В любом знаке различаются:
• значение — то есть отражаемый им предмет или множество предметов, а точнее — закодированная понятным для субъекта способом информация о них;
• смысл — мыслимое с помощью знака содержание предмета или множества, совокупность их существенных признаков.
Эти две характеристики любого знака находятся в обратном отношении друг к другу: чем шире значение какого-то термина, тем уже его смысл, и наоборот.
Любой язык — это, повторю, богатая и гибкая система знаков, стихийно сложившаяся или искусственно созданная людьми для выражения определенных образов и умопостигаемых сущностей. Вне языковой системы нельзя понять отдельного знака из неё.

В узком (собственном, семиотическом) смысле языком называют любую систему коммуникации при помощи знаков по определённым правилам. Текст как совокупность знаков на таком языке образует смысл, больший чем простая сумма использованных для его построения знаков. Увеличение смысла (информации) происходит за счёт правил сочетания знаков, которых необходимо придерживаться при использовании такого языка.
Языком в широком (переносном, метафорическом) смысле является любая знаковая система для коммуникации, вне зависимости от наличия или отсутствия в ней строгих правил или типа используемых знаков.
Первый вариант термина приложим к любому естественному этническому языку. А заодно к таким сложным формам передачи информации в живой природе и в обществе, как танец медоносных пчёл, языки изобрази- тельного искусства, языки компьютерного программирования. Образцом второго может служить язык жестов у человека и обезьян, поскольку из отдельных жестов нельзя составить более сложные знаки. Нет правил сочетания знаков и в других паралингвистических системах коммуникации (мимики, интонации и прочих).
В человеческом языке адресат и адресант коммуникации — живые существа, а используемые ими знаки — условные, символические, а не иконические, как в искусстве.

Знак, напротив, — не прямое, а косвенное, условное обозначение объекта. Тут перед нами явление изоморфизма — упрощённого уподобления (например, географической карты — реальной местности). Когда за одним объектом в нашем сознании стоит другой, ставший символом первого. Знак это своего рода конвенция, ведь он существует только в рамках договорённости между людьми, официальной или же негласной, по обычаю. Большинство знаков поэтому же носят эзотеричный, то есть тайный для непосвященных характер. Что, например, означает герб первых русских князей-Рюриковичей, историки спорят без видимого успеха в его расшифровке (трезубец? атакующий сокол? профиль корабля? что-то еще? — узнать уже не у кого). Русь переняла его с Севера (у германских народов) или с Юга (у потомков ираноязычных сарматов)? Тем более не понять непосвященному письменность или устную речь на чужом языке, особенно из далекой от родного языковой семьи (таковы для европейцев-невостоковедов арабская «вязь» или китайские иероглифы).

Образ — это подобие, более или менее точная копия объекта в сознании человека или результатах его деятельности. Проще сказать, некая
«картинка», более или менее реалистично, общезначимо для всех людей живописующая некий участок, момент реальности. Примерами образов могут служить наши аудиовизуальные впечатления в виде восприятий и представлений, а также реалистичные картины (скажем, пейзаж), скульптуры, фотография и кинематограф, тому подобные гомоморфные (одно- однозначные) подобия чего-то.

Язык, если разобраться, важнее всего для человека. Хотя болтливость считается одним из наших пороков, но представить людей молчащими невозможно. Мы говорим, говорим и говорим — когда молчим и думаем, когда общается, когда пишем и читаем, когда кричим от радости или плачем от горя; даже когда спим и видим сны, обычно с какими-то обрывками монологов да диалогов. Большинство теоретиков антропогенеза согласилось в том, что именно членораздельная речь — самое важное, принципиальное из отличий Homo sapiens от остальных животных. С тех пор развилось около пяти тысяч языков, принадлежавших тем племенам и на- родам, что населяли и населяют земной шар. Гораздо больше насчитывается социальных и региональных вариантов каждого языка — наречий, жаргонов, диалектов. А если причислить к этому лингвистическому космосу языки не только естественные, а ещё искусственные, специальные — технические, научные, компьютерные, а также «языки» насекомых, зверей и птиц, «языки» внешности и поведения (мимику, жесты, интонации, паузы), то первая фраза этой лекции вряд ли покажется преувеличением. Само слово «врач» на славянских языках произошло от глаголов «врать», «ворчать», то есть в данном случае заговаривать, заклинать болезнь.

Наверное, фрейдизм слишком сгущает краски на портрете человеческой души, выносит личности чересчур суровый приговор к зоологическому индивидуализму. Антон Павлович Чехов в письме Алексею Сергеевичу Суворину заметил: «Половая сфера, конечно, играет важную роль на сём свете, но ведь не всё от нее зависит, далеко не всё; и далеко не везде она имеет решающее значение». Человек, конечно, не бесплотный ангел, но чаще всего и не зверь, ревущий из бездны бессознательного. Человек — дитя своего общества и своей эпохи. Но его творческие действия что-то меняют в устройстве общества и ходе исторических событий. Обусловлены эти действия как сознанием, так и бессознательными влечениями. Их про- порция меняется, зависит от многих факторов. Фрейд учитывал далеко не все из них. Однако остается в силе его мудрое предупреждение — не идеализировать человека, не забывать о его природных влечениях, иначе они жестоко накажут нас за любой крайности в образе жизни.
В современном романе (Джеда Рубенфельда «Убийство по Фрейду») имеется такой диалог: «Во что превратится мир, доктор Фрейд, если ваши взгляды будут приняты обществом? Могу себе представить. Низшие слои начнут высмеивать «цивилизованную мораль». Место Бога замёт удовольствие. Все откажутся от дисциплины и самоотверженности, без которой немыслимо человеческое достоинство. Чернь взбунтуется — а что их удержит?.. Что же вы предложите взамен, доктор Фрейд?
– Всего лишь правду, — ответил Фрейд».

