Роберт Льюис, второй пилот самолета, носившего имя «Энола Гэй», с которого только что была сброшена атомная бомба, с содроганием отвернулся от того, что предстало его взору. «Боже мой, что мы наделали?!» — с ужасом воскликнул он. Под ним была пылающая Хиросима, город напоминал «таз кипящей черной нефти». Позже летчикам долгое время казалось, что они чувствуют запах поджариваемой человеческой плоти…

Приказ бомбить японские города американский президент Гарри Трумэн отдал 25 июля 1945 года — бомбить после 3 августа, как только погода позволит.

Погода «позволила» 6 августа. Над Хиросимой в это время было безоблачное небо и светило солнце. Город славился красотой и каким-то чудом избегал кошмара воздушных ночных налетов, хотя всю весну и лето жители прислушивались к гулу сотен американских «сверхкрепостей», пролетавших на огромной высоте.

Но жители Хиросимы не знали об уготованной им участи. Понедельник 6 августа начался так же, как и другие дни войны. Первый сигнал тревоги прозвучал еще в полночь — с 5 на 6 августа. Тогда появилась большая эскадрилья американских самолетов, но город они не бомбили. Около восьми часов утра японские наблюдатели заметили в небе три самолета, но решили, что те будут заниматься разведкой, и тревогу не объявили. После двух ночных воздушных тревог на третью уже мало кто обратил внимание. Люди продолжали заниматься своими обыденными утренними делами.

«Здесь бесследно исчезло множество кораблей и самолетов — большинство из них после 45-го года. Здесь же в течение последних 26 лет погибло более тысячи человек. Однако при поисках не удалось обнаружить ни одного трупа или обломка». Этими жуткими словами начинается описание таинственного Бермудского треугольника у американского писателя Ч. Берлитца.

Но несколько лет назад (и это, может быть, единственный случай) в двадцати километрах от побережья Флориды на глубине 250 метров были обнаружены останки самолетов американских военно-воздушных сил. Наконец-то прояснилась судьба пяти бомбардировщиков-торпедоносцев типа «Эвенджер», которые бесследно исчезли 5 декабря 1945 года.

В этот день погода была просто восхитительной, и вообще был обычный день для американских ВВС, базирующихся во Флориде. В то время на службе там состояло много пилотов, получивших боевой опыт, поэтому чрезвычайные происшествия в воздухе случались редко. Опытным командиром, налетавшим более 2500 часов, был и лейтенант Чарльз Тейлор. Вполне можно было положиться и на остальных членов его 19-го звена, многие из которых были старше Тейлора по званию.

Свою печальную известность Бермудский треугольник приобрел еще в 1840 году, когда недалеко от порта Нассау — столицы Багамских островов — было обнаружено французское парусное судно «Розали», находившееся в дрейфе. На нем были подняты все паруса, имелась вся необходимая оснастка, но сама команда корабля отсутствовала. Это показалось очень странным. После осмотра было установлено, что находится судно в прекрасном состоянии, не имеет никаких повреждений, груз его цел. Но куда исчез экипаж? Никаких записей, проясняющих суть дела, в судовом журнале не обнаружили. Дальнейшей проверкой, правда, было установлено, что судно называлось не «Розали», а «Россини». Во время плавания возле Багамских островов оно село на мель. Команда покинула его на шлюпках, а во время прилива корабль подхватили волны и унесли в открытое море. Стершаяся надпись на борту привела к ошибке, и потому его назвали «Розали».

Однако не многие поверили в эту реальную историю, и почему-то устоялась другая точка зрения: «Розали» — судно-призрак, его причислили к когорте «Летучего голландца». Появилась даже другая «достоверная» история о том, как оно якобы попало в какой-то странный водоворот, где действуют явно неземные силы. При этом команда отправилась на дно, а судно осталось без управления, и потому участок моря между Бермудскими островами, Майами на Флориде и Пуэрто-Рико, где оно было обнаружено, отнесли к загадочному и опасному треугольнику. Попав в него, судно могло испытать разные и труднообъяснимые превратности судьбы, опасные не столько для судовождения, сколько для команды.

