспечения ребенку более широкого пространства и большего количества степеней свободы. Если речь шла о подростковой или юношеской шизофрении, он был склонен работать в направлении освобождения этого подростка от слишком интенсивной, патологически интенсивной вовлеченности в семью и оринтирования его на самостоятельную жизнь. Это внимание к интенсивным диадическим отношениям, при которых два человека реагируют друг на друга настолько сильно, что исключают из взаимодействия всех других, кажется мне вполне естественным для гипнотизера. Гипнотизер сосредоточивается на субъекте и стремится к тому, чтобы заставить субъекта как можно более полно реагировать именно на него, а не на другие стимулы. Когда гипнотизер наблюдает за взаимодействием членов семьи, он с легкостью опознает такую диаду и знает, как с ней быть. Я считаю также, что изучение того, как гипнотизер управляет процессом пробуждения, может помочь нам понять, как переключить человека с интенсивных взаимодействий с другим человеком на более поверхностные. Мы часто принимаем пробуждение от гипнотического сна как простую реакцию на какой-либо стимул, например, слова гипнотизера: "Просыпайтесь", или же на счет: "Раз, два, три". Но если внимательно понаблюдать за гипнотизером и субъектом, то можно увидеть, что этот процесс гораздо более сложен. Гипнотизер не просто предъявляет стимул, но он меняет все свое поведение в целом. Меняется его поза, характер движение, интонация, и его внимание и интерес перемещаются на что-то другое. Субъект тоже переходит от трансового поведения к более социализированному. Если субъект сопротивляется, продолжая оставаться в трансе, гипнотизер часто начинает акцентировать нетрансовые социализированные черты своего поведения, побуждая субъекта реагировать на него менее вовлеченным образом. Мне кажется, что создавая способы психотерапевтического вмешательства в диаду со сверхинтенсивными отношениями, Эриксон опирался на свой многообразный опыт пробуждения субъектов от гипнотического сна.
Подобно некоторым другим семейным психотерапевтам, Эриксон обращал пристальное внимание на достижение независимости и автономии каждым членом семьи, впрочем, как и на сплоченность семьи. Если к нему обращались по поводу проблемного поведения ребенка, он был склонен искать в семье взрослого, чаще всего одного из родителей, кто находился в слишком тесной эмоциональной связи с этим ребенком, и вмешивался с целью обеспечения ребенку более широкого пространства и большего количества степеней свободы. Если речь шла о подростковой или юношеской шизофрении, он был склонен работать в направлении освобождения этого подростка от слишком интенсивной, патологически интенсивной вовлеченности в семью и оринтирования его на самостоятельную жизнь. Это внимание к интенсивным диадическим отношениям, при которых два человека реагируют друг на друга настолько сильно, что исключают из взаимодействия всех других, кажется мне вполне естественным для гипнотизера. Гипнотизер сосредоточивается на субъекте и стремится к тому, чтобы заставить субъекта как можно более полно реагировать именно на него, а не на другие стимулы. Когда гипнотизер наблюдает за взаимодействием членов семьи, он с легкостью опознает такую диаду и знает, как с ней быть. Я считаю также, что изучение того, как гипнотизер управляет процессом пробуждения, может помочь нам понять, как переключить человека с интенсивных взаимодействий с другим человеком на более поверхностные. Мы часто принимаем пробуждение от гипнотического сна как простую реакцию на какой-либо стимул, например, слова гипнотизера: "Просыпайтесь", или же на счет: "Раз, два, три". Но если внимательно понаблюдать за гипнотизером и субъектом, то можно увидеть, что этот процесс гораздо более сложен. Гипнотизер не просто предъявляет стимул, но он меняет все свое поведение в целом. Меняется его поза, характер движение, интонация, и его внимание и интерес перемещаются на что-то другое. Субъект тоже переходит от трансового поведения к более социализированному. Если субъект сопротивляется, продолжая оставаться в трансе, гипнотизер часто начинает акцентировать нетрансовые социализированные черты своего поведения, побуждая субъекта реагировать на него менее вовлеченным образом. Мне кажется, что создавая способы психотерапевтического вмешательства в диаду со сверхинтенсивными отношениями, Эриксон опирался на свой многообразный опыт пробуждения субъектов от гипнотического сна.
