Проблема оснований и норм рационального мышления.
В общем предварительном понимании мыслить – это значит устанавливать, обнаруживать, выделять значимое и выявлять, выстраивать связи между различными значениями. Когда мы обращаемся к происходящему вокруг или внутри нас, мы не можем сразу охватить все многообразие происходящего, поэтому нам требуется зафиксировать самые главные, значимые для понимания тех или иных ситуаций, явлений аспекты. Ведь важно не то, что нечто происходит, а то, что это значит, какой имеет смысл и как это может повлиять на наши решения или дальнейшие события. Но чтобы суметь выделить главное или значимое, необходимо суметь сопоставить, сравнить множество разных значений, в которых проявляется происходящее, суметь выстроить последовательность значений, чтобы различить, что важно, что существенно, а что нет. Вся эта работа нашего ума не выполняется «автоматически» и безошибочно. Более того связи между разными значениями не даны очевидно, их часто надо «додумывать» с помощью догадок и предположений, а значимое и существенное чаще всего скрыто даже от очень внимательного взгляда. Поэтому и необходимо разобраться в том, как следует построить работу нашего ума и от чего зависит продуктивность такой работы.
В этом смысле рациональное мышление (ratio – (лат.) разум) составляет основу и особый предмет философского познания именно потому, что от качества работы нашего ума, в конечном итоге, зависит все. Разумность, ум, интеллект, мудрость – это не просто некоторые характеристики природы человека, для мировой философской традиции – это особая ценность, в которой наилучшим образом проявляется человеческое достоинство, его значимость, это тот ресурс, который должен определять качество человеческого существования и деятельности. Но как определить, что разумно, а что нет, какие характеристики определяют границу разумного в мышлении, в теоретическом познании, а практической деятельности? Поиск ответов на эти вопросы предполагает также и осознание масштаба, в котором должно исследоваться разумное начало – речь, конечно, может идти о разумности в индивидуальном понимании, но, в конечном итоге, мы нуждаемся в понимании общих и общезначимых для всех требованиях разумности, благодаря которым люди могут договариваться, принимать верные решения, согласовывать свои действия. Поэтому решение вопросов, связанных с природой разумности, приводят к созданию рациональных принципов истинности, моделированию рациональных конструкций, технологий мышления и познания. Это и определяет различие между позициями: «мыслить разумно» и «мыслить рационально» (математика, в этом смысле, является самым ярким примером мышления и построения знания на основе рационального конструирования). Именно в европейской философии рационализм становится, по преимуществу, грамматикой и, своего рода, технологией для познающего разума.

Виды рационализма, цели и способы рационального познания.

Исследование возможностей разума, принципов и границ его применения стало предметом всей рациональной философии или рационализма как одного из основных направлений в европейской философии. Европейский рационализм развивался в несколько исторических этапов, первый из которых относится к деятельности философов Древней Греции, и его разделяют на три основных периода –
– досократический (натурфилософский); представлен философскими концепциями Пифагора, Парменида, Анаксагора, Гераклита и др.
– классический; представлен философскими доктринами Сократа, Платона, Аристотеля;
– эллинистический; представлен философией стоиков, неоплатоников и последователей Аристотеля.
О других этапах будет говориться отдельно (в темах 4, 7, 8). Но именно в античную эпоху были сформированы те основополагающие принципы, нормы рационального мышления и познания, которые определили перспективу развития рационализма.

Выводы, к которым пришли античные натурфилософы (физики), показывают, что понимание роли, значения и качества разума зависит от решения вопроса, обладает ли сам разум статусом объективности и всеобщности, является ли он необходимым, т.е. обязательным, неустранимым компонентом самого мира. Решение этого вопроса они находят в обосновании разумности как разумного устройства самого мира (мир – это космос, где основой, или, как минимум, одной из основ является разумное упорядочивающее начало), а задача человека, в этой связи – «приспособить» свой разум к объективному ходу вещей, наиболее точно выразив суть порядка мироздания. Такой подход часто называют «онтологический рационализм» .
Классический период становления античного рационализма отличается стремлением определить, сформулировать общезначимые и универсальные основания и нормы разумности, исходя из функциональных особенностей человеческого мышления в его индивидуальных и социальных проявлениях, а также и из тех предельных требований истинности, которым должно отвечать любое человеческое рассуждение и знание. Именно в рамках этого направления будут формироваться философские доктрины, разрабатывающие рациональные нормы и идеалы научного мышления. Такой подход можно назвать «гносеологический рационализм».
