Об одном из величайших географических достижений мы, пожалуй, никогда не получим достоверных сведений. Речь идет об открытии Мирового океана. В просторы океанов выходили представители разных народов: жители древней Индии, Юго-Восточной и Восточной Азии, Америки. Однако нет никаких сведений о том, какой они представляли себе Землю и соотношение суши и воды на ее поверхности.

Древнейшая из дошедших до нас карт из Малой Азии (около седьмого тысячелетия до н.э.) изображает небольшой участок земли. Значительно более поздняя — из Вавилона (V век до н.э.) — показывает круг земной, возможно, омываемый морем. Изображение слишком схематичное, чтобы толковать его более или менее обстоятельно.

К тому времени в Греции уже была высказана мысль о существовании Мирового океана. Идея была нетривиальной. Об этом можно судить по двум примерам. Так, в III веке до н.э. некоторые философы предполагали, что на земном шаре (или диске) преобладает суша, которую разделяют две полосы океанов, протянувшихся по экватору и через полюса.

Много столетий спустя на средневековых картах мира преобладала суша. Такая традиция сохранилась даже после того, как были получены сведения о Новом Свете. Кстати, мысль о преобладании на планете суши содействовала открытию Америки Колумбом (о чем у нас пойдет речь ниже).

Величайший историк и географ античности Геродот, много путешествовавший, собравший огромное количество сведений о разных странах и народах, не обмолвился о Мировом океане. Возможно, он просто не пожелал фантазировать. Он знал о существовании обширных водных пространств на Западе и Юге. О северных и восточных странах имелись лишь очень туманные свидетельства. Общее соотношение суши и моря оставалось для него тайной.

Судя по всему, идею Мирового океана следует считать гениальной догадкой, гипотезой. Ее приверженцы, в частности легендарный Гомер, исходили из тех ограниченных знаний об ойкумене (обитаемой земле), которые сложились в Греции примерно три тысячелетия назад.

Тогда было известно о Каспийском море. Но о его восточной окраине ничего толком не знали. Индийский океан, как предполагалось, смыкается с ним на востоке и продолжается к югу; Атлантический — простирается с юго-запада до северо-запада. Оставалось только предположить, что где-то на севере замыкается этот великий околоземный океан.

Естественно, планета наша в далекой древности представлялась людям небольшой. Философы, размышлявшие о ее форме, высказывали разные гипотезы. Ее представляли в виде диска, цилиндра, шара (кстати, в центр Вселенной обычно помещали Солнце). Цивилизованные обитатели Средиземноморья считали, что находятся в центральной части планеты.

Еще 4–5 тысячелетий назад народы, обитавшие в Восточном Средиземноморье, знали о том, что на востоке и юго-востоке имеется Великий океан (Индийский). Издавна существовали торговые связи между жителями Египта и Юго-Восточной Европы через Двуречье с древней цивилизацией долины Инда.

А какой народ и когда открыл Атлантический океан? Когда впервые мореходы прошли из Средиземного внутреннего моря в Атлантику?

Вопрос этот остается без определенного ответа. Принято считать, что три тысячелетия назад финикийские мореплаватели совершали походы на запад от Гибралтара. Однако значительно раньше водные просторы Средиземного и Красного морей бороздили суда египтян, а затем жителей острова Крит.

Египетские моряки предпочитали плавания вдоль берегов. Несмотря на то что уже 5–6 тысячелетий назад они умели сооружать надежные суда, острова Восточного Средиземноморья они не посещали.

С третьего до середины второго тысячелетия до н.э. в восточном регионе Средиземного моря безраздельно господствовали критяне. Этот остров занимал важное стратегическое положение. Его заселили племена, которые с доисторических времен (до изобретения письменности) осмеливались выходить в открытое море. Кто были эти люди, сказать трудно.

Дело в том, что около девяти тысячелетий назад некоторые древнейшие жители юго-восточной Европы отправлялись в море — от острова к острову в поисках… Трудно сказать, что их влекло за горизонт. Во всяком случае, о богатствах они не заботились. Возможно, они исследовали землю в поисках наиболее благоприятных для обитания мест, а может быть, их влекли любопытство и жажда приключений.

На одном из островов (нынешнее название — Мелос) они обнаружили выходы на поверхность вулканического стекла — обсидиана. Это прекрасный материал для изготовления каменных орудий труда с острейшими лезвиями. Спрос на него был велик. Добыча мелосского обсидиана продолжалась несколько тысячелетий. (Кстати, последнее крупнейшее открытие было сделано на этом острове в 1820 году, когда здесь нашли античную статую Венеры, получившей имя Милосской.)

