ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА: ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПОДХОД

Наука » Психология » Гипноз » Основы гипноза
Язык, с помощью которого передается информация (в мозге)... не соответствует и не должен соответствовать тому языку, которым люди пользуются в общении друг с другом.

Питтс и Мак-Каллок


Ядром психофизиологической проблемы выступает вопрос об отношении явления сознания к деятельности мозга, ибо главные теоретические трудности рассматриваемой проблемы встают перед нами тогда, когда психическое берется именно в качестве явлений сознания. Как же "связать" сознание и мозг, если категориальные структуры описания первого и второго не имеют между собой прямых логических связей?

Оставляя в стороне вопросы критики идеалистических и дуалистических подходов к рассматриваемой проблеме, ибо их несостоятельность не вызывает сомнений, остановимся на различных подходах к этой проблеме. Здесь можно выделить три установки, каждая из которых определяет специфическую программу и методологию исследования проблемы, которая в дальнейшем для краткости будет именоваться "сознание и мозг":


1) физикалистскую
2) бихевиоральную
3) информационную

Суть первой из них заключается в стремлений провести принцип физикалистского монизма в объяснении явлений сознания. С этой позиции сознание, духовное, психическое рассматриваются как особый вид физических процессов.

Главным методологическим принципом тут выступает радикальный редукционизм: сведение всякой реальности к физической реальности и всякого научного знания к физическому знанию.

Наиболее последовательными представителями такой программы являются "научные материалисты" (Г. Фейгл, Д. Армстронг, Дж. Смарт, Р. Рорти, Э. Уилсони др.). "Научный материализм", к которому тяготеют многие нейрофизиологи и психологи, представляет собой одно из весьма широких и влиятельных направлений современной философии. Его сторонники остро критикуют идеалистические и дуалистические концепции сознания и развивают "теорию" тождества" психического и физиологического (физического). В ряде существенных отношений установки радикального физикализма воспроизводят взгляды классических представлений вульгарного материализма (К. Фохт, Л. Бюхнер, Я. Моллешот и др.). В силу этого она неприемлема с позиции диалектического материализма по принципиальным теоретическим соображениям, не говоря уже о том, что предлагаемые объяснительные модели крайне упрощают феномен сознания, лишая его качества идеальности, тех специфических свойств, которые создают главные трудности для его научного объяснения.

Суть бихевиоральной установки состоит в том, что явления сознания и мозговые процессы берутся нерасчлененно, как бы в их изначальном единстве, и описываются в поведенческих терминах (Э. Торндайк, Дж. Уотсон, А. Вайсс, Э. Газри). Действительно, всякий поведенческий акт включает органическое единство психического и физиологического. Поэтому, в принципе, бихевиоральная установка, взятая в ее общем виде, имеет важный смысл. Однако реально она выступает в различных конкретных формах, интерпретируется в довольно широком диапазоне. Некоторые виды ее интерпретации методологически неприемлемы. Это относится прежде всего к редукционистскому варианту, когда сознание сводится к поведению, что характерно для концепции бихевиоризма. Столь же необоснованны попытки отождествления феномена сознания с рефлексом, что ведет к упрощению модели соотношения психического и физиологического, ибо в них не находят должного отражения и объяснения такие кардинальные свойства субъективной реальности, как содержание, смысл, ценность, волевая направленность и т.д.

Позитивные варианты интерпретации бихевиоральной установки исключают жесткий редукционизм, акцентируют внимание на единстве психического и физического, но вместе с тем полагают в качестве объекта исследования именно поведенческую реакцию в се обусловленности теми физиологическими процессами, которые совершаются в головном мозге и нервной системе в целом. Такая методологическая программа характерна для учения И.П. Павлова о высшей нервной деятельности. Исходя из того, что рефлекс есть единство физиологического и психического, современные последователи И.П. Павлова истолковывают психическую деятельность как высшую нервную деятельность мозга и стремятся описывать психическую деятельность в терминах высшей нервной рефлекторной деятельности. 1 Структура такого описания образует синтез бихевиоральнoro (ибо рефлекс есть реакция, поведенческий акт) и собственно нейрофизиологического (так как рефлекс означает и нервную связь).

