Г.В.Ф. Гегель занимает особое место не только среди выдающихся представителей немецкой классической философии, но и в мировой философии в целом, с самого начала ее существования и до наших дней.
Гегель оставил мыслящему человечеству большое философское наследие, которое включает в себя такие его труды, как «Феноменология Духа», «Наука логики», «Философия природы», «Энциклопедия философских наук», «Философия истории», «Философия права», «Лекции по истории философии», «Эстетика», «Философия религии».
С именем Гегеля, прежде всего, связано создание философской системы, в рамках которой была развита диалектика в ее наиболее всеобъемлющем содержании. Диалектическое учение Гегеля определило его выдающиеся заслуги во всех тех областях философии и культуры в целом, к которым он обращался в своих исследованиях.
Гегель о философии и ее назначении. Для Гегеля философия представляет собой высшую форму теоретического знания о мире и его познания. Он говорил о философии как о науке, науке об истине мира и познании этой истины. Поскольку именно с философией Гегель связывал постижение сущности мира, то он считал философию особой наукой, наукой наук. Кроме того, философия ставится Гегелем на высший пьедестал также потому, что только философия является теоретическим знанием об истине как таковой, только философия способна разбираться в том, что такое истина вообще, способна к созданию учения об Истине, то есть теории Истины.
Таким образом, философия – это наука об истине, с одной стороны, и, с другой стороны, наука, способная постигать высшую Истину – истинное знание о сущности мира и человека. Обосновывая эту свою мысль, Гегель писал, что философия – это наука, то есть ее содержание объективно, так как представляет собой не набор мнений и взглядов, а теоретическое познание, стремящееся к постижению истины. Он писал: «Философия есть объективная наука об истине, наука о ее необходимости, познание посредством понятий, а не мнение, и не тканье паутины мнений…». При этом Гегель подчеркивал, что «мнение есть субъективное представление, произвольная мысль, плод воображения: я могу иметь такое-то мнение и такое-то мнение, а другой может иметь совершенно другое мнение. Мнение принадлежит мне; оно не есть внутри себя всеобщая, сама по себе сущая мысль. Но философия не содержит в себе мнения, так как не существует философских мнений. Когда человек говорит о философских мнениях, то мы сразу убеждаемся, что он не обладает даже элементарной философской культурой…». Мнению, по Гегелю, противостоит Истина, и только Истина является целью философского знания, и только истинное философское знание и является собственно философией.
Произвол в философских суждениях может быть преодолен только объективностью содержания философии, то есть соответствием этого содержания действительности. В философском учении должен постигаться объективный мир; этот мир не должен создаваться сознанием, мыслью самого философа. Поэтому у Гегеля всегда стоит вопрос о том, каков мир, а не вопрос о том, каким он должен быть. Он писал: «Постичь то, что есть, – вот в чем задача философии… Что же касается отдельных людей, то уж, конечно, каждый и без того сын своего времени, таким образом, и философия есть точно так же современная ей эпоха, постигнутая в мышлении. Столь же глупо думать, что какая-либо философия может выйти за пределы современного ей мира, сколь глупо думать, что отдельный индивидуум может перепрыгнуть через свою эпоху… Если же его теория в самом деле выходит за ее пределы, если он строит себе мир, каким он должен быть, то этот мир, хотя, правда, и существует, однако – только в его мнении…».
Вместе с тем, по Гегелю, философия – это особая наука, занимающая свое особое место в едином процессе человеческого познания. Философия не противоречит в своем содержании естествознанию и другим наукам, а, наоборот, опирается на достигнутое в научном познании, но опирается для того, чтобы продвигаться в главном для человеческой культуры – в осознании сущности мира и человека, смысла их существования. Все науки стремятся к раскрытию истин, между тем целью философии является постижение Истины, Истины с большой буквы, то есть сути реальности. И потому главное в познании, считал Гегель, доступно лишь философии как науке наук.
Гегель категорически отвергал упрощенный взгляд на философию, отождествление обыденной философии и философии как таковой, мнение о том, что «каждый непосредственно умеет философствовать и рассуждать о философии, потому что обладает для этого меркой в виде своего природного разума», не обладая при этом серьезными философскими знаниями. Более того, он считал философию элитарным знанием. Он писал: «Философию можно поэтому назвать чем-то вроде роскоши постольку, поскольку именно «роскошь» обозначает те удовольствия и занятия, которые не входят в область внешней необходимости как таковой. Философия в этом отношении кажется во всяком случае чем-то, без чего можно обойтись, но весь вопрос в том, что мы называем необходимым. Со стороны духа мы можем философию признать как раз более всего необходимой».
Таким образом, для Гегеля вопрос о необходимом в духовной культуре, о наиболее значимом в обществе является достаточно серьезным и требует глубоких размышлений.
Осмысление особенностей философии как теоретического знания возможно, считал он, лишь на основе понимания существа проблемы соотношения философии и ее истории.
Философия и история философии. Гегель исходил из того, что предмет любой науки неразрывно связан с ее историей. Поэтому важно четкое представление как о предмете науки, так и об ее истории. Вместе с тем в любых науках, кроме философии, вопрос о связи истории науки и ее предмета не так сложен, как в философии. Это происходит в первую очередь потому, что обычно не существует особых разногласий по поводу предмета науки, т.е. того, что изучается в конкретном гуманитарном или естественнонаучном виде знания. Не так обстоит дело в философии, считал Гегель.
Сложность в истолковании соотношения философии и истории философии определяется, прежде всего, тем, что в философии всегда существовали разногласия относительно того, что такое философия.