Такое деление видов рационализма – на онтологический и гносеологический – подчеркивает различие теоретических оснований, которым определяется источник и сущность разумного начала. В дальнейшей истории рационализма эти два подхода сохраняются свое значение, хотя и приобретают другое содержательное наполнение, о чем будет говориться позже.
В античный период можно выделить также «этический рационализм», связанный с философской позицией Сократа, а затем Эпикура, Сенеки и др. суть которого – найти истинные условия и основания разумной жизни человека и, как следствие – счастья, т.е. безмятежной удовлетворенности и самотождественности, делающих человека подлинно свободным.

Во всех разновидностях рационализма ставится задача определить те приоритетные цели, на которые следует направить усилия для решения главных вопросов о сути разумного начала. Вначале такой целью становится создание представления о единстве и целостности мироздания. В этом направлении создаются основополагающие натурфилософские (физические) концепции, в которых предлагается представление об «устройстве» мира и организующей, упорядочивающей роли разумного начала (Фалес, Анаксагор, Демокрит, Гераклит, Эмпедокл, Пифагор, Парменид; стоики). Создаются также основные метафизические концепции организации бытия (Парменид, Платон, Аристотель и др.)
Затем главными направлениями для философского осмысления становятся: представление о целях и способах рационального познания – например, о сущности как основе познания вещей и явлений или о причинности как основе познания связей между явлениями; представление о способах постижения сущности, о способах и принципах аргументации, доказательства, объяснения и, соответственно, о способах определения истинности выводов.
Актуальность таких познавательных задач возникает в связи распространением софистических школ и деятельностью софистов (основателем этого направления считается Протагор). В основе деятельности софистов лежит прагматический подход к оценке и пониманию разумности – разумно лишь то, что приносит конкретный полезный результат или выгоду; а о сущности истины вообще говорить нет смысла, т.к. человек всегда руководствуется собственными интересами, и правда у каждого своя, а это значит, что для него верно лишь то, что, что целесообразно в данный момент. При таком подходе существенным, значимым является лишь то, что позволяет достичь желательного результата (кстати, умение софистов, применяемое как аналог современной «адвокатской» практике или PR технологиям в политической деятельности, хорошо оплачивалось).
Роль софистов оценивается весьма неоднозначно – с одной стороны, резко негативно, т.к. умение манипулировать мнениями людей, умение убедить собеседника в чем угодно, следуя выгоде противоположной стороны, достаточно опасно, а, с другой стороны – положительно, т.к. деятельность софистов послужила прекрасным стимулом для развития учения о логически корректных формах и способах рассуждения.
Антисофистическая позиция Сократа и его последователей и привела к постановке перечисленных выше целей рационального познания. Если мыслить – значит находить существенное, то как можно определить, что существенно без представления о сущности предмета? И тогда если истинное знание – это представление о сущности предмета познания, то как мы можем это знание получить? Диалектический метод Сократа (диалектика, /греч./ – искусство вести беседу, спор) заключается в выявлении и устранении ложных значений, препятствующих истинному пониманию сущности понятий, что позволяет избавляться от иллюзий, предрассудков, стереотипов, распространенных в нашем мышлении, позволяет отшлифовывать, оттачивать наше понимание. Но избавляться необходимо также и от ложных, неадекватных схем рассуждения.
Задавая вопрос о том, например, что такое человек, мужество, или искусство, красота, или число, знание, истина и т.д., мы должны найти данному понятию эквивалент, представляющий его универсальное определение, причем вся сложность здесь состоит в том, этот эквивалент нельзя выразить в каком-то одном и даже нескольких значениях. Так как тогда получится, что целое мы приравниваем к его части. Логически удовлетворительным может быть только тавтологичное решение: искомый Х может быть равен только Х ( истина – это истина; красота – это красота, и т.д.), но такое решение ничего не разъясняет, поэтому Сократ пробует искать принципы, по которым устанавливаются отношения между значениями или целыми понятиями . Например, определяя сущность того, что следует называть прекрасным, Сократ приходит к выводу : прекрасное – это благо, – т.е. то, что является прекрасным по сути, должно соотносится с благом. Даже при условии неопределенности самого понятия блага отношение между этими понятиями, тем не менее, будет вполне определенным: прекрасное является понятием, включенным в объем понятия блага. Таким образом, процедура определения понятия (о-пределивания его границ) может быть выполнена как отнесение его к более широкому понятию, как классифицирующее действие.