Когда огромный воздушный корабль освободился от державших его тросов и стал плавно подниматься в вечернее небо, внизу раздались аплодисменты. Провожавшие его люди кричали «ура!» и некоторое время бежали вслед за удалявшимся гигантом. Лилось шампанское, гремел духовой оркестр. В честь открытия нового сезона воздухоплавания и первого в 1937 году трансатлантического перелета дирижабля «Гинденбург» по маршруту Франкфурт — Нью-Йорк музыканты, одетые в сине-желтую форму, исполняли бравурные марши и в завершение — немецкий национальный гимн. Музыка смолкла только тогда, когда воздушный красавец-великан — гордость нацистского рейха — поднялся на высоту девяносто метров и завертелись его огромные деревянные воздушные винты, приводимые в движение четырьмя дизельными двигателями. Но люди еще долго не расходились, отыскивая в темном небе его светящиеся огоньки.

Так вечером третьего мая 1937 года во Франкфурте-на-Майне провожали самый большой дирижабль в мире, удивительное творение рук человека, названный в честь германского рейх-президента «Гинденбургом». «Германское чудо должно удивить Новый Свет, — писали все немецкие газеты. — Воздушный гигант покорил Европу, покорит и Америку. Небо принадлежит нам!»

Когда огромный воздушный корабль освободился от державших его тросов и стал плавно подниматься в вечернее небо, внизу раздались аплодисменты. Провожавшие его люди кричали «ура!» и некоторое время бежали вслед за удалявшимся гигантом. Лилось шампанское, гремел духовой оркестр. В честь открытия нового сезона воздухоплавания и первого в 1937 году трансатлантического перелета дирижабля «Гинденбург» по маршруту Франкфурт — Нью-Йорк музыканты, одетые в сине-желтую форму, исполняли бравурные марши и в завершение — немецкий национальный гимн. Музыка смолкла только тогда, когда воздушный красавец-великан — гордость нацистского рейха — поднялся на высоту девяносто метров и завертелись его огромные деревянные воздушные винты, приводимые в движение четырьмя дизельными двигателями. Но люди еще долго не расходились, отыскивая в темном небе его светящиеся огоньки.

Так вечером третьего мая 1937 года во Франкфурте-на-Майне провожали самый большой дирижабль в мире, удивительное творение рук человека, названный в честь германского рейх-президента «Гинденбургом». «Германское чудо должно удивить Новый Свет, — писали все немецкие газеты. — Воздушный гигант покорил Европу, покорит и Америку. Небо принадлежит нам!»

В теплое солнечное воскресенье 18 мая 1935 года на Центральном аэродроме во время демонстрационного полета в московском небе произошла катастрофа. На глазах у представителей прессы, кинодокументалистов и сотен собравшихся москвичей столкнулись самолет-гигант «Максим Горький», чудо советской авиационной техники, оснащенный первым советским автопилотом и восемью двигателями, и сопровождавший его легкий истребитель И-5. Обе машины, объятые пламенем, рухнули на землю, унося с собой десятки человеческих жизней. Ни машины «скорой помощи», ни пожарные ничем не могли уже им помочь.

В эту трагедию никто не мог поверить даже тогда, когда догорали объятые пламенем обломки самолетов. Снимать на фото- и кинопленку эту катастрофу было запрещено, говорить о ней — тоже.

Тогда никто и предположить не мог, что задуманное грандиозное зрелище может обернуться катастрофой. Разве такое может случиться с первыми советскими аэропланами — самыми лучшими и самыми надежными в мире. Кто мог с ходу дать объяснение случившемуся, виноваты ли были сами летчики, совершившие неверный маневр, или же технические неисправности самолетов стали причиной катастрофы? А может быть, враги социализма осуществили свою злодейскую диверсию? В те годы подобные мысли не были редкостью.