Вместе с тем, эти разногласия вовсе не означали отрицания единства философского знания. Кроме того, по отношению к содержанию философии во все времена ее существования всегда стоял главный вопрос – вопрос об истинности философских идей, в том числе об истинности философских идей в отношении самой философии, ее истолкования.
Из всего этого Гегель делал вывод о том, что в философии особенно острым становится вопрос о понимании ее содержания, об истинном истолковании соотношения философских учений в их истории. Он писал: «Можно …быть знакомым с утверждениями, положениями или, если угодно, мнениями философов, …но при этом при всех этих стараниях не достигнуть главного, а именно понимания рассматриваемых положений». Во взглядах на историю философии важно достичь нечто такого, считал Гегель, что сравнимо с осознанием гармонии звуков музыкального произведения, которое может быть воспринято не через сумму звуков, а только в их единстве. Осознание гармонии развивающегося в своей истории философского знания, несмотря на все противоречия между философскими учениями, приводит Гегеля к выводу о том, что история философии и есть философия, что иначе, чем через свою историю философия не существует. Поэтому понимание смысла философии требует изучения истории философии. Такого категоричного, четкого вывода по этому вопросу не делал никто из предшественников Гегеля, хотя многие из выдающихся философов прошлого руководствовались идеей связи философии и истории философии. Гегель поразительно точно осветил в своих произведениях понимание роли традиции в развитии духовной культуры и, в особенности, философской традиции. Традиция, по Гегелю, – это не просто накопление сведений, а воплощение развития мысли: «Нет, традиция не есть неподвижная статуя: она – живая и растет подобно могучему потоку, который тем больше расширяется, чем дальше он отходит от своего истока. Содержанием этой традиции является то, что создал духовный мир, а всеобщий дух никогда не останавливается в своем движении».
Духовное наследие, и в частности философское наследие, считал Гегель, является своеобразным святилищем, в котором предшествующие поколения помещали то, что им удалось раскрыть в своем познании. Но самое главное состоит при этом в том, что это наследие может иметь историческое значение только при условии его дальнейшего развития. Он писал: «Это наследование есть одновременно и получение наследства, и вступление во владение этим наследством… Полученное, таким образом, изменяется, и обработанный материал именно потому, что он подвергается обработке, обогащается и вместе с тем сохраняется». Эту мысль он конкретизирует, когда размышляет о собственной философии: «…наша философия может обрести существование лишь в связи с предшествующей и с необходимостью из нее вытекает; ход истории показывает нам не становление чуждых нам вещей, а наше становление, становление нашей науки».
Только осознание этого соотношения между историей философии и философией, утверждал Гегель, «…выясняет нам вместе с тем субъективную цель изучения истории философии. Эта субъективная цель состоит в том, чтобы путем изучения истории этой науки быть введенным в самое эту науку».
Изучение истории философии позволяет нам понять, считал Гегель, что она «не только изображает лишь внешнее, происшедшее, события, составляющие содержание, а изображает, каким образом историческое содержание само входит в науку философии; что сама история философии научна и, скажем еще больше, становится в главном наукой философии».
Дальнейшее обоснование этой принципиальной идеи о неразрывном единстве философии и истории философии приводит Гегеля к разъяснению факта существования различных философских учений, их многообразия и трудностей их оценки в связи с проблемой истины. Иначе говоря, проблема была поставлена Гегелем в наиболее острой форме – если философских позиций много и эти позиции отражены в истории философии, то как возможна истина в философском познании.
Прежде всего, Гегель подчеркивал, что невозможно входить в мир философских рассуждений, не знакомясь с самими философскими учениями вообще, а ожидая своего введения в абстрактный мир Истины как таковой. Помимо философских учений Истина в философии вообще не существует. Он писал: «мы должны были бы сказать раньше всего то, что, как бы различны ни были философские учения, они все же имеют то общее между собою, что все они являются философскими учениями. Кто поэтому изучает какую-нибудь систему философии или придерживается таковой, во всяком случае философствует, если только это учение вообще является философским».
Но при этом наиболее существенно важным для Гегеля является понимание и истолкование самого факта различия философских систем. Философские системы, как подчеркивал Гегель, именно таким образом, в своих различиях по отношению к друг другу и должны были существовать. В этом и состоит одна из важнейших особенностей философского знания. «Мы должны дать понять, что это многообразие философских систем не только не наносит ущерба самой философии – возможности философии, – а что, наоборот, такое многообразие было и есть безусловно необходимо для существования самой науки философии, что это является ее существенной чертой».
Это происходит потому, поясняет Гегель, что каждое философское учение, поскольку оно философское, содержит в себе истину в особой своеобразной форме. Формы облачения истины не являются чем-то второстепенным и малозначащим для познания Истины: эти формы неразрывно связаны с содержанием, без этих форм не существует самого содержания. Восприятие отдельных философских идей только в различии их форм и содержания, безусловно, является ошибочным, поверхностным восприятием, свидетельством непонимания сущности философского познания в его развитии и вообще непонимания сущности процесса развития самого по себе.
Целое, то есть история философии во всем ее развитии, существует не только посредством различия ее частей, но и посредством единства между этими частями. Более того, по Гегелю, единство истории философии никак не может быть реализовано иначе, чем через многообразие ее учений. Он писал: «отдельные части обладают на самом деле своей главной ценностью лишь через их отношение к целому. Ни к чему это так не относится, как к философии и затем к ее истории… Ибо значительное в истории значительно лишь благодаря своему