Антропология в дословном переводе с греческого — наука о челове- ке. А изучать самих себя мы можем в разных масштабах и ракурсах. По- этому различаются несколько вариантов (направлений) комплексного изу- чения человека и объяснения его места в мире. А именно:
· антропология биологическая — она о происхождении и эволюции физической организации человека и его различных рас; о том, как устроено наше тело, в особенности головной мозг; чем одни популяции населения Земли отличаются от других в анатомо-физиологическом отношении; ка- кое место занимает человек как вид в мире животных;
· антропология культурная (или же социальная) — про общее и осо- бенное в образе жизни разных народов Земли; традициях их быта, труда и досуга (например, домостроительства, пищевого рациона, одежды, промы- слов и ремесел, т.д.; счета родства, общественной организации, религиоз- ных верований и т.п.); основное внимание тут уделяется племенам и наро- дам, отставшим в своем развитии от цивилизованного человечества, живу- щих в экстремальных природных условиях (крайнего севера или, напротив, тропиков), сохранивших архаичные, по сути первобытные формы жизни; столь традиционные социумы выступают как модели человеческого бытия, не измененного цивилизацией;
· антропология философская — о той или иной сущности человека как такового, всей полноте человеческого существования; принципах его отношений с окружающим миром; обобщая самые разные проекции чело- века в отдельных науках, естественных и общественных, философская ан- тропология ищет ответ на вопрос об интегральной природе человека, соот- ношении его важнейших сил — телесных, психических и духовных.
Названные варианты человеческого самопознания, конечно, пере- кликаются между собой, обмениваясь фактами и выводами. Вместе с тем, говорить о какой-то единой модели Человека едва ли возможно. С одной стороны, ясно, что люди представляют собой определенную разновидность животных; высшую ступень органической эволюции на Земле. Телесно че- ловек принадлежит к млекопитающим животным, образуя особый их вид
— гоминид («человечных» существ). Наши ближайшие «родственники» среди зверей — понгиды (человекообразные обезьяны вроде шимпанзе, го- риллы, орангутангов). Биологически эти обезьяны очень похожи на людей (с шимпанзе нас разделяет отсутствие у них одной хромосомы). Люди со- храняют животные (инстинктивные) черты и в своем поведении (см. ниже раздел об этологии). В каком-то смысле человек — самый страшный зверь на планете, уничтоживший за несколько миллионов лет своего существования мириады живых существ вокруг себя. Ни один другой вид животных не убивал столько своих собственных представителей и не делал это с та- кой жестокостью.
С другой стороны, интеллектуально, а особенно духовно люди ко- ренным образом отличаются от животных — своими способностями абст- рактно мыслить, создавать ценности культуры, понимать отвлеченные от непосредственной жизнедеятельности цели и изобретать всё новые средст- ва для их достижения. Сознание человека достигает степени самосознания— оценки дурных и хороших поступков, предвидения неизбежных страда- ний, факта неминуемой смертности. Сознание позволяет человеку вы- рваться из плена инстинктов, вести себя свободно по отношению к среде обитания и себе подобным. Освободившись от власти тела, душа периоди- чески создает ему угрозу — люди оказываются способны на противоесте- ственное поведение, в их среде возникают такие преступления и извраще- ния, которые невозможны среди животных (хотя в своем большинстве и находят там свои более или менее отдаленные прототипы). Но те же самые по своей природе люди постоянно совершают подвиги добра, любви и ми- лосердия. Человечество не раз ставило природу на грань глобальной ката- строфы (от истребления мамонтовой фауны до ядерных взрывов). Однако только люди могут спасти от этой катастрофы среду своего обитания.
Расхожие в философских трактатах слова о комплексной — биосоци- альной природе человека тоже мало что поясняют в указанной парадок- сальности людской природы, то и дело разорванной между телом и духом, добром и злом.
Поэтому не случайно расходятся между собой философские концеп- ции человека. Они зависят, ясное дело, от общих установок того или иного мыслителя — религиозных или светских, оптимистических или пессими- стических, консервативных или радикалистских; от ориентации на ту или иную отрасль науки, что причастна к изучению людей. Пусть очень важ- ную саму по себе, но ведь далеко не исчерпывающую характеристику че- ловека представители тех или иных философских школ обычно выдают за самую главную, вечную.