Рано утром 5 декабря 1917 года небольшое французское транспортное судно «Монблан», водоизмещением 3121 тонну, прибывшее из Нью-Йорка, стояло на рейде канадского порта Галифакс. На следующий день рано утром ему предстояло войти в бухту и ждать дальнейших указаний руководства порта. Ничего примечательного в транспортнике не было, ничем выдающимся он не отличался от сотен похожих судов, бороздивших в те военные годы воды Атлантики, кроме одного — своего секретного груза. На его палубе и в трюмах находилась мощнейшая взрывчатка: 2300 тонн пикриновой кислоты, 35 тонн бензола для броневиков и танков, 200 тонн тринитротолуола, 10 тонн порохового хлопка. Таким образом, «Монблан» представлял собой исполинскую гранату весом более трех тысяч тонн, но об этом знали только портовые власти и команда судна. Моряков заранее предупредили, что на судне запрещается курить и разводить какой бы то ни было огонь. У них даже были отобраны спички, зажигалки и прочие курительные принадлежности. Эта опасная горюче-взрывчатая смесь, предназначавшаяся для военных целей, должна была отправиться во французский порт Бордо. Груз там ждали, чтобы использовать его в сражениях против Германии.

В одиночку пересекать в то время Атлантику было слишком рискованно. В ее водах плавали немецкие военные суда, охотились за транспортами подводные лодки. И поэтому в Галифаксе формировались конвои. «Монблан» и должен был присоединиться к такому конвою судов, чтобы вместе с ними и с охраной из канонерских лодок пересечь Атлантику.

1 мая 1915 года на борту океанского лайнера «Лузитания», готовящегося отплыть из Нью-Йорка в Европу, появился чуть ли не самый богатый человек в мире — американский миллионер Альфред Вандербильт. На нем строгий черный сюртук, он степенно поднимается по трапу и направляется в сопровождении боя в центральный салон парохода. Многие наблюдают, как к Вандербильту подходит рассыльный и почтительно предлагает поднос, на котором лежит телеграмма. Текст ее был очень странен, необычен, да и сама телеграмма оказалась без подписи. «Из определенных источников известно, что "Лузитания" будет торпедирована. Немедленно отложите плавание».

Нет, Альфред Вандербильт никак не мог поверить, что найдутся судно или подводная лодка, которые могли бы догнать «гордость Атлантики»!

А «Лузитания» действительно была ее гордостью, ведь недаром в 1907 году она получила право называться самым быстроходным пароходом в мире, удостоившись приза «Голубая лента Атлантики» Этот приз вручался за рекорд скорости при пересечении Атлантического океана по трассе Лондон — Нью-Йорк длиной около шести тысяч километров «Лузитания» пересекла Атлантику за 4 дня 19 часов 52 минуты.

По странной случайности за несколько недель до гибели крупнейшего английского морского лайнера «Титаник» в немецкой бульварной газете «Берлинер тагеблатт» был опубликован роман Герхарта Гауптмана «Атлантис». В нем писатель с необыкновенной прозорливостью и художественной точностью описал трагедию гибнущего в Атлантике судна, столкнувшегося с айсбергом. Океанский корабль под названием «Роланд» и его многочисленные пассажиры до последнего мгновения не теряли надежду на спасение. Играл оркестр, спокойно и без суеты матросы спускали за борт шлюпки, а вода между тем все прибывала. Она заливала трюмы, и корма наклонялась все круче и круче.

Одни находили в этом мистическое совпадение. Другие считали, что умудренный жизненным опытом и морскими путешествиями писатель, сопоставив факты, оказался просто несчастливым провидцем и своим произведением навлек беду на «Титаник». Но это все из области мистики и фантастики. В действительности же факты свидетельствуют о другом: о слабой готовности «Титаника» к аварийным ситуациям, непомерном честолюбии капитана и его неспособности в критический момент принять единственно правильное решение и сделать все возможное для спасения людей.

