Наши предки зачитывались детективными рассказами о приключениях Ната Пинкертона. Уже в те времена это считалось дешёвым чтивом, но Нат Пинкертон был всё же существом более реальным, нежели Шерлок Холмс. Дело в том, что «пинкертонами» называли сотрудников сыскного агентства Аллана Пинкертона, и возможно, среди них был и некий Нат.

В Соединённых Штатах в середине XX века царил полный правовой беспредел. В полиции, как и в политике и в экономике, господствовал пиратский дух. Шефы полиции, избранные в городах и штатах, были скорее надёжными представителями своих партий или кланов, нежели добросовестными полицейскими. Взаимодействия между полицейскими учреждениями не существовало. Преступнику достаточно было переехать из одного штата в другой, чтобы оказаться в безопасности. Какой-либо центральный полицейский орган отсутствовал.

Именно в эти времена и появилось «неподкупное частное агентство» Аллана Пинкертона, которое получило мировую известность и стало синонимом американской уголовной полиции.

В 1819 году в Глазго в семье бедного ирландского полицейского Пинкертона родился сын Аллан. Как и многие другие ирландцы, он в поисках счастья эмигрировал в Америку. Там работал бондарем.

В 1850 году случай сделал его криминалистом. В городке, где он жил, шла охота за шайкой неуловимых мошенников. В ней принял участие и Аллан. Дотлевавшие угли костра на соседнем острове навели его на след шайки. Он моментально приобрёл репутацию великого детектива в государстве, где самое сильное управление полиции (в Чикаго) насчитывало одиннадцать весьма сомнительного вида полицейских. Аллан Пинкертон использовал свой шанс и тут же основал Национальное детективное агентство Пинкертона. Эмблемой агентство избрало открытый глаз, а девизом слова: «Мы никогда не спим…».

Пинкертон и поначалу всего девять его сотрудников вскоре доказали правдивость избранного ими девиза. Они были неподкупными и неутомимыми детективами, отличными психологами, прекрасными наблюдателями, асами маскировки и перевоплощения, отчаянными смельчаками и мастерами стрельбы из револьверов. Беглых преступников они преследовали верхом на лошадях с такой же лёгкостью, как и на крышах поездов, кативших на Дикий Запад. За несколько лет «пинкертоны» превратились в самых лучших криминалистов Северной Америки.

В начале 1861 года Соединённые Штаты стояли на пороге Гражданской войны между северянами (федералистами) и южанами (конфедератами).

В ту пору в Вашингтоне не существовало ни сухопутной, ни морской военной разведки. Не было и настоящей контрразведки. Правительство Линкольна привлекало все силы, которые могли оказать ей содействие, в том числе и частные сыскные агентства.

Директор железной дороги Филадельфия — Балтимор Фелтон вызвал из Чикаго Аллана Пинкертона с группой его сотрудников и предложил им действовать в качестве контрразведчиков этой железнодорожной компании.

— У нас есть основания подозревать, — сказал он, — что южане намерены провести диверсии на этой дороге с целью отрезать вашингтонское правительство от северных штатов. Особой угрозе подвергаются паромы и мосты.

Пинкертон никогда не действовал наобум. Лишь собрав необходимые сведения, он направился в Балтимор, в ту пору центр мятежно настроенных южан. Там он снял дом и под вымышленным именем Э.Дж. Аллен внедрился в высшие круги города. Другой член его группы, талантливый разведчик Тимоти Уэбстер, сумел прикинуться сторонником южан и попасть в кавалерийский отряд, действовавший в районе железной дороги Филадельфия — Балтимор. В группе Пинкертона был также молодой разведчик Гарри Дэвис. Изящный, красивый, потомок старинной французской семьи, он готовился стать иезуитом и обладал даром убеждения, свойственным иезуитам, но предпочёл разведку. Прожив ряд лет в Новом Орлеане и других городах Юга, он хорошо изучил повадки, обычаи, особенности и предрассудки южан, был лично знаком со многими вожаками Юга.

Гарри Дэвис, действовавший под именем Джо Говарда из Луизианы, вошёл в круг радикально настроенных молодых южан. Все были убеждёнными рабовладельцами и в любую минуту готовились выступить с оружием в руках против Севера. Подбадривая себя виски, они кричали, намекая на недавно избранного президентом Линкольна, который в молодости был лесорубом:

— Ни один дерзкий янки — выскочка из лесорубов никогда не сядет в президентское кресло!

От некого Хилла, молодого фанатика, Дэвис услышал, что готовятся не только диверсии, но и покушение на президента Линкольна.