Гораздо более широкие методологические возможности для разработки проблемы "сознание и мозг" открывает информационная теория (Д.И. Дубровский, 1983 г.). Как и вся концепция, информационный подход строится следующим образом: принимаются некоторые исходные посылки, а затем из них выводятся следствия, содержащие ответы на основные вопросы данной проблемы.


1. Исходные посылки:

1.1. Информация есть результат отражения (данного объекта определенной материальной системой).

1.2. Информация не существует вне своего материального носителя (всегда выступает лишь в качестве его свойства - структурного, динамического и т.д.).

1.3. Данный носитель информации есть ее код (информация не существует вне определенной кодовой формы).

1.4. Информация инвариантна по отношению к субстрактно-энергетическим и пространственно-временным свойствам своего носителя (то есть одна и та же для данного класса систем информация может быть воплощена и передана разным по указанным выше свойствам носителями; это означает, что одна и та же информация может существовать в разных кодах).

1.5. Информация обладает не только формальными (синтаксическими), но также содержательными (семантическими) и ценностными (прагматическими) характеристиками.

1.6. Информация может служить фактом упрощения, то есть инициировать определенные изменения в данной системе на основе сложившейся кодовой организации (здесь "опираемся на понятия информационной причинности).

Что касается утверждения "всякое явление сознания есть функция головного мозга", то оно вряд ли нуждается в специальном обосновании. Заметим лишь, что указанное утверждение ни в коей мере не противоречит тезису о социальной природе сознания, ибо человеческий мозг есть продукт антропогенеза и социального развития.

Если любое явление сознания есть информация и в то же время функция мозга, то это означает, что материальным носителем такой информации являются определенные мозговые процессы, которые на современном уровне познания описываются в большинстве случаев посредством понятия мозговой нейродинамической системы (Н.П. Бехтерева, П.В. Бундзен, 1975г.).

Зафиксируем теперь следующую группу положений информационного подхода, которые определяют возможность использования приведенных выше исходных посылок для объяснения ряда существенных особенностей явления сознания:

2.1. Всякое явление сознания (как явление субъективной реальности) есть определенная информация, присущая определенному социальному индивиду.

2.2. Будучи информацией, всякое явление сознания (субъективной реальности) необходимо воплощено в своем материальном носителе (в силу 1.2.).

2.3. Этим носителем является определенная мозговая нейродинамическая система (данного индивида).

2.4. Определенная мозговая нейродинамическая система (в силу 1.3.) является кодом соответствующей информации, представленной данному индивиду как явление его субъективной реальности (обозначим для краткости изложения всякое явление сознания, субъективной реальности через Н, мозговой носитель такого рода информации, ее код - через С).

Опираясь на сформулированные исходные посылки (1) и принятые нами положения (2), попытаемся ответить на те трудные вопросы, которые издавна образуют содержание проблемы "сознание и мозг". Они могут быть представлены в виде двух главных вопросов.

Как объяснить связь явлений сознания (если им нельзя приписывать физические и вообще субстратные свойства) с мозговыми процессами?

Как объяснить тот факт, что явление сознания управляет телесными изменениями (способы вызывать их, регулировать и прекращать), если первым нельзя приписывать физических, в том числе энергетических, свойств?

Связь между информацией и ее носителем - это особая (функциональная связь, характеризуемая понятием кодовой зависимости. Поэтому Н и С суть явления одновременные: если есть Н, то, значит, есть С, и наоборот.

Это положение можно интерпретировать следующим образом: ни одно явление субъективной реальности не существует в виде некоей особой сущности, то есть обособленно от своего материального носителя. Оно непреложно объективно в определенных мозговых процессах, что исключает идеалистическое и дуалистическое истолкование категории идеального. Всякое явление субъективной реальности данной личности, протекающее в данном интервале, реализуется посредством мозгового кода типа С. Если последний дезактивируется, то это равносильно утрате соответствующего субъективного переживания, замене его другим (по содержанию) или прекращению сознательного состояния вообще. Наконец, явления субъективной реальности есть определенное "содержание", представленное личности мозговым кодом типа С. Это "содержание", то есть информация как таковая, может быть многократно перекодировано, представлено в других типах кодов, например, посредством речи, слов, жестов и т.п., причем такого рода коды не способны существовать вне и независимо от реальных личностей. При утрате "содержания" качество субъективной реальности начисто утрачивается.