Амнезия и контроль над информацией.
Школы семейной психотерапии различаются в плане своих представлений о том, что вызывает изменения и какие должны быть процедуры введения этих изменений. Нередко психотерапевт убежден в том, что отреагирования аффекта и достижение инсайта являются именно теми событиями, которые ведут к изменениям. Поэтому он будет побуждать членов семьи к свободному выражению своих чувств друг к другу и помогать им понять, из-за каких прошлых переживаний они вели себя так, а не иначе. Очень часто семейный психотерапевт поощряет поток открытой свободной коммуникации между членами семьи, так, чтобы каждый из членов семьи говорил вслух все то, что приходит ему в голову. Представляется, что Эриксон не был ориентирован подобным образом, хотя в некоторых случаях он мог побуждать к свободному выражения аффекта, или к пониманию, или к открытой коммуникации, обычно он этого не делал. Часто он встречался со всеми членами семьи по отдельности, и, когда потом он собирал всех вместе, организовывал все то, что должно быть сказано, и как это должно быть сказано, с тем, чтобы все происходящее было направлено к определенной цели. Иногда он встречался с женой, давая ей определенные инструкции, а затем с мужем, получавшим от него другие инструкции. Он отнюдь не поощрял, даже предотвращал попытки супругов обсуждать происходящее между собой. Часто муж и жена получали от Эриксона свои инструкции, а затем он собирал их вместе и обеспечивал открытую коммуникацию между ними. Обычно он следовал фундаментальному правилу семейной психотерапии -- не объединяться постоянно с одним членом семьи против другого, или с одной частью семьи против другой. Тем не менее, когда он начинал входить в систему семьи, его влияние могло быть направлено на разные части семьи, причем он тщательно контролировал, как именно информация должна распределяться между членами семьи.
Школы семейной психотерапии различаются в плане своих представлений о том, что вызывает изменения и какие должны быть процедуры введения этих изменений. Нередко психотерапевт убежден в том, что отреагирования аффекта и достижение инсайта являются именно теми событиями, которые ведут к изменениям. Поэтому он будет побуждать членов семьи к свободному выражению своих чувств друг к другу и помогать им понять, из-за каких прошлых переживаний они вели себя так, а не иначе. Очень часто семейный психотерапевт поощряет поток открытой свободной коммуникации между членами семьи, так, чтобы каждый из членов семьи говорил вслух все то, что приходит ему в голову. Представляется, что Эриксон не был ориентирован подобным образом, хотя в некоторых случаях он мог побуждать к свободному выражения аффекта, или к пониманию, или к открытой коммуникации, обычно он этого не делал. Часто он встречался со всеми членами семьи по отдельности, и, когда потом он собирал всех вместе, организовывал все то, что должно быть сказано, и как это должно быть сказано, с тем, чтобы все происходящее было направлено к определенной цели. Иногда он встречался с женой, давая ей определенные инструкции, а затем с мужем, получавшим от него другие инструкции. Он отнюдь не поощрял, даже предотвращал попытки супругов обсуждать происходящее между собой. Часто муж и жена получали от Эриксона свои инструкции, а затем он собирал их вместе и обеспечивал открытую коммуникацию между ними. Обычно он следовал фундаментальному правилу семейной психотерапии -- не объединяться постоянно с одним членом семьи против другого, или с одной частью семьи против другой. Тем не менее, когда он начинал входить в систему семьи, его влияние могло быть направлено на разные части семьи, причем он тщательно контролировал, как именно информация должна распределяться между членами семьи.
Ампликация отклонения.