— Если на меня падёт выбор, я не побоюсь совершить убийство. Цезаря заколол Брут, а Брут был честный человек. Пусть Линкольн не ждёт от меня пощады, хотя я и не питаю к нему ненависти, как иные. Для меня тут главное — любовь к отечеству, — заявил Хилл.

Узнав о том, что фанатики готовы убить президента, Аллан Пинкертон решил предпринять меры для предотвращения покушения. С этой целью Пинкертон и Дэвис через Хилла познакомились с «капитаном» Фернандино. Незаметный цирюльник, он, по существу, стал глашатаем балтиморских ультра. Сыщики убедились, что очень многие видные граждане, которых он когда-то стриг, брил и пудрил, считают его теперь своим вожаком.

Дэвис сумел втереться в доверие к Фернандино, изображая из себя сторонника крайних мер. Однажды он был вместе с Хиллом приглашён на собрание заговорщиков. Их было около тридцати. Фернандино привёл всех к присяге, причём Дэвис сделал мысленную оговорку: «в интересах защиты своей родины».

Обсуждался важнейший вопрос: о предстоявшем покушении. Предполагаемый убийца президента должен был определиться путём жеребьёвки. Среди белых шаров, лежавших в ящике, был один красный. Вынувший его заговорщик не должен был выдать этого ни словом, ни жестом, и считать себя удостоившимся чести привести план в исполнение.

Хилл, однако, узнал и под большим секретом сообщил Дэвису, что в ящике не один, а восемь красных шаров: руководители заговора не были уверены в своих сообщниках и решили перестраховаться. Дэвису и Хиллу достались белые шары, но восемь человек остались при убеждении, что именно каждый из них несёт ответственность за спасение Юга от «презренного янки».

Аллан Пинкертон сопоставил сообщение Дэвиса с информацией Уэбстера и других своих агентов и убедился, что заговор действительно имеет место.

Убийство Линкольна должно было произойти во время его проезда через Балтимор и послужить сигналом для разрушения мостов, паромов и железнодорожных путей. В результате северяне остались бы без вождя, столица оказалась бы отрезанной от северных штатов и началось бы восстание рабовладельцев Юга.

Идейные вожди южан, консервативно настроенные, ничего не знали о предстоявшем покушении. Зато начальник полиции Балтимора Кейн принял в его подготовке самое деятельное участие. Он спланировал размещение полицейских в день приезда президента таким образом, чтобы вокруг Линкольна могла собраться толпа, в которой затаились бы участники покушения. Произведя выстрел или нанеся удар кинжалом, убийца должен был затеряться в толпе, а затем скрыться. На берегу Чесапикского залива ждала бы лодка, которая должна была отвезти его на быстроходный пароход. На нём убийцу доставили бы в какой-нибудь отдалённый порт Юга, где его чествовали бы как героя.

Получивший эти сведения Пинкертон направил членам президентского окружения две предостерегающие записки.

21 февраля 1862 года он встретился с президентом и представил ему свои доказательства балтиморского заговора, при этом подвергся перекрёстному допросу, не менее придирчивому, чем в уголовном суде.

Одновременно сведения о заговоре поступили и из других источников, в том числе от Джона Кеннеди, начальника полиции Нью-Йорка.

С учётом всех этих сообщений условия поездки Линкольна из штата Иллинойс в Вашингтон были изменены. Охрана приняла срочные меры. Президент должен был выступать в Гаррисберге на банкете в его честь. Но по совету охраны он предусмотрительно покинул банкетный зал и проследовал к запасному пути, где уже стоял специальный поезд, состоявший из одного вагона. Внезапный отъезд Линкольна был объяснён приступом головной боли.

Поездкой президента, которая частично проходила через мятежную территорию, распоряжались директор железной дороги Фелтон и Пинкертон. По железной дороге, движение на которой было заранее прекращено, Линкольн был доставлен в Филадельфию. Он подчинился всем мерам предосторожности, которые требовала охрана. Ему пришлось изобразить из себя инвалида, которого опекала сердобольная сестра. Её роль исполняла миссис Кет Уорн из пинкертоновской команды. Кстати, она была первой женщиной в Америке, а возможно, и в мире, ставшей профессиональным частным сыщиком.

Президент и сопровождавшая его команда заняли три купе спального вагона поезда. В этот же поезд сели Джон Кеннеди и вооружённая охрана. По совету Пинкертона и распоряжению Фелтона бригады специально подобранных рабочих были посланы красить мосты. Эти люди могли стать резервом охраны в случае мятежа или нападения на поезд. На всех переездах, мостах и запасных путях дежурили вооружённые агенты Пинкертона, снабжённые сигнальными фонарями.