Последнее обстоятельство важно подчеркнуть при гипнотизации и внушении, ибо обязывает видеть качественное различие, например, между содержанием мысли на понятном для субъекта языке и этим же содержанием как таковым на иностранном языке, если человек не владеет им (т.к. это будет просто информацией). В такой кодовой форме это содержание может быть понято субъектом лишь частично, если человек, говорящий на иностранном языке все-таки будет выражать определенные эмоции и передавать их с помощью жестов и мимики. В древнем папирусе, который никто ни разу не прочел, может "находиться" содержание мысли того, кто его написал. Но в такой кодовой форме это содержание не является идеальным. Качество субъективной реальности связано исключительно с определенным типом мозговых кодов. Идеальное характеризует именно живую мысль, а не отчужденное от личности содержание мысли, которое может быть представлено в самых разнообразных внеличностных, внемозговых кодах (предметных, знаково-символических и других, существующих независимо от человека).

Если говорить более точно, то идеальное непосредственно связано с тремя видами кодов; мозговым, по преимуществу нейродинамическим кодом, бихевиорально-экспрессивным, по преимуществу поведенческим кодом (двигательные акты, внешние телесные изменения, в особенности выражения глаз, лица, рук) и речевым, в виде слов. Причем только первый из них является фундаментальным, базовым (А.В. Напалков и др., 1988 г.). В свою очередь, можно выделить три вида кодов внеличностного уровня: знаковый, предметный, "следовой" (например, отпечатки пальцев и, т.п.). Последние "представляют" информацию в отчужденном от личности виде и не содержат в себе субъективной реальности как таковой. По нашему мнению, все методы гипнотизации, не связанные с речью (словом), связаны с нейродинамическим и поведенческим кодами.

С первым, главным, вопросом связан ряд, если так можно выразиться, подвопросов, которые обычно служат предметом острых обсуждений. Попытаемся их рассмотреть.

1.а. Где находится данное явление субъективной реальности? Можно ли его локализовать, прибегая к определенным пространственным характеристикам?

Общий ответ на вопрос состоит в следующем: данное явление субъективной реальности (скажем, H1) находится в своем коде (C1), который, как все явления объективной реальности, обладает определенными пространственными и временными свойствами - представляет собой пространственно организованную и локализованную подсистему мозговой деятельности, изменяющуюся во времени (П.В. Бундзен, 1978 г.). Поэтому вопрос: "Где существует информация?" - является не столь уж бессмысленным. Он приобретает существенный смысл, когда возникает задача диагностирования кодового объекта (то есть объекта, несущего информацию, суть которого не в природных, физических, субстратных свойствах, а в его функциональном значении, в том, что он "представляет" и когда возникает задача расшифровки кода, постижения воплощенной в нем информации. Этот код всегда находится в определенном "месте", хотя зачастую по различным "местам", наконец: он может быть преобразован в другие формы кодов, которые получают особое пространственное размещение.

Таким образом, одна и та же информация может существовать одновременно во многих "местах", и ее конкретное местоположение не затронет ее специфического "содержания". Для него это местоположение, как правило, безразлично. Но данная информация все же не существует везде, ее местоположение в целом ограничено пространственной сферой существования жизни и общества. И если мы хотим получить эту информацию, "присвоить" ее, то мы должны найти хотя бы одно конкретное "место", где она действительно существует, - конкретный кодовый объект (вещный, знаковый и т.п.) или конкретного человека, в мозговых кодах которого воплощена интересующая нас информация.