Для Эриксона характерно, что он сначала пытался добиться минимальной гипнотической реакции, а затем он развивал ее, амплифицируя до тех пор, пока не добивался цели. Он часто предостерегал гипнотизеров от попыток достичь слишком многого очень быстро, рекомендуя, скорее, принятие того, что предлагается и усиливание этого. И для работы Эриксона с семьями также характерно стремление к минимальному изменению, а затем к последующему его расширению. Если изменение было введено в критическую область, то, кажущееся минимальным, оно могло изменить всю систему. Иногда Эриксон использовал аналогию дыры в плотине -- Эта дыра не должна быть такой уж большой, чтобы вскоре вся структура плотины сильно изменилась.
Семейные психотерапевты все яснее осознают тот факт, что они пытаются изменить систему, внутри которой определенные стереотипы повторяются, и, следовательно, являются стабильными. Тут представляются правомерными два подхода. Первый заключается в том, чтобы дестабилизировать систему, и тогда она, стремясь вернуться к состоянию стабильности, начнет использовать другие стереотипы взаимодействия. Другой подход состоит в том, чтобы выбрать один признак системы и изменить его, а затем амплифицировать это изменение, пока система не потеряет управление и не будет вынуждена создать новый набор стереотипов. Эриксон использовал и кризисное вмешательство, но в гораздо большей степени, чем все другие психотерапевты, он был склонен к тому, чтобы вызвать маленькое отклонение в функционировании системы, а затем увеличить его до тех пор, пока не появятся крупные изменения во всей системе. Такой же подход использовался Эриксоном и для усиления гипнотической реакции субъекта.
Для Эриксона характерно, что он сначала пытался добиться минимальной гипнотической реакции, а затем он развивал ее, амплифицируя до тех пор, пока не добивался цели. Он часто предостерегал гипнотизеров от попыток достичь слишком многого очень быстро, рекомендуя, скорее, принятие того, что предлагается и усиливание этого. И для работы Эриксона с семьями также характерно стремление к минимальному изменению, а затем к последующему его расширению. Если изменение было введено в критическую область, то, кажущееся минимальным, оно могло изменить всю систему. Иногда Эриксон использовал аналогию дыры в плотине -- Эта дыра не должна быть такой уж большой, чтобы вскоре вся структура плотины сильно изменилась.
Семейные психотерапевты все яснее осознают тот факт, что они пытаются изменить систему, внутри которой определенные стереотипы повторяются, и, следовательно, являются стабильными. Тут представляются правомерными два подхода. Первый заключается в том, чтобы дестабилизировать систему, и тогда она, стремясь вернуться к состоянию стабильности, начнет использовать другие стереотипы взаимодействия. Другой подход состоит в том, чтобы выбрать один признак системы и изменить его, а затем амплифицировать это изменение, пока система не потеряет управление и не будет вынуждена создать новый набор стереотипов. Эриксон использовал и кризисное вмешательство, но в гораздо большей степени, чем все другие психотерапевты, он был склонен к тому, чтобы вызвать маленькое отклонение в функционировании системы, а затем увеличить его до тех пор, пока не появятся крупные изменения во всей системе. Такой же подход использовался Эриксоном и для усиления гипнотической реакции субъекта.
"Посев" идей.
Наводя гипнотические состояния, Эриксон любил "сеять" или внедрять определенные идеи, а затем развивать их. Он подчеркивал определенные мысли в начале взаимодействия, чтобы впоследствии, когда ему понадобится определенная реакция, он уже имел бы предпосылки для ее получения. Также и в работе с семьями, уже на стадии сбора информации, Эриксон вводил определенные идеи. Впоследствии, в подходящей ситуации он мог развивать их. Именно так и гипноз Эриксона и его психотерапия приобретали непрерывность -- в процесс постоянно вводилось что-то новое, но внутри определенной рамки это новое могло быть увязано с тем, что было сделано ранее.