Ученик Сократа, Платон, также обращается к проблеме определения сущности понятия, но видит эту проблему более широко – для того, чтобы понимать сущность адекватно, необходимо сформулировать принцип установления единства и связи не только между отдельными значениями, через которые интерпретируется понятие, но также и между понятием и вещами, явлениями, которые относятся к данному понятию. Другими словами, проблема определения сущности – это проблема обобщения, проблема отношения единого и многого. Например, если мы хотим ответить на вопрос или сформулировать, что такое человек?, что такое любовь или справедливость?, форма или движение?, мы вынуждены рассмотреть, сравнить огромное количество экземпляров или проявлений предметов этого рода, с которыми мы сталкиваемся в действительности, и дать обобщение, которое будет выражать предельно общие объективные характеристики предметов данного рода.
Но как добиться такого уровня осмысления? Тем более, если учесть, что наш опыт и наблюдения всегда недостаточны и случайны. Чаще всего можно услышать такие выводы: все люди разные или, наоборот, все люди одинаковы; справедливости на свете нет; или любовь – это счастье или, наоборот, любовь – это умопомешательство и т.д. И понятно сразу, что такие выводы не имеют познавательной ценности, т.к. являются лишь частными мнениями и поэтому не могут служить основанием для других выводов.
Платон приходит к заключению, что обобщение нельзя выполнить, исходя из сравнения вещей или явлений, оно выполняется только как установление универсального принципа единства, определяющего саму возможность или условие существования данного рода объектов. Например, наличие такой геометрической формы, как треугольник (причем любой) определяется одним универсальным условием – сумма углов равна 180 градусам. Суть такого принципа Платон определяет с помощью понятия «эйдос» (в лат. варианте – идея), значения которого можно выразить как «чистая форма, тип», «образ», «образец», «прототип», «замысел». Общий смысл этих значений сводится к тому, что отвечая на вопрос: например, что такое человек?, – необходимо мыслить не с точки зрения того, каким человек бывает, а с точки зрения, каким он должен быть в принципе. Тогда сам вопрос необходимо преобразовать в другой вариант: что такое человечность или что делает человека человеком? Кстати, известное выражение «платоническая любовь» и предполагает идею любви как высшее проявление духовных возможностей человека, то, какой она должна быть.
Наблюдая за различными формами в природе, мы не найдем ни одной строгой окружности или прямой линии, но мы способны предположить, представить себе строгую окружность или прямую только как идею, ведь если мы хотим дать ее наглядный образ, нам уже понадобятся специальные средства: инструменты-лекала (созданные как воплощение этой идеи). Здесь уместен вопрос, зачем придумывать то, чего нет в реальной природе, и к тому же рассчитывать, что с помощью этой выдумки можно выполнять расчеты или решать задачи? Так вот именно разнообразие индивидуальных особенностей предметов заставляет искать способ «выравнивания», универсализации, схематизации этого многообразия, чтобы, с одной стороны, охватить весь спектр возможных вариантов, а, с другой стороны, иметь возможность наиболее точного, адекватного осознания индивидуальных особенностей предмета. Индивидуальность будет заметна, проявится наиболее полно только тогда, когда есть фон, выраженный как некий стандарт, канон, лекало-линейка и т.п. Поэтому идеализация не является только лишь игрой воображения или неуемной фантазией сентиментального человека, а является рациональным способом анализа действительных предметов.
Таким образом, наше мышление будет нацелено на установление этого самого универсального принципа единства, определяющего саму возможность или условие существования данного рода объектов. Это означает также, что любой рассматриваемый нами конкретный объект необходимо представлять с точки зрения его идеального прототипа, абстрактного стандарта, универсальность которого определяется его образцовостью. Процедура идеализации позволяет обеспечить абсолютизированный схематизм рассуждения, дает нормативные «стандарты» и константы в исследовании любых объектов, как естественных, так и искусственных. Такой подход составил обязательную основу строгого научного мышления, прежде всего в области математики, а также – физики или естествознания, впоследствии – социологии и т.д. Поэтому теория идей и, шире, платонизм стал одной из основных парадигм научного мышления.