Примерно в 75 км к восток-юго-востоку от Милоса находится остров Тира (Санторин), а на 100 км к югу от него — Крит. Как показали археологические раскопки, и на Тире, и на Крите 4 тысячелетия назад люди жили богато и спокойно. Они были настоящими хозяевами всей восточной половины Средиземного моря. Осмеливались ли они отправляться в более дальние плавания на запад и удалось ли им выйти в Атлантический океан?

По мнению известного английского историка географии Дж. Бейкера, "Минойцы (жители Крита) вошли в контакт с Египтом и начали товарообмен с ним уже за 2 тысячи лет до н.э. Позже они побывали на западе — в Сицилии и Италии. Быть может, они узнали кое-что и о всей западной части Средиземноморского бассейна, но утвердительно сказать этого мы не можем". По мнению советского историка науки И.П. Магидовича, первыми вышли в Атлантический океан финикийские мореходы (семитоязычные жители побережья Малой Азии). Они основали в середине 1-го тысячелетия поселения на Африканском берегу напротив Сицилии — Карфаген. То, что они еще раньше вышли за Гибралтарский пролив, сомнений нет. Но были ли они первыми, вот в чем вопрос.

По свидетельству древнегреческого историка Фукидида, критский царь Минос (это была правящая династия) создал первый военный флот для борьбы с пиратами. Скорее всего, это свидетельствовало о том, что контроль за всеми морскими перевозками в Восточном Средиземноморье осуществляло критское царство. И если критяне, как установлено, посещали Сицилию, Сардинию и Корсику, то что мешало этим отважным морякам идти дальше на Запад?

Обратимся к свидетельству мифов. Древние греки, наследники критской культуры, еще задолго до Гомера знали о существовании океана далеко на западе: титан Атлант для них был олицетворением Атласских гор на северо-западной окраине Африки, которые словно держат на себе небесный свод. В таком случае, критяне должны были, обследовав северное побережье Африки, достичь Гибралтарского пролива и, что не исключено, выйти в океан. Скалы, возвышающиеся по обе стороны пролива, греки называли Геракловыми Столбами. (Правда, их географическое положение определялось по-разному, в том числе и на западной окраине Средиземного моря.) Есть все основания полагать, что греки во времена Гомера, зная о существовании обширных акваторий на западе и востоке, могли допускать мысль о Мировом океане. Почему же тогда через два или даже три столетия выдающийся географ древности Геродот не придерживался этого мнения?

Причина, на первый взгляд, парадоксальная: верность научному методу.

Геродот в своих географических воззрениях опирался на конкретные сведения и не давал воли фантазии. Такая приверженность фактическому материалу, более или менее убедительным доказательствам является основой научного метода. В те времена не было никакой возможности получить точные сведения о Мировом океане. О нем можно было только догадываться.

Ученые гомеровских времен, исходя из эстетических соображений, из пифагорейской идеи гармонии Мироздания, представляли ойкумену в образе двух материков, разделенных Средиземным морем и омываемых Мировым океаном.

Кстати сказать, Геродот, исходя из логичного умозаключения (также вполне отвечающего методу научного познания), сомневался в том, что мореплавателям удалось обогнуть всю Ливию (Африку). И в этом случае великий географ-историк явно ошибся. Порой крупное научное открытие или достоверный факт опровергают привычные взгляды и противоречат простейшим правилам логики. Однако это не умаляет плодотворность научного метода. Просто пользоваться им надо умело, учитывая его ограничения, и в некоторых случаях не поддаваться иллюзии очевидности.

Дошедшие до нас сведения о крупных географических открытиях далекого прошлого (и даже более поздних веков) очень неполны и порой сомнительны потому, что они обычно засекречивались. Только так можно было избежать столкновений с конкурентами и осваивать вновь открытые регионы. Более того, выдумывались нарочито страшные истории о чудовищах и великанах, о бескрайних океанских просторах или водоворотах, затягивающих корабли; о смыкающихся скалах в проливах; об испепеляющих лучах солнца в южных морях…

Первые мореходы древности 4–5 тысячелетий назад отважно отправлялись в дальние походы и даже рисковали выходить в открытое море. А позже лишь немногие решались на подобные плавания. Мифы и легенды не только пробуждали интерес к дальним загадочным странам, но и порой запугивали тех чужеземцев, которые пожелали бы отправиться к неведомым землям.