Эрих Фромм (1900–1980) — немецкий, затем американский психолог, социолог и философ. Провозгласил свои взгляды неофрейдизмом, стремился объединить учение Фрейда о бессознательном с доктриной марксизма о классовой борьбе и другими радикальными идеями, дзенбуддизмом и др. экстравагантными направлениями общественной мысли. Развил оригинальную концепцию свободы личности и бегства от свободы как распространенную форму психопатологии. Выступил с критикой недостатков капиталистического общества, порождающих отчуждение личности от смыслов ее жизни и деятельности; объяснял глубинную природу фашизма как варианта некрофилии. В рамках социологического психоанализа Фромма различаются такие механизмы преодоления неврозов, как а) авторитаризм; б) деструктивизм; в) конформизм. Социальные характеры делил на: а) накопительский; б) рыночный; в) эксплуататорский; г) некрофилический.

Карл Юнг (1875–1961) — швейцарский психолог и философ. Основатель аналитической психологии, которая развивает и дополняет многие идеи классического фрейдизма. Главным вкладом Юнга в психоаналитическую теорию стало учение о коллективном бессознательном и его архетипах (греч. arche – начало + typos – образ), т.е. первообразах, отдаленных образцах, возникших в прошлой истории культуры и передающихся от поколения к поколению принадлежащих к ней людей, с определенными инновациями. Архетипы — своего рода гены культуры, с помощью которых она воспроизводит те или иные структуры человеческой психики. Они заключаются в языке, символах искусства, ритуалах религии, мифах, политических доктринах, т.п. формах духовного творчества. Индивидуальные коплексы образуют сравнительно тонкий слой бессознательного, а его толща состоит из межличностных, коллективных установок, предрассудков социальной среды, идеалов исторической эпохи и т.п. моментов коллективного бессознательного. Человек представляет не только себя. Но и расу, народ, общину, землячество, конфессию, партию и др. социальные группы.

Альфред Адлер (1870–1937) — австрийский врач и психолог. Примкнув поначалу к кружку последователей Фрейда, вскоре отошел от классического психоанализа и создал собственный его вариант, названный индивидуальной психологией. Ее основными положениями являются формулировки комплекса неполноценности и принципа компенсации. Решающим фактором развития личности Адлер считал постоянный конфликт между чувством неполноценности и стремлением к самоутверждению, возмещению собственных дефектов, реальных и мнимых. В отличие от своего учителя полагал главной движущей силой бессознательной психики не сексуальность, но агрессивность, стремление личности к успеху, самоутверждению, превосходству, совершенству, чувству общности. Именно недостатком чувства общности человека с другими людьми Адлер объяснял отклонения от социальных норм поведения и психопатологию. Неврозы возникают при недостаточной или извращенной компенсации чувства неполноценности. Последняя компенсируется стремлением к власти и достижением общности с окружающими людьми.

Любовь как нормальные отношения мужчины и женщины, при том условии, желательно, когда их союз не вредит их судьбе, не обездоливает никого среди их близких (прежде всего детей).
Впрочем, всесторонняя гармония в любви достижима редко; скорее, в виде исключения. Именно психоанализ помогает понять закономерность соответствующих сложностей. Фрейда считают отцом сексуальной революции XX века. Не стоит видеть в ней только полного падения нравов, однозначного кризиса семьи, окончательной деградации морали. Скорее, фрейдизм всего лишь поставил довольно точный диагноз новому этапу развития общественных отношений; преодолел устаревшие представления о половой любви как грехе, покончил с мифом о сексуальности как проклятии рода человеческого. Фрейд не только декларировал, но и теоретически обосновал половую любовь как необходимое условие человеческого счастья, гармонии и здоровья в межличностных отношениях.
В этой связи здесь уместно остановиться на феномене любви мужчины и женщины несколько подробнее, причём не только с психоаналитической точки зрения.

Основные приемы такого рода психоанализа:
• метод свободных ассоциаций — в ничем не ограниченном речевом потоке пациента тот высказывает всё, что приходит ему в голову; его слушатель-психотерапевт выбирает из речи пациента такие слова, которыми он невольно проговаривается об истинных причинах своей тревоги или заболевания;
• толкование сновидений, которые Фрейд считал символами вытесненных желаний индивида; универсальным прототипом невроза, общим для здоровых и больных неврозом людей; в этом плане Фрейд делил сны на а) выразители желания; б) страшные; в) ожидания наказания. По его мнению, во сне снимается барьер, отделяющий бессознательное от остальной психики и, вспомнив сон наяву поподробнее, можно многое понять о содержании бессознательного в душе пациента. Одни сны выражают желания и тревоги человека напрямую, как бы продолжая реальность в виде своеобразного театра галлюцинаций (т.е. снятся знакомые спящему люди и ситуации, так что общение с ними как бы продолжается во сне). Другие (у взрослых людей они бывают гораздо чаще) выражают вытесненные желания в замаскированном, символическом виде.

Психоанализ как метод совместного поиска пациентом и врачом- психоаналитиком глубинных причин душевного конфликта у пациента, истинных обстоятельств причиненных тому психических травм. Сеанс психоанализа происходит в кабинете врача, который в комфортной (лежа на кушетке), конфиденциальной обстановке выслушивает искренний рассказ пациента обо всех обстоятельствах его жизни, его тревогах и заботах. За- дача врача — догадаться об истоках невроза или невротической угрозы у данного пациента и довести это знание до его разума, с помощью которого тот переоценит свое отношение к проблеме и преодолеет тем самым невротические симптомы.