Уже в пути, на одной из станций, от Уэбстера было получено сообщение о том, что отряды рабочих-железнодорожников проходят подготовку якобы для охраны железной дороги, а в действительности для её разрушения по сигналу о начале мятежа.

Аллан Пинкертон разместился на задней площадке вагона, в котором спал президент. Он изучал местность и получал сигналы от своих людей, расставленных вдоль дороги.

Наконец поезд прибыл в Балтимор, миновать который было нельзя. В те времена спальные вагоны, направлявшиеся в столицу, приходилось перетаскивать по улицам Балтимора с помощью конной тяги на вокзал вашингтонской линии. Можно себе представить, каково было Линкольну и его спутникам ехать по улицам города, полного заговорщиков. Но Балтимор мирно спал, не ведая о том, что происходит. До вокзала добрались без всяких осложнений, хотя ещё пришлось понервничать, так как поезд на Вашингтон опоздал на два часа.

На следующее утро Линкольн был в Вашингтоне.

Когда весть об этой удаче контрразведки стала широко известна, враги президента подняли Линкольна и его охрану на смех. Сейчас трудно утверждать, было ли покушение на Линкольна реальной угрозой или блефом Пинкертона и других охранных служб. Факт остаётся фактом — операция по обеспечению безопасности президента прошла успешно.

Фернандино и другие главные заговорщики бежали из Балтимора и скрылись в неизвестном направлении.

После этой операции Пинкертон и его сотрудники вернулись в Чикаго. Но они так хорошо зарекомендовали себя, что после официального вступления президента Линкольна в должность 4 марта 1861 года Пинкертона и Уэбстера снова вызвали в Вашингтон.

К этому времени перед страной встала угроза неизбежной войны. Девять южных штатов уже были охвачены пламенем мятежа. 19 апреля в Балтиморе произошли столкновения регулярных войск и местного населения. Затем было сожжено несколько железнодорожных мостов, сообщение между столицей и Севером прервано, телеграфные провода перерезаны. В этих условиях президент пригласил Аллана Пинкертона обсудить с ним и членами кабинета вопрос об учреждении «отдела секретной службы» в Вашингтоне. Пинкертон был назначен главным руководителем вновь организованной Федеральной секретной службы.

Ожидая официального назначения, он практиковался в искусстве военной разведки в качестве «майора Аллена», офицера при штабе генерала Джорджа Мак-Клеллана. Он так понравился генералу, что тот хотел оставить его при себе. Но Пинкертона ждали другие задачи.

Федеральная секретная служба добилась первого успеха, разоблачив опасного агента Конфедерации миссис Розу Гринхау. В докладе Пинкертона говорилось о подозрительных лицах, имевших «доступ в золочёный салон аристократических предателей», принадлежавший богатой вдове Гринхау. Свою шпионскую деятельность она начала в апреле 1861 года. Причём вдова не скрывала своих убеждений и открыто выступала в поддержку рабовладельцев-южан. Как только Аллан Пинкертон и его агенты начали вести наблюдение за этой дамой, они обнаружили неопровержимые доказательства её шпионской деятельности и измены одного федерального чиновника, которого она завербовала.

Окна квартиры Гринхау были расположены слишком высоко, и, чтобы что-нибудь увидеть с тротуара, агенты Пинкертона обычно становились на плечи друг другу. Слежка принесла плоды, и миссис Гринхау была заключена в тюрьму.

Аллан Пинкертон организовал засаду в квартире Гринхау, но, к его удивлению, в ловушку никто не попался. Оказалось, что восьмилетняя дочь миссис Гринхау залезла на дерево и оттуда кричала всем знакомым ей лицам: «Маму арестовали! Мама арестована!»

Но благодаря своим связям вдова Гринхау вскоре вышла из тюрьмы, и ей разрешили выехать в Ричмонд на пароходе, защищённом флагом перемирия.

Аллан Пинкертон занялся разведкой в тылу мятежников. Его друг Уэбстер несколько раз совершал поездки на территорию южан и доставлял ему ценные сведения. Однако во время одного из рейсов он вдруг исчез. На его поиски Пинкертон направил двух федеральных агентов Льюиса и Скайли, которые вызвались проникнуть в Ричмонд и попытаться наладить связь с Уэбстером. Они разыскали его. Оказалось, он был тяжело болен. К несчастью, их самих арестовала контрразведка южан. Под сильнейшим давлением и угрозой виселицы оба агента стали давать показания. В результате Уэбстер был приговорён к повешению.

Его можно было спасти, если бы северяне пригрозили казнью кого-либо из агентов южан, захваченных ими. Но письмо на имя президента южан Дэвиса Джефферсона было составлено в таких дипломатических тонах, что его восприняли как разрешение на казнь. Так и случилось — Уэбстера повесили.