Слово «метрополитен», рожденное от греческого «метрополис», означает «столичный» или «городской». Именно так был назван новый вид городского транспорта, упрятанный под землю. Его первые линии появились в Лондоне в 1863 году. В 1860 году английская фирма «Метрополитен рейлуэй» в тоннеле неглубокого залегания пустила первый поезд с паровой тягой. Протяженность линии была всего 3,6 километра. Но в ходе эксплуатации подземного поезда выявились его преимущества перед наземным транспортом: он был быстрее, не имел уличных помех и сулил большое будущее. Правда, доставлял и немало хлопот: двигатель коптил, гремел, требовал угля и создавал многие неудобства. Поэтому активно развиваться метро стало только с 1890 года, когда электричество пришло на промышленное производство. Именно с этого времени в Лондоне стали строить более глубокие тоннели, а поезда снабжались электромоторами, что дало значительный толчок к развитию метрополитена в целом, а затем и электрификации всех наземных железных дорог.

Вслед за Лондоном метро появилось в Нью-Йорке, Будапеште и Париже. Пуск первой линии парижского метрополитена был приурочен к открытию Всемирной промышленной выставки 1900 года. Именно тогда в одном из ее павильонов демонстрировалось новшество, представленное американской «Отис элевейтор компани» и сулившее метро ускорение перевозок пассажиров. С того времени и до 1903 года под французской столицей было прорыто и освоено несколько десятков километров линий. За очень короткое время этот вид транспорта стал популярным. В метро приходили не только покататься, но и полюбоваться отделкой его станций, посмотреть на стремительно бегущие поезда — чудо того времени.

Мазут, как и многие другие дешевые отходы от переработки нефти, является прекрасным средством для отопления. В зависимости от своего химического состава и свойств он может быть использован в качестве жидкого котельного топлива, например, в экстремальных условиях. И сегодня в районах Крайнего Севера многие поселения отапливаются дешевым мазутом, там же с его помощью вырабатывается электричество. Учитывая горючие свойства мазута, его, как и нефть, издавна хранят в специальных металлических емкостях и перевозят в специальных нефтеналивных цистернах.

И никогда никому не приходила в голову идея поджечь мазут просто так, только лишь из любопытства. Тем не менее, в самом начале XX века одному человеку, не инженеру и не химику для опытов, закралась-таки в голову эта шальная мысль. Решил он проделать эксперимент с мазутом, находящимся в гигантской емкости: если мазут загорится, то какое будет пламя? И выгорит ли он весь до конца?

1 февраля 1901 года на расположенных в шести километрах от Баку нефтепромыслах начинался обычный трудовой день. Рабочие спешили к своим вышкам, чтобы продолжить бурение скважин и добычу нефти. В находящихся неподалеку поселках открывались магазины, женщины спешили за покупками, дети собирались в школу.

На май 1896 года, когда заканчивался двенадцатимесячный траур по неожиданно скончавшемуся 49-летнему императору Александру III, была назначена коронация нового императора — его старшего сына, 28-летнего Николая II. Коронацию решено было провести в Москве — так пожелал молодой царь. Он не любил чрезмерной помпезности холодного и неуютного Санкт-Петербурга, в котором похоронили его отца, не хотел травмировать свою мать, вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Его привлекала Москва — город исконно русский, святой и благочестивый, в котором он хотел показать себя царем Всея Руси и подарить народу разные милости. По традиции новый некоронованный царь мог въехать в белокаменную столицу только в день коронации.

Москвичи в свою очередь тоже старались оказать своему молодому царю-батюшке, переживавшему кончину отца, самый теплый прием. К приезду нового государя приводились в порядок и красились дома, вывешивались трехцветные российские флаги, украшались улицы, повсюду царило праздничное настроение Казалось, в истории российского государства наступал день, который должен был символизировать единство царя и народа. Губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович объявил, что на следующий после коронации государя императора день состоятся народные гуляния на Ходынском поле, во время которых будут раздаваться царские подарки. Это была радостная весть, такого еще никто не помнил.