Наводя гипнотические состояния, Эриксон любил "сеять" или внедрять определенные идеи, а затем развивать их. Он подчеркивал определенные мысли в начале взаимодействия, чтобы впоследствии, когда ему понадобится определенная реакция, он уже имел бы предпосылки для ее получения. Также и в работе с семьями, уже на стадии сбора информации, Эриксон вводил определенные идеи. Впоследствии, в подходящей ситуации он мог развивать их. Именно так и гипноз Эриксона и его психотерапия приобретали непрерывность -- в процесс постоянно вводилось что-то новое, но внутри определенной рамки это новое могло быть увязано с тем, что было сделано ранее.
Подчеркивание положительного.
В конце 19 века поток идей связанных с "бессознательным" раздваивается. Зигмунд Фрейд считал что бессознательное состоит из аморальных идей стремящихся прорваться в сознание. Его психотерапевтический метод был построен на недоверии к всему, что рождается вне сознания и рационального понимания. Другой комплекс идей принадлежащих в основном гипнотизерам, характеризовал подсознание как положительную силу. Подсознание может устроить все так, что человек сделает для себя самое полезное из того, что он мог бы сделать. Поэтому гипнотизеры склонялись к тому, что следует позволять подсознанию выражать себя в жизни человека. Эриксон склонялся к последнему комплексу идей. Как при использовании гипноза, так и в работе с семьями он подчеркивал позитивные моменты в поведении человека. Это основывалось на положении о существовании внутри индивида естественной тенденции к развитию, а также на том, что в случае подчеркивания положительного пациент в большей степени склоняется к сотрудничеству с психотерапевтом. В отличие от психодинамически ориентированных психотерапевтов, чьи интерпретации направлены на проявление негативных и агрессивных чувств и поведенческих реакций, Эриксон переформулирует то, что человек делает, в позитивном плане. Он не преуменьшает трудности и проблемы, но находит в них такой аспект, который может быть использован для улучшения функционирования личности или семьи. Вместо того, чтобы предполагать наличие в подсознании агрессивных сил, которые надо вывести наружу, он, скорее, предполагает существование в подсознании сил позитивных, которые надо освободить для того, чтобы личность продолжала развиваться. Работая с супружеской парой или семьей, Эриксон не сосредоточивался на неадекватных способах взаимодействия, но находил такой аспект их отношений, который является ценным и который можно было укрепить и расширить. Представляется, что это сосредоточение на позитивном берет свое начало непосредственно в его опыте гипнотизера.
В конце 19 века поток идей связанных с "бессознательным" раздваивается. Зигмунд Фрейд считал что бессознательное состоит из аморальных идей стремящихся прорваться в сознание. Его психотерапевтический метод был построен на недоверии к всему, что рождается вне сознания и рационального понимания. Другой комплекс идей принадлежащих в основном гипнотизерам, характеризовал подсознание как положительную силу. Подсознание может устроить все так, что человек сделает для себя самое полезное из того, что он мог бы сделать. Поэтому гипнотизеры склонялись к тому, что следует позволять подсознанию выражать себя в жизни человека. Эриксон склонялся к последнему комплексу идей. Как при использовании гипноза, так и в работе с семьями он подчеркивал позитивные моменты в поведении человека. Это основывалось на положении о существовании внутри индивида естественной тенденции к развитию, а также на том, что в случае подчеркивания положительного пациент в большей степени склоняется к сотрудничеству с психотерапевтом. В отличие от психодинамически ориентированных психотерапевтов, чьи интерпретации направлены на проявление негативных и агрессивных чувств и поведенческих реакций, Эриксон переформулирует то, что человек делает, в позитивном плане. Он не преуменьшает трудности и проблемы, но находит в них такой аспект, который может быть использован для улучшения функционирования личности или семьи. Вместо того, чтобы предполагать наличие в подсознании агрессивных сил, которые надо вывести наружу, он, скорее, предполагает существование в подсознании сил позитивных, которые надо освободить для того, чтобы личность продолжала развиваться. Работая с супружеской парой или семьей, Эриксон не сосредоточивался на неадекватных способах взаимодействия, но находил такой аспект их отношений, который является ценным и который можно было укрепить и расширить. Представляется, что это сосредоточение на позитивном берет свое начало непосредственно в его опыте гипнотизера.