После этого Пинкертон подал в отставку. Правда, не гибель Уэбстера стала её причиной. Его отставка с поста начальника секретной службы была вызвана другим обстоятельством, а именно снятием его друга генерала Мак-Клеллана с поста командующего. Этого он простить президенту Линкольну не мог, резко осудив его и демонстративно отказавшись руководить разведкой и контрразведкой для нового командующего.

Вернувшись в Чикаго, Пинкертон опять возглавил своё частное сыскное агентство.

После Гражданской войны огромную популярность приобрели Западные штаты. Переселенцы тянулись туда в поисках золота и серебра, пастбищ и плодородных земель, и этот Запад стал поистине Диким Западом. Переселенцы попадали в страну, в которой десятилетиями господствовал один закон — закон сильного и того, кто стреляет первым. Повседневным явлением стали уличные грабежи, нападения на почтовые кареты и железнодорожные поезда, конокрадство, ограбления банков, заказные убийства. Даже среди шерифов находились такие, которые под прикрытием закона совершали безнаказанные убийства.

Для железнодорожных компаний, постоянно находившихся под угрозой ограбления, «пинкертоны» были единственной полицейской силой, на которую можно было положиться. Услуги доносчиков из преступного мира были у «пинкертонов» не в чести. Зато сами они в разных обличиях проникали в самое логово крупных шаек, промышлявших в городах Дикого Запада.

В центре Сеймура, в цитадели банды Рино, совершившей 6 октября 1866 года первое в Западной Америке нападение на поезд, поселился под видом бармена агент Пинкертона Дик Уинскотт. Через несколько недель он подружился с членами шайки Рино. Его же самого Уинскотт заманил на железнодорожную станцию Сеймура как раз в тот момент, когда туда специальным поездом прибыл Аллан Пинкертон с шестью помощниками. Джона Рино схватили, и поезд с арестованным отбыл прежде, чем остальные бандиты сообразили, что произошло.

К 1878 году «пинкертоны» ликвидировали одну из опаснейших тайных организаций Пенсильвании — ирландское общество под названием «Молли Магвайрс». Это общество использовало социальные столкновения в угольном районе Пенсильвании для установления господства главарей банд. Один из лучших агентов Пинкертона, Мак Палэнд, стал членом общества и оставался им (постоянно находясь под угрозой смерти, так как за предательство неминуема была смерть) на протяжении трёх лет, до тех пор, пока не смог выступить свидетелем против главарей «Молли Магвайрс».

Многие сотрудники Пинкертона поплатились за свою деятельность жизнью: Джеймс Уикчер проник в банду Джесси Джеймса, по следу которой «пинкертоны» шли тысячи миль, но был распознан и убит. Сам Джесси Джеймс месяцами разыскивал в Чикаго своего врага номер один — Аллана Пинкертона, чтобы всадить в него пулю.

«Пинкертоны» чувствовали себя как дома не только на Диком Западе, но и в городах восточного побережья страны. Вероятнее всего, они были первыми в Америке, кто использовал фотографии в расследовании преступлений. Когда в 1866 году Дик Уинскотт получил задание уничтожить банду Рино, он взял с собой фотоаппарат. Во время одной попойки он убедил Фреда и Джона Рино сфотографироваться. Копии снимков он тут же тайно послал Аллану Пинкертону. Это были первые фотографии Рино, и вскоре они появились в объявлениях о розыске, рассылавшихся Пинкертоном.

Аллан Пинкертон создал первый в Америке альбом преступников. В другом альбоме содержались снимки и описания тысяч скаковых лошадей для того, чтобы иметь возможность во время скачек отличить их от подставных. Пинкертон и его сыновья заложили основу самой большой в мире специальной картотеки воров, занимавшихся кражами ювелирных изделий, и их укрывателей.

В 1884 году Аллан Пинкертон умер, но его агентство продолжало успешно работать. Эта сыскная организация с пятнадцатью тысячами служащих имела отделения в пятидесяти городах. Агентство «Пинкертон инвестигейшнс» действует и в наши дни. Оно специализируется на корпоративной и личной охране и ведёт сложные негласные расследования. Сегодня оно имеет двести двадцать отделений по всему свету, в которых работает более сорока пяти тысяч человек.

Как заявил недавно директор по связи с прессой этого агентства Дерек Эндреди, оно «изучает все аспекты применения своих сил в России… и неофициально прощупывает почву в Москве и других районах Российской Федерации».

Так что не исключено, что и мы скоро увидим эмблему «Никогда не спящий глаз».