Философы-идеалисты искали родовую сущность человека в тех или иных его сверхживотных — психических, душевных способностях. Для Рене Декарта это мышление (cogito ergo sum — «мыслю, следовательно существую»); Артур Шопенгауэр и Фридрих Ницше возводили на высший пьедестал волю (к власти, победе над собственной хилостью и внешними препятствиями); Эрнст Кассирер выделял фантазию как способность опе- рировать символами и их системами (в виде мифологии, религии, науки); Сёрен Кьёркегор и его последователи экзистенциалисты вроде Мартина Хайдеггера или Жана-Поля Сартра обращали особое внимание на вечный

онтологический страх личности перед Небытием и соответствующие ему переживания — страдание, отчаяние, трепет, надежду.
Величайший философ античности Аристотель рассматривал челове- ка как «животное политическое», чей разум позволяет ему объединяться в государства, вести цивилизованный образ жизни. В иудео-христианской традиции библейские пророки и апостолы рассматривают человека как об- раз и подобие божие, но вместе с тем и как арену борьбы добра и зла, свя- тости с первородным грехом.
Философы-материалисты сводили человеческую природу к чему-то внешнему по отношению к самому по себе духу — способности трудить- ся («животное, выделывающее орудия», по Бенджамену Франклину); лю- бить других людей, устанавливать сердечное отношение между Я и Ты (Людвиг Фейербах); воевать с себе подобными за всеобщую справедли- вость, бунтовать против традиций (Карл Маркс и прочие революционеры);
«Я возмущаюсь, следовательно, мы существуем», по Альберу Камю.
Споры о самом главном в человеке вовсе не мешают философам пло- дотворно обсуждать различные другие вопросы о его роли в разные эпохи мировой истории и, особенно, в наши дни, в начале XXI века. В недавнем прошлом человек представлялся чем-то сугубо вторичным, побочным по сравнению со всем обществом, государством, миром идей и понятий (нау- кой или религией). В индустриальном обществе, в эпоху классического ка- питализма отдельный рабочий или даже инженер служили «винтиками» огромного конвейера индустрии. Казалось, что в условиях рыночного хо- зяйства всё определяют массы — потребителей, исполнителей, солдат или избирателей. Еще больше подавляли человека тоталитарные режимы со- циалистического, либо фашистского типов. Они приносили любую лич- ность в жертву «светлому будущему» — коммунизму или же «вечному рейху». Ставили на службу партии (коммунистов или нацистов), классу (пролетариату или бюргеру), расе (арийской или славянской), нации (на- шей или чужой). На фронтах мировых войн, в концентрационных лагерях погубили миллионы ни в чем не повинных людей — и Западный мир не рухнул, продолжал своё развитие. А на Востоке человек и не пытался ос- вободиться из-под пяты фараона, раджи, императора, хана, лидера партии. Что значит одна песчинка, если в пустыне буря? Капля воды, когда идет цунами?
Между тем в философии и других сферах социальной науки набира- ли идейную силу те направления, которые анализировали именно личность отдельного человека, его переживания и надежды. Гуманистические вари- анты философствования предвосхитили наступление нового этапа развития западной цивилизации. Его называют постиндустриальным или же инфор- мационным обществом. Основным товаром и капиталом становится интел- лект и другие способности человека к творчеству, фантазии, игре. Одно временно изменяется баланс между производством и потреблением его продуктов, работой и досугом. Благодаря развитию компьютерных и про- чих высоких технологий становится возможным посвящать труду сравни- тельно малую часть жизненного времени; занимать непосредственно в ма- териальном производстве всего несколько процентов населения. Сфера об- служивания людских потребностей заполняет большую часть рынка това- ров и услуг. В таких условиях на практике реализуется афоризм древнегреческого философа Протагора, сказавшего, что «человек есть мера всех ве- щей».
Конечно, за достигнутый прогресс человечеству приходится платить
— новыми угрозами его благополучию и самому существованию, глобаль- ными проблемами, обычными и необычными заболеваниями. Но обратного пути — к порабощению человека вещами, механизмами; к диктату идей над счастьем и благополучием ныне живущих поколений людей — дороги тоже не просматривается. Остается надеяться на то, что человек сохранит себя в новом — самоценном, ничем не заменимом качестве, извлечет уроки из многочисленных попыток заменить гуманизм на какие-то другие принципы нашего совместного существования