Использование локализации в пространстве.
Следующий аспект гипноза касается ориентации в пространстве. Наблюдая способность субъекта быть дезориентированным в пространстве и во времени гипнотизер учится воспринимать пространство и время как субъективные переживания. Находясь в гипнотическом состоянии человек может сидеть в одной комнате и думать, что он сидит в другой. Он может сидеть посередине комнаты и при этом видеть себя из угла этой комнаты. Находясь в определенной временной точке он может считать, что это совсем другая временная точка и что гипнотизер -- это совсем другой человек. С опытом к гипнотизеру приходит понимание того, что люди ориентируются в пространстве и времени с помощью аудиальных и визуальных признаков и что изменение этих признаков может изменить и ориентацию человека в пространстве и во времени.
Именно благодаря этому опыту Эриксон в работе с семьей учитывает, как может измениться поседение каждого из членов семьи, если изменится их положение в пространстве. гораздо в большей степени, чем большинство семейных психотерапевтов, Эриксон был склонен к тому чтобы менять членов семьи местами в процессе сеанса, а также к тому чтобы приглашать их к себе на прием в самых различных сочетаниях.
Следующий аспект гипноза касается ориентации в пространстве. Наблюдая способность субъекта быть дезориентированным в пространстве и во времени гипнотизер учится воспринимать пространство и время как субъективные переживания. Находясь в гипнотическом состоянии человек может сидеть в одной комнате и думать, что он сидит в другой. Он может сидеть посередине комнаты и при этом видеть себя из угла этой комнаты. Находясь в определенной временной точке он может считать, что это совсем другая временная точка и что гипнотизер -- это совсем другой человек. С опытом к гипнотизеру приходит понимание того, что люди ориентируются в пространстве и времени с помощью аудиальных и визуальных признаков и что изменение этих признаков может изменить и ориентацию человека в пространстве и во времени.
Именно благодаря этому опыту Эриксон в работе с семьей учитывает, как может измениться поседение каждого из членов семьи, если изменится их положение в пространстве. гораздо в большей степени, чем большинство семейных психотерапевтов, Эриксон был склонен к тому чтобы менять членов семьи местами в процессе сеанса, а также к тому чтобы приглашать их к себе на прием в самых различных сочетаниях.
Вызывание реакции посредством ее фрустирования.
Следующая техника типична как для Эриксоновского гипноза, так и для Эриксоновской семейной психотерапии, где применение гипноза как бы не предполагалось. Это техника работы с сопротивлением в гипнозе и вызывания "спонтанной" реакции в психотерапии. если гипнотический субъект реагировал лишь на часть инструкции, то Эриксон рекомендовал затормозить эти реакции. Таким образом, гипнотизер побуждал пациента вести себя определенным образом, а когда субъект начинал себя так вести, гипнотизер тормозил эту реакцию и переключал внимание субъекта на что-либо другое. Когда же гипнотизер возвращался к этой инструкции снова, субъект к этому времени становился более реактивным, поскольку у него развилась готовность к действию, но за этим следовала прострация.
Эриксон перенес эту процедуру в семейную психотерапию. Когда он например интервьюировал всю семью кто-то один сидел в углу и вообще не разговаривал, как бы его к этому не вынуждали. С формальной точки зрения здесь мы имеем точно такую же проблему, как и с субъектом, который реагирует тем меньше, чем больше его к этому принуждают. В таких случаях Эриксон часто предписывал такому члену семьи вообще не говорить или тормозил его участие в беседе каким-либо другим способом.