Однако в своей теории Платон не ограничивается только гносеологическими ориентирами и требованиями к мышлению. Он ставит вопрос об источнике и условиях появления идеальных объектов в человеческом разуме. Ведь нельзя допустить, что каждый человек создает свой вариант представления об образце, идеальности в меру своих индивидуальных способностей – тогда идеальный прототип не будет универсальным, объективным, абсолютным. Поэтому Платону не остается ничего другого, как предположить объективное, независимое от человеческой воли и разума, неуничтожимое существование идеальных прототипов всех типов вещей и явлений (как некоей универсальной «базы данных», «матрицы», на основе которой выдаются или штампуются единичные экземпляры реальных вещей и явлений, каждый из которых приобретает те или иные отклонения от образца и, в силу этих ограничений, имеет временное существование). Для того, чтобы мог существовать мир отдельных индивидуальных вещей или явлений (но все же повторяющихся в их типологии), для того, чтобы мир, природа были структурированы определенным образом и функционировали в разумном порядке, должно быть задано изначальное трансцендентное определяющее основание, подобное системе кодов, некоему «генофонду», существующее за пределами так называемого реального мира. Это основание равносильно божественному началу ( в этом смысле Бог должен быть един как идея всех идей или прототип всех прототипов), и является подлинно реальным миром в отличие от мира «теней», частичных искаженных отражений, среди которых существуют смертные люди и которые сами являются такими же отражениями подлинной человечности.
Платоновское учение, т.о., предполагает создание такой онтологии, в которой устанавливается ценностное разграничение всего существующего – на мир идей: это подлинное, истинное, должное, обязательное, вечное,– и на мир вещей: это мнимое, ложное, иллюзорное, случайное, временное. Нетрудно видеть, что система знания должна ориентироваться на мир идей, но тогда требуется показать, каким образом человек может рассчитывать на достижение истинного знания, ведь мир идей для него запределен. Платон исходит из того, что раз человек в принципе способен к созданию идеальных представлений в своем разуме и душе, значит такая способность как-то заложена в его природе. Он приходит к допущению, что именно двойственность природы человека позволяет объяснить его познавательные возможности: тело принадлежит миру вещей, а душа (как вечная совершенная сущность) – миру идей. Поэтому душа сама по себе должна обладать знанием об идеях, т.е. знанием о том, как все должно существовать, но когда душа соединяется с телом (конечным, ограниченным и несовершенным), вся «база данных» сворачивается, «архивируется» в плотный объем, что приводит к неразличимости идей в обыденном существовании человека. Тогда весь процесс открытия истинной сути вещей сводится к поиску ключа доступа к этому «архиву», и главным условием здесь должно стать преодоление власти тела и его контроля над душой. Настоящий философ, поэтому, прежде всего тот, кто способен сосредоточиться на внутренней жизни души, чтобы суметь «вспомнить» все, что душа «видела», когда пребывала в том, подлинно реальном мире.
В философской литературе позиция Платона классифицируется как объективный идеализм , т.е. условием существования и познаваемости вещей, явлений признаются объективные, самостоятельные идеи-прообразы.
Существует также субъективный идеализм, его крайняя форма – солипсизм, суть которого заключается в признании всего существующего только как отражений субъективных представлений, мысленных образов человека (человека вообще и отдельного человека, в частности), как продукта работы индивидуального сознания. Идеализм , т.о. является такой установкой для мышления, которая предполагает признание духовного, разумного, идеального как первоначала для всего существующего.

Ученик Платона, Аристотель, признавая что «Платон мне друг, но истина дороже», оспаривал концепцию своего учителя по целому ряду пунктов. Своей главной задачей он считает создание такой теории рационального познания, которая предполагает необходимость соответствия, связи между объективным миром вещей и миром мышления. Мысль должна соответствовать действительности в том, как эта действительность нам дана (с отклонениями и частностями), подразумевая, что «вещь и сущность вещи – это одно и то же», мир должен быть един, где идея и вещь – это неразрывное целое.
Гносеологическая теория Аристотеля построена как «узаконивание» здравого смысла, рассудительности, где должны быть «просчитаны» соответствия между целями и способами познания, между нормами истинности и принципами мышления, между различными теоретическими построениями и общей картиной мира. В конечном итоге, учение Аристотеля о принципах, формах и методах мышления составило всю базовую основу особой науки – логики, которую сам Аристотель называл наукой о доказательствах или «Органон» (средство познания).