В связи с этим вопрос о "местоположении" информации вообще или информации определенного вида заслуживает подробного анализа. Мы ограничимся лишь констатацией того, что при решении вопроса о локализации данной информации необходим конкретный подход и соблюдение меры. Речь идет о том, что для большинства теоретических целей "местоположения" информации следует ограничивать ее кодом, а не той более широкой системой, элементом которой является код. Например, в качестве живой мысли (явления субъективной реальности) информация о вкусе лимона существует только в человеческом мозге, хотя она может существовать и вне мозга (в вещных и знаковых формах, то есть в книгах и т.п.), но это будет уже не мысль, ибо в таком случае качество субъективной реальности аннулируется.

1.6. Как объяснить тот факт, что объективно существующий в мозге человека нейродинамический код переживается им в качестве субъективной реальности? Этот вопрос ставится особенно остро, когда рассматривается такой вид явлений субъективной реальности, как чувственный образ. Тогда обычно спрашивают: где именно и как существует в мозгу образ видимого сейчас лимона и как можно субъективно переживать образ лимона, реально ощущать вкус дольки лимона при внушении и гипнотизации, если объективно его в мозге нет. На поставленный вопрос мы находим в литературе три типа ответов.

Отдельные авторы полагают, что образ лимона существует в виде копии в самом субстрате головного мозга и что, только допустив там наличие таких материальных копий (физиологических, химических и т.п.), можно объяснить факт психического переживания образа. Подобная точка зрения, разделяемая сейчас немногими, резко противоречит современным представлениям о способах реализации мозгом сенсорных и перцептивных процессов (Дж. Сомьен, 1975г.)

Некоторые философы и психолога, решительно отвергая первый ответ, считают, что вообще бессмысленно говорить о каких-либо материальных эквивалентах образа в мозге, ибо все, что там происходит (физиологические, биохимические процессы, передача нервного импульса и т.д.), не может служить основанием для объяснения психического образа (А.В. Запорожец, 1967 г., В.П. Зинченко, Н.Ю. Вергилес, 1969 г.). Такое основание они видят в предметных действиях и моторике рецептора, прежде всего, в микродвижениях глаз, воспроизводящих контуры воспринимаемого предмета. Эта "антимозговая" точка зрения тоже игнорирует результаты нейрофизиологических исследований процессов чувственного отображения, замещая их планом изучения предметных действий. Сторонники этой теории или этой точки зрения исходят из того, что для теоретического оправдания факта переживания психического образа должен быть обязательно найден его материальный дубликат - таковой они находят в комплексе микродвижений глаз (Л. Митрани, 1973 г.). И тут нетрудно заметить, что они стоят в данном вопросе на общей со сторонниками первой точки зрения методологической платформе.

Наконец, некоторые авторы, признавая, что в мозге нет никаких "рисунков" лимона, а есть только коды, которые выступают в роли нейродинамических эквивалентов образа, вместе с тем убеждены, что для объяснения факта переживания образа необходимо приписывать мозгу некую специальную операцию декодирования, посредством которой осуществляется "перевод" кода в образ. Однако сторонники подобной точки зрения, постулируя особую операцию декодирования, не разъясняют, как оно может быть выполнено. Ведь декодирование (в силу 1.2 и 1.3) означает преобразование одного кода в другой, то есть "неизвестного" кода 'известный" (для данной самоорганизующей системы).

Поскольку образ лимона есть информация, воплощенная в определенном мозговом коде, и поскольку информация не существует вне своего носителя, вне кодового воплощения, сама по себе ссылка на операцию декодирования ничего не объясняет.

Этот вопрос решается посредством различения двух кодовых форм: "естественных" и "чуждых" кодов (Д.И. Дубровский, 1986г.). Различие между этими кодами, очевидно, встречается повсеместно. "Единственный" код есть элемент самоорганизующей системы. Воплощенная в таком виде информация дана этой системе непосредственно, то есть "понятна" ей непосредственно. Здесь не требуется никакой операции декодирования. Частотно-импульсивный код на выходе сетчатки глаза сразу же "понятен" тем мозговым структурам, которым он адресован. Значение слова 'лимон" сразу понятно знающему русский язык читателю, ему не нужно специально анализировать физические и иные свойства этого кода.