Следующая техника типична как для Эриксоновского гипноза, так и для Эриксоновской семейной психотерапии, где применение гипноза как бы не предполагалось. Это техника работы с сопротивлением в гипнозе и вызывания "спонтанной" реакции в психотерапии. если гипнотический субъект реагировал лишь на часть инструкции, то Эриксон рекомендовал затормозить эти реакции. Таким образом, гипнотизер побуждал пациента вести себя определенным образом, а когда субъект начинал себя так вести, гипнотизер тормозил эту реакцию и переключал внимание субъекта на что-либо другое. Когда же гипнотизер возвращался к этой инструкции снова, субъект к этому времени становился более реактивным, поскольку у него развилась готовность к действию, но за этим следовала прострация.
Эриксон перенес эту процедуру в семейную психотерапию. Когда он например интервьюировал всю семью кто-то один сидел в углу и вообще не разговаривал, как бы его к этому не вынуждали. С формальной точки зрения здесь мы имеем точно такую же проблему, как и с субъектом, который реагирует тем меньше, чем больше его к этому принуждают. В таких случаях Эриксон часто предписывал такому члену семьи вообще не говорить или тормозил его участие в беседе каким-либо другим способом.
Провоцирование рецидива болезни.
Иногда, когда пациенту становится лучше, особенно если выздоровление наступает слишком быстро, Эриксон давал ему инструкцию ухудшить свое состояние. Подобная процедура кажется весьма необычной и не напоминает ни одну из всех терапевтических техник. Но, если вспомнить о сопротивлении в гипнозе, то цель применения этой техники в психотерапии станет совершенно понятной.
Пациент, который слишком активно сотрудничает с гипнотизером, представляет собой проблему. Иногда гипнотический субъект слишком охотно выполняет все инструкции, фактически он часто даже предвидит их, и, таким образом, становится непонятным, кто отвечает за то, что происходит. Весьма часто такой гипнотический субъект вдруг прекращает сотрудничать с гипнотизером, говоря: "А я вообще не верю, что вы сможете загипнотизировать меня". Из запасов мудрости, накопленной в истории развития гипноза, можно почерпнуть такой способ работы с данным видом сопротивления: гипнотизер бросает "вызов" субъекту. Гипнотизер дает инструкцию сопротивляться ему, что равносильно требованию перестать сотрудничать с ним, с гипнотизером, и потерпеть неудачу. Например, гипнотизер говорит: "Я хочу чтобы вы сейчас попробовали открыть глаза и обнаружили что вы не можете этого сделать". Такой вызов прямо или косвенно принуждает субъекта к попытке сопротивления и к последующему выводу о том, что он сопротивляться не может.
Иногда, когда пациенту становится лучше, особенно если выздоровление наступает слишком быстро, Эриксон давал ему инструкцию ухудшить свое состояние. Подобная процедура кажется весьма необычной и не напоминает ни одну из всех терапевтических техник. Но, если вспомнить о сопротивлении в гипнозе, то цель применения этой техники в психотерапии станет совершенно понятной.
Пациент, который слишком активно сотрудничает с гипнотизером, представляет собой проблему. Иногда гипнотический субъект слишком охотно выполняет все инструкции, фактически он часто даже предвидит их, и, таким образом, становится непонятным, кто отвечает за то, что происходит. Весьма часто такой гипнотический субъект вдруг прекращает сотрудничать с гипнотизером, говоря: "А я вообще не верю, что вы сможете загипнотизировать меня". Из запасов мудрости, накопленной в истории развития гипноза, можно почерпнуть такой способ работы с данным видом сопротивления: гипнотизер бросает "вызов" субъекту. Гипнотизер дает инструкцию сопротивляться ему, что равносильно требованию перестать сотрудничать с ним, с гипнотизером, и потерпеть неудачу. Например, гипнотизер говорит: "Я хочу чтобы вы сейчас попробовали открыть глаза и обнаружили что вы не можете этого сделать". Такой вызов прямо или косвенно принуждает субъекта к попытке сопротивления и к последующему выводу о том, что он сопротивляться не может.