Люди казались ему такими, каковы они на самом деле, т. е. насекомыми, поедающими друг друга на маленьком комке грязи.

Вольтер

Ободренный таким успехом, я прямо от здания полиции снова позвонил своему хорошему знакомому и просто вечному должнику, работающему в НАСА.

– Роджер, слушай, ты не мог бы посмотреть квадрат между Австралией и Новой Зеландией на наличие судов с 28 ноября по 2 декабря 2004 года? Надо – край.

– Хорошо, но мне нужно время. – Может, в конце недели найду что‑нибудь в архивах.

Способности человека, насколько учат нас опыт и аналогия, безграничны; нет никакого основания полагать даже какой‑нибудь воображаемый предел, на котором остановится человеческий ум.

Бокль

В полицейском участке следователь, розовощекий и улыбчивый мужчина лет сорока, разрешил мне сделать звонок адвокату. До его приезда у меня забрали ноутбук, телефон, даже часы, но оставили моего верного спутника, которому я доверял гораздо больше, чем современным электронным средствам, – блокнот. Конечно, я попросил ручку, но вместо «Паркера» мне вручили какой‑то замызганный обломок карандаша и с этим оставили в комнате с зеркалом во всю стену. Я понимал, что это ширма, за которой прячутся наблюдатели, и лишь для меня стекло зеркальное, а для них – прозрачное.

Впрочем, мне было плевать на всех полицейских в мире. Я ведь знал, что не сделал ничего предосудительного, а обвинения в «доведении до самоубийства» выглядели бы нелепыми даже из уст следователя, но до приезда адвоката и допроса в его присутствии меня вряд ли кто‑то выпустит из этой камеры. В том, что выпустят, я не сомневался. Главным доказательством моей невиновности была запись нашего разговора с Гроувером вплоть до прощальных слов.

Человек сотворен, чтобы думать.

Паскаль Брез


Из суммы всех известных данных мы имеем право вывести, что человек представляет остановку развития человекообразной обезьяны более ранней эпохи. …Человек может быть рассматриваем как «необыкновенное дитя» человекообразных обезьян, дитя, родившееся с гораздо более развитым мозгом и умом, чем у его родителей…

И. И. Мечников


Все же я был очень разочарован встречей с Гроувером, на помощь которого так надеялся. Надо отметить и странный факт: во время интервью он вел себя так, словно за ним наблюдали. Не знаю, чем это было обусловлено, но Гроувер то и дело озирался через плечо. С первых минут беседы мне стало ясно, что он нервничал, хотя я на него не наседал с вопросами.

Нет ничего более злого, чем стремление осуществить во что бы то ни было благо.

Николай Александрович Бердяев

Я позвонил своему знакомому из НАСА и попросил его, если такое возможно, посмотреть снимки со спутников района у южных берегов Австралии с 28 ноября по 2 декабря 2004 года, так как следующий этап моего расследования я решил посвятить «Океании». Роджер Кляйн сказал, что сможет их предоставить только через три дня. Это позволило мне заняться сбором информации.

Психотроника как наука меня заинтересовала настолько, что я решил подробнее разузнать о ней. Конечно, историческая хроника – дело хорошее, и я действительно был благодарен профессору Про даже за одну мысль о том, что за смертью дельфинов могли стоять люди, кроме всего, за направление, в котором мне следовало двигаться. Если он говорил свободно об этом вопросе, а значит, термин «психотронное оружие» сегодня не является секретом, а следовательно, стоит только начать искать, как данные появятся сами собой.

Причина великих событий, как и источники великих рек, часто бывает очень мала.

Джонатан Свифт

Профессор Уильям Про встал из‑за массивного стола, занимавшего добрую треть его кабинета. Все остальное пространство принадлежало книжным шкафам, упиравшимся в потолок, и книгам, некоторые из которых просто стопками лежали на полу, большинство все же находилось на положенных им местах – полках. Свободные же участки стен были украшены всевозможными вырезками из газет и фотографиями. Осматриваясь, я также отметил, что, несмотря на беспорядок, пыль отсутствовала. Значит, книги здесь были не антуражем, а инструментом, помогающим в обретении новых знаний.

Уильям пожал мне руку. У него было интересное лицо с выдающимся носом, который напоминал здоровенную картофелину, местами изъеденную полевыми вредителями.

Когда посреди ночи раздается звонок, пожарному нужно лишь натянуть комбинезон и погасить огонь. Корреспондент же должен поведать миллиону людей, кто и зачем чиркнул спичкой.

Морт Розенблюм, «Ассошиэйтед Пресс»

Честно сказать, прологом книги послужила история, рассказанная мне одним из полицейских, участвовавших в расследовании загадочной смерти Форестера.

– Перцефф, это дьявольщиной какой‑то отдает, – заявил он в конце речи, – и это страшно! Жил‑жил человек, а тут раз… Ни с того ни с сего! Понимаешь, Перцефф? Ни с того ни с сего…

Полицейский замолчал и задумчиво посмотрел в окно.

Кто подобен зверю, и кто может сразиться с ним?

Откровение Иоанна, Гл. 13; 4

Закат дожигал последний день сентября. Было в нем что‑то сюрреалистичное, словно художник разлил по небу кровавые краски, которые теперь густыми красными пятнами туч давили на разум, просто давили, давили, давили…

Форестер включил видеокамеру. Снял свою спящую девушку Стефани, затем верного пса Роя и перешел на кухню. В кадре появились стол и шкаф.

Там мужчина взял нож. Обычный кухонный нож, им он не раз и не два до этого резал мясо. Достал моток веревки и, отмерив нужную, только ему известную длину, одним резким движением перерезал ее. Школа скаутов была закончена Форестером давным‑давно, но как вязать узлы и делать самозатягивающиеся петли, он не забыл. Вот и сейчас пальцы сами, вспомнив хитрую науку, сноровисто связали нужное Форестеру.

Работа избавляет нас от трех великих зол – скуки, порока и нужды.

Вольтер

В последнее время после публикации нескольких моих книг все чаще выступают те, чьи радужные мечты о чистом и непорочном облике собственного правительства я разрушил.

– Он ведь русский! – так и слышатся голоса злопыхателей.

Что же, я действительно русский. От родителей своих грешно отказываться: они вырастили меня, дали соответствующее образование, которое гораздо лучше, нежели наше, американское. Почему же тогда говорю «наше»: несмотря на то что я – русский по происхождению? Я вырос в Америке, это моя родина, я имею гражданство. Да, я люблю свою страну, но это не значит, что я должен одобрять беспринципные, идущие вразрез с Конституцией действия власти и тем более их оправдывать. И дело здесь совсем не в национальности.