Хорошо обоснованное знание при этом должно иметь характер универсального общезначимого достояния, стать самоцелью и давать преимущество для осмысленного существования человека в этом мире ( в этом Аристотель солидарен с др. философами). В первую очередь, необходимо определить, на какой теоретической предпосылке следует строить теорию познания. Аристотель приходит к выводу, что ни платоновский монизм, ни софистический плюрализм не могут быть признаны в качестве достаточно обоснованной и эвристически продуктивной предпосылки, поэтому он останавливается на дуалистической установке, допуская также возможность триадичности ( когда два основания могут быть соподчинены одному).
Аристотель предлагает исходить из того, что знать что-либо – это знать причину этого, т.е. уметь объяснить, почему что-либо происходит или имеется. Понятие причинности становится новым концептом в представлении о связях вещей или явлений, и поэтому цель познания сводится к исследованию причин происходящего. Такая цель предполагает анализ типов отношений между вещами или явлениями. Если для описании существования чего бы то ни было достаточно принять разделение на способ и необходимость существования, т.е. ответить на вопросы: 1) каким образом нечто существует? 2) почему это нечто должно существовать?, – то в каждом из этих пунктов, в свою очередь, придется сделать еще разделения: способ существования представлен как: 1) то, из чего сделано или состоит нечто (материальное начало), 2) то, каким образом оно организовано, сформировано (по сути или идее); а необходимость существования представлена тем: 1) почему или в силу каких условий нечто существует; 2) зачем или с какой целью нечто существует. Отсюда получается, что исследовать причинные связи необходимо и достаточно по 4 направлениям: 1) материальная причина; 2) формальная причина; 3) действующая причина; 4) целевая причина.
Для выполнения любой исследовательской программы следует определить принципы построения выводов, что, в конечном итоге, предполагает определение норм истинности для любого рассуждения. Здесь Аристотель находит законное основание для тех диалектических приемов аргументации и доказательства, которые практиковались еще Парменидом, Сократом, Платоном и были направлены на обнаружение противоречий в рассуждении. Главная установка Аристотеля (принцип соответствия мысли и действительности) в вопросе о нормах истинности требует конкретизации. Чтобы мысль соответствовала действительности, надо, чтобы она была «построена» по тому же принципу, что и сама действительность. Но как выразить это «устройство», причем с самоочевидной ясностью, аксиоматически (ведь если мы говорим о норме истинности как требовании к рассуждению, мы не можем здесь брать положения, требующие доказательства). Не нужно объяснять, что, например, реальная вещь и мысль об этой вещи в корне различаются. Но поскольку Аристотель убежден, что именно мысль должна соответствовать действительности (а не наоборот), то необходимо найти требуемую аксиому в отношении к действительным объектам и положению вещей.
Этой аксиомой становится утверждение: «одна и та же вещь, взятая в одном и том же отношении не может быть и не быть одновременно, обладать и не обладать одним и тем же свойством» (т.е. нельзя представить такое устройство этого мира, в котором были бы возможны подобные метаморфозы). Проекция этой аксиомы в сферу мышления дает ее интерпретацию – два противоположных утверждения не могут быть одновременно истинны, истинным может быть только одно из них. Это получает название «принцип недопустимости противоречия» и становится главным рациональным критерием истинности. Это означает, что если рассуждение, теория и т.п. содержит противоречие, то оно неверно, ложно.
Следующим шагом становится вывод об «исключенном третьем». Если два противоположных утверждения не могут быть истинными одновременно, то, может, истинно как раз промежуточное утверждение? Аристотель показывает, что промежуточное утверждение вообще выпадает из диапазона значений противоположных тезисов, к ним не относится, а это значит – третье утверждение просто не дано. Отсюда следует, что доказывая одно из утверждений, мы автоматически опровергаем противоположное, и наоборот – опровергая обратное, доказываем исходный тезис. Это стало обоснованием для доказательства «от противного» и имело важнейшее значение для развития математики.