Но дело, конечно, не только в "географических секретах". Проблема серьезней. Создается впечатление, что привычные наши представления о том, как люди открывали свою родную планету, слишком упрощены. Обычно исследователи исходят из предположения о постоянном последовательном расширении ойкумены (известной территории).

В действительности, судя по всему, совершались не только великие географические открытия, но и не менее масштабные "закрытия". Скажем, после того как первые европейцы побывали в Новом Свете, прошло полтысячи лет, прежде чем он вновь был открыт. А с той поры, как впервые удалось совершить плавание вокруг Африки, повторить его удалось лишь через два тысячелетия (!).

Поэмы Гомера не могут претендовать на научную точность. И все-таки они дают более верную — в принципе — картину земной поверхности, чем значительно более поздний трактат Гиппарха (II век до н.э.) и даже научные труды — включая карты — Птолемея (II век н.э.).

Гомер писал об Океане, омывающем континенты. Гиппарх, Птолемей и многие другие мыслители не признавали этого. Согласно их взглядам Индийский океан являлся морем в окружении суши (можно сказать — вторым Средиземным). Они не верили в возможность обогнуть южную оконечность Африки морским путем, или, во всяком случае, сомневались в этом. Почему так получилось? Почему географические или вообще научно-философские воззрения поздних авторитетных авторов оказываются менее точными, а то и ошибочными по сравнению с прежними представлениями — скорее поэтическими, чем научными?

Одна из причин — стремление к более достоверному знанию. Мыслитель старается не выходить за пределы известных ему фактов, не доверяя фантазии, воображению, интуиции.

Другая причина: интеллектуальный прогресс цивилизаций нередко сменяется регрессом, значительным спадом, потерей творческих дерзаний или даже деградацией. Новые идеи далеко не всегда мудрее (чаще — мудреней) или вернее прежних.

Не исключено, что греки времен Гомера или более ранние мореплаватели Крита совершали более смелые путешествия, чем их "коллеги" на закате античной цивилизации. Этому могли способствовать причины политические. К тому же временами в Средиземноморье так свирепствовали пираты, что это исключало всякую возможность свободного передвижения.

Некоторые историки и журналисты предполагают, будто в отдаленнейшие времена, около десяти тысячелетий назад, существовала цивилизация высочайшего уровня (типа Атлантиды Платона или оккультистов). От нее и сохранились отдельные отголоски великих знаний о Земле и Космосе. Потому-то, мол, содержание многих мифов глубоко и многопланово, предваряет последующие достижения философской и научной мысли.

Никаких сколько-нибудь убедительных свидетельств высочайшей цивилизации атлантов добыть так и не удалось (если только не считать прообразом Атлантиды критскую цивилизацию). Мудрость древних мифов скорее всего объясняется тем, что это была универсальная форма познания, сочетающая в себе поэзию, философию, религию, народные предания, обобщения здравого смысла, опыт поколений, фантастические домыслы. Из мифа можно извлечь как драгоценные зерна истины, так и занятные фантастические истории, в зависимости от того, кто и для чего этот миф изучает.

У Гомера в "Одиссее" есть высказывание, которое можно толковать как намек на существование обширной прекрасной земли к западу от Геракловых Столбов за Атлантическим океаном:



Будешь ты послан богами в поля Елисейские, к самым

Крайним пределам земли…



Под этими "пределами" подразумевалась какая-то западная область, на что указывает упоминание о Зефире:



Вечно там Океан бодрящим дыханьем Зефира

Веет с дующим свистом…



"Но вся эта теория полна неясностей", — заключает Страбон. Нам остается только с ним согласиться. Надо лишь добавить, что мысль о благообильных Елисейских полях, расположенных где-то далеко за Атлантическим океаном, не пропала бесследно. Через два тысячелетия после Гомера ее высказал другой гениальный поэт — Данте… Впрочем, об этом поэтическом предсказании Нового Света разговор особый.

Мифы далекой древности — свидетельства научно-философских и поэтических воззрений наших предков. Поэтому о первых великих географических открытиях приходится судить, опираясь на "преданья старины глубокой". В ту пору карт еще не было, научных трактатов никто не писал, да и письменность у многих культурных народов находилась в зачаточном состоянии. А вот мифы и легенды передавались из поколения в поколение.