Этого бога принято сопоставлять с Зевсом, называя богом грозы и молнии, громовержцем. Но таковы лишь его внешние атрибуты. Он был одним из наиболее почитаемых богов; в Ведах ему посвящено около трехсот гимнов – больше, чем любому другому божеству. Вот один из них:

Состязаясь, спойте прекрасную песнь,

Восхваляющую Индру…

«Нет Индры, – иные говорят, – кто

Видел его? Кого воспевать нам?»

«Вот я, о песнопевец! Взгляни на меня – я

Превосхожу мощью все [сущее].

Повеления дхармы делают меня

Благоденствующим.

Разрушитель, – я разрушаю миры.

Когда провидцы истины вознеслись ко мне,

Восседающему одиноко на хребте желанного

[Коня], мысль моя сердцу возвестила:

«[Ко мне] взывали друзья и дети».



Очевидно, речь не идет об олицетворении грозы, грома и молнии – явлении известных, видимых и слышимых. Сам Индра вынужден обратиться к сомневающемуся, ссылаясь на «дхамму», священную заповедь, закон. По‑видимому, ко времени составления этого гимна «Ригведы» образ Индры приобрел мистический и аллегорический характер, перестал быть только воплощением природной стихии, но более общей – силы, энергии, воинской доблести, мужской потенции.

В одном из космогонических мифов он показан сыном бога неба и богини земли. В ту пору они еще были близки друг другу; по‑видимому, он появился из бока матери, как впоследствии Будда. Он оставался небольшим до тех пор, пока не отведал магического напитка – сомы. Поглощая сому, он стал увеличиваться в разме– pax и вырос настолько, что смог отделить небо от земли, заполнив собой все пространство между ними. С того времени ему принадлежит воздушная стихия, область между небом и землей, где встречаются и действуют люди и боги.

Индра – бог битв и побед – земных и небесных (хотя порой он терпит поражения, но временные). В космическом плане решающим его сражением является схватка с Вритрой («Преградой») – демоном, олицетворяющим косное и хаотичное начало, препятствующим жизни, движению рек. Для того чтобы бороться с ним и его побеждать, явлен на свет Индра.

Прежде чем выйти «а бой с Вритрой, Индра поставил перед богами условие: признать его царем. Они согласились Бог‑ремесленник Тваштар выковал для него «громовое копье» (или секиру) Ваджару. Индра осушил три огромных кубка сомы, от чего у него добавилось роста и силы. Пожалуй, прибавилось у него решимости и храбрости: ведь сома – хмельной напиток. Вполне возможно, что его употребляли арии, идя в бой.

Вритра – могучий гигантский змей – горный демон, скрывающийся в ущельях, подобно клубам тумана, имеющий крепости, вооруженный молниями, способный вызвать бурю, град, задерживать течение вод, останавливать рост растений. Несмотря ни на что, Индра одолел врага, обрушив на него ваджру и переломив хребет и распоров брюхо. От удара раскололись скалы. (Нет ли тут сходства с сильным землетрясением. Тем более что битва, как сказано, сопровождалась дрожанием земли.)

Как видим, Индра совмещал в себе бога стихий и воителя, вполне напоминавшего земного царя, князя, подвиги которого в памяти предков стали легендарными, фантастическими. По мнению некоторых исследователей, Индра был сначала верховным обожествленным предком одного из арийских племен – тритсу, а затем вошел в число верховных божеств объединенных племен. В подтверждение этого С. А. Токарев привел несколько текстов из гимнов «Ригведы». «В один день все их твердыни Индра разрушил силой – семь крепостей. Он наделил Тритсу имуществом предводителя ану (враждебных племен. – Р. Б.)». «Эти Тритсу, подкрепленные Индрой, устремились вниз, как выпушенные потоки…» «Ямуна и Тритсу поддержали Индру».

По‑видимому, племена под предводительством Индры (или почитавшие его как бога) разгромили укрепленные поселения воинственных горных племен. Память об этом событии, расцвеченная народной фантазией, осталась в веках.

В мифе об Индре и Вритре, как писал индолог У. Борман Браун, «из распоротого брюха Вритры вышли космические Воды божественной матери, давно жаждавшие освободиться от заточения. Теперь они вырвались на волю, как стадо мычаших коров, и устремились через простертое тело бывшего своего господина и притеснителя Вритры к Индре, чтобы провозгласить его новым своим владыкой. И что удивительно: Воды были беременны и плодом в их утробе было Солнце.

Теперь под рукой было все необходимое для сотворения вселенной: земля, небо и воздушное пространство – три сферы, на которые делился мир человека ведической эпохи, влага Вод, свет и жар Солнца». Да, перед нами еще одна космогоническая фантазия. Интересно отметить, что эпизод с бурными водами, хлынувшими из поверженного тела демона (при разрушении скал), наводит на мысль о катастрофических водно‑селевых потоках, которые происходят в горах и предгорьях после сильных ливней или мощных землетрясений.

Небольшое отступление. Существует целое направление толкователей мифов, которые исходят из фрейдистских представлений (он и сам, как известно, издал соответствующую работу – «Тотем и табу»). Такая позиция, сводящая все на свете главным образом к сексуальным символам и подтекстам, привлекательна тем, что не требует обширных и разнообразных знаний, напряжения ума. Все упрощается до предела: меч или копье (или та же ваджара) превращаются в фаллический символ (да и змея, при желании, тоже), удар, рассекающий скальд – в намек на совокупление, и так далее. Возможны достаточно изощрённые догадки и выдумки.

Конечно, в ряде случаев подобный подход оправдан. Но чаще всего – в виде исключения, а не правила. Дело в том, что в древности к сексуальным проблемам относились не так, как во времена З. Фрейда или в наши дни. Невротиков и сексуальных маньяков, а также импотентов тогда было значительно меньше, а отношения между полами вовсе не считались приоритетными, преобладающими над остальными жизненными проблемами. Выражали свои чувства и желания люди достаточно просто и ясно, без замысловатых подтекстов и ущемленных подсознательных потребностей. Фрейдизм был основан на наблюдениях за горожанами, мещанами, буржуа, имеющими психические отклонения, страдающими неврозами и навязчивыми идеями. Подобных субъектов в древности было ничтожно мало (если они вообще были), и никакого значения в жизни общества они не имели. А в мифах о пустяках речь не идет. Они выражают коллективные переживания отдельных племен и народов и, добавим, массовое сознание и коллективное подсознание, но не эмоции отдельных сексуально озабоченных индивидуумов.

Серьезные мифологи склонны выделять в приведенном выше мифе об Индре и Вритре две темы: историческую и космогоническую (мы еще можем добавить натуралистическую, связанную с описанием землетрясений и селей). Победа динамичного, активного, жизнеутверждающего начала над косным, инертным, пассивным – это и есть победа Индры над Вритрой. Только после этого в мире устанавливается порядок, и Солнце встает над водами и землей.

Однако со временем Индра начинает изображаться почти исключительно в образе мужественного мужчины, обладающего замечательными достоинствами, но и не лишенного недостатков. Его родственные связи с другими богами весьма путаны и противоречивы. В «Махабхарате» он представлен царем – великолепным и могущественным, но далеко не всесильным, который подчас может уступать в мудрости некоторым людям. На этот раз в поединке с Вритрой он терпит поражение: гигантский змей проглатывает его, и только помощь Вишну спасает Индру.

Многочисленные воинские и любовные похождения Индры, порой напоминающие сюжеты волшебных сказок, помогают понять представления о мире и человеке, смысле и содержании жизни, которые вырабатывались в касте кшатриев – воинов и правителей. Ведь именно они считали Индру своим главным богом‑покровителем. То, что божественный напиток сома упоминается чаще всего в связи с именем Индры, тоже проще всего объясняется тем, что воины перед битвой «для храбрости» употребляли сому. Напрашивается предположение: культ Индры становился в обществе особенно популярным в периоды войн (особенно – победоносных) и вообще возвышения каты кшатриев.

Считалось, что при разделе мира Индре был определен Восток – благодатный край, охраняемый священным белым слоном. В другой версии, царство Индры находится на небесах, это – Сварга («Небо»), райская обитель богов и героев. Столица ее – Амара‑вати («Обитель бессмертных»), где возвышается великолепный дворец Индры. В нем бессмертные наслаждаются музыкой и танцами; в парке растут деревья, исполняющие желания, и среди них волшебное дерево с золотой корой, источающее необыкновенные ароматы, которые вызывают состояние блаженства. В свои небесные чертоги Индра приглашает порой смертных героев; сюда попадают души отважных воинов, павших на поле битвы, оставаясь до тех пор, пока не суждено будет им вновь возродиться на земле, воплотившись в новых героев.

Может показаться странным, что в небесных райских чертогах, в потустороннем краю блаженства и безмятежности правит доблестный воин, олицетворение действий, мужской силы, активности, постоянной готовности к битвам. По‑видимому, для воинственных ариев имела огромное значение вера в «жизнь после жизни», бессмертие души и награду в мире ином за геройскую смерть. Такая вера помогала преодолевать страх смерти или даже искать гибели славной, геройской, дабы очутиться в царстве райских наслаждений. Покровитель воинов Индра был своеобразным гарантом пребывания – пусть даже временного – павших в сражении героев в небесных его чертогах.

Особый интерес представляет связь имени Индры с сомой. Эта тема заслуживает отдельного обсуждения.