Аристотель также выделяет и другие требования к рассуждению и рациональному мышлению вообще, если оно претендует на истинность. Среди них одно из важнейших – это принцип тождества. который может быть рассмотрен как в узком, так и в широком смысле. Как логическое требование он предполагает, что предмет рассуждения берется только в одном значении (это условие уже заложено в самой формулировке принципа недопустимости противоречия), и это значение не меняется на протяжении всего рассуждения (т.к. иначе это будет подмена понятия и др. ошибки). А вот в рамках гносеологии и даже метафизики принцип тождества предполагает тождество мысли и объекта познания. Например, если мы сформулируем: движение – это перемещение; человек – это душа+ тело,– то сразу понятно, что хоть мы и имеем право задать подобное ограничение для рассуждения, но мы не можем свести все понятие к этому ограничению (это будут те же проблемы, о которых говорили и др. философы). Более того, следование принципу тождества дает возможность видеть, представлять объект в его целостности, когда целое всегда оказывается больше суммы своих частей.
Кроме указанных принципов, которым должна следовать разумная мысль, логическое учение Аристотеля охватывает также учение о формах мышления (это – суждение, понятие и умозаключение /-силлогизм, по греч./), их классификации и, особенно, правилах построения выводов в умозаключениях (это – силлогистика), а также учение об основных методах ведения рассуждения (индукции, дедукции и др.). И если логика – это система принципов и правил, которым должно следовать мышление, чтобы быть истинным, то диалектика, в этой связи, определяется как техника аргументации, нацеленная на выявление противоречий и, следовательно, опровержение предлагаемых высказываний или следствий из данных высказываний, т.е. реальная практика различения логически правильного и неправильного. Диалектика становится поэтому главным орудием рассудительности и стремления к мудрости.
В философии стоиков логика – это, с одной стороны, связное рассуждение, правила для которого дает риторика, а с другой – это корректная аргументация или диалектика. Таким образом, структура логики представляет необходимость поддерживать неразрывную связь языка и разума как речи выражаемой и речи внутренней. И риторика и диалектика учат распознавать истину.
Итак, можно сказать, что античная рационалистическая философия дала основные ориентиры для рационального мышления и познания: определила его цели, направления, принципы и нормы истинности. Но различия в подходах к данным вопросам требуют отдельного анализа. Подобный анализ осуществил уже Аристотель в кн.1 своей «Метафизики», а также и другие авторы античной и последующих эпох.

Проблема оснований и норм рационального мышления.

Рационалистическая метафизика античности, в первую очередь, выявила проблему оснований, на которых должны строиться цели, способы, нормы и правила рационального мышления и познания. Эти основания распределяются по нескольким главным пунктам.
1. В концептуальном аспекте: – из какого представления об источнике разумности следует исходить: из полагаемого как объективно и онтологически заданного или – как субъективно определяемого в тех или иных задачах познания и познавательных способностях человека?
– какое представление о целях рационального познания должно стать главным: понятие о порядке мироустройства, понятие о сущности или идеи вещей и явлений, понятие причинности?
– какое основание в представлении об истине должно стать определяющим: содержательное или формальное? По формальному основанию как понимать, что такое истина? Это отсутствие заблуждения, и соответственно, поиск истины заключается в поиске аргументов, вскрывающих заблуждение (Сократ); истина – это то, каким должен быть в принципе исследуемый объект (Платон); истина – это отсутствие противоречий (Аристотель)?
2. В теоретическом аспекте: – какая теоретическая установка должна стать определяющей: монистическая, дуалистическая или плюралистическая?
– какой путь в рациональном познании следует считать наиболее эффективным: прагматический (достижение результата определяет выбор средств), диалектический (что включает также анализ, синтез, аналогию и др.способы мышления), интуитивный (знание есть результат «припоминания» или непосредственного усмотрения сущности или должного), логический (знание должно формироваться в соответствии с принципами и правилами логики)?
– какие требования необходимо соблюдать в аналитической работе ума и каким принципам необходимо следовать в рациональном мышлении?
Принципы универсальности, последовательности, целесообразности, необходимости, тождества, непротиворечивости составили теоретическую базу рационализма, однако и впоследствии они еще будут подвергаться критике на предмет того, обязательны ли эти принципы, достаточно ли раскрыто их содержание.
Итак получается, что в зависимости от выбранных оснований различаются и нормы рационального мышления. В данном случае философия демонстрирует свое преимущество – она показывает спектр возможных решений в определении разумности и ее качеств, в определении грамматических и технологических «настроек» для рационального мышления и познания. Но то, что «отфильтровалось» и сложилось в предложенных идеях, концепциях, вполне сопоставимо, т.к. не исключает одно другое, даже тогда, когда идеи выглядят как противоположные. Это и позволило продолжить развитие рационализма по пути согласования его идей и концепций.