Наоборот, "чуждый" для данной самоорганизующейся системы код несет информацию, которая непосредственно ей недоступна. Здесь требуется расшифровка кода, специальная операция декодирования. Но она не может означать ничего иного, как перекодирование, перевод "чуждого" кода в "естественный".

После того, как найден для самоорганизующей системы закреплен способ такого преобразования, "чуждый" код становится "естественным", что знаменует акт ее развития. "Естественный" код как определенная упорядоченность его субстратных элементов, физических свойств и т.п. является для системы, если так можно выразиться, "прозрачным", как в том смысле, что составляющие его свойства, элементы не дифференцируются, выступают в качестве целостности, сразу "открывающей" воплощенную в нем информацию (например, такую, как хорошо известные слова родного языка), так и в том смысле, что кодовая организация может вообще не отображаться на психическом уровне.

1.в. Как объяснить то, что в явлениях субъективной реальности социальному индивиду дана информация об отображаемых в них объектах, а также информация о них самих (характерная для акта сознания рефлексивность, отображение отображения), но полностью отсутствует отображение носителя этой информации (т.е. не содержится никакой информации о собственном мозговом коде)?

Рассматривая категорию отражения, как общее свойство материи, целесообразно выделить различные типы отражения в связи с их специфическими объектами. Имея в виду только психические формы отражательной деятельности человека, допустимо вычленить следующие типы отражения (и, следовательно, отражаемого):

1) отражение внешних объектов;

2) отражение внутренних состояний организма (гомеостаза);

3) отражение собственных субъективных явлений (переживаний)

Последний тип представляет собой отражение отражения.

Вычленение трех типов отражения произведено с той целью, чтобы указать на все основные случаи использования категории отражения при характеристике психических явлений. Однако не каждое психическое явление может быть определено без натяжки посредством категории отражения. Последняя оказывается явно недостаточной при попытках охарактеризовать такие психические явления, как побуждение и т.д. Это обусловило то, что ряд психологов и психиатров вводят наряду с категорией отражения еще одну фундаментальную категорию "отношение". (В.Н. Мясищев, 1949г., 1966г.; С.Л. Рубинштейн, 1957г.; Б.Ц. Бадмаев, 1965г.). По мнению В.Н. Мясищева, "психическую деятельность" нельзя рассматривать как только отражение"; психика и сознание "представляют единство отражения человеком действительности и его отношения к этой действительности". Говоря о таких психических явлениях, как потребность и чувство, В.Н. Мясищев подчеркивает, что "главным и определяющим здесь является отношение".

Используя термин "отношение", можно сделать ряд определений, связующих психологические понятия. Так, например, личность - это свойство человека, выражающееся в отношении к чему - или кому-либо. А сознание - это механизм, или (состояние), с помощью которого проявляется личность.

Поскольку одна и та же информация может выступать в разных кодовых воплощениях, поведенческий акт определяется именно семантическим и прагматическим параметрами информации, а не конкретными свойствами носителя, ибо они могут быть разными, поскольку в ходе биологической эволюции и антропогенеза способность отображения носителя информации не развивалась, но зато усиленно развивалась способность получения самой информации, расширения ее диапазона, способность оперировать ею в качестве фактора управления и саморазвития.

В этой связи хочется привести высказывание одного английского философа, являющегося основоположником сенсуализма (от лат. sensus - ощущение). В своем сочинении "Опыт о человеческом разуме" он написал: "Думать, что душа мыслит и человек этого не замечает, значит делать из данного человека две личности".

На этом пути в процессе антропогенеза и возникает сознание как новое качество (в сравнении с психикой животных). Оно возникает в результате развития способности оперировать информацией, достигающей уровня управления самим информационным процессом. Это создает представление и развивает способность абстрактного мышления и духовного творчества, целеположения и волеизъявления, образует личностное самоотражение и самосознание.
Авторское право на материал
Копирование материалов допускается только с указанием активной ссылки на статью!

Похожие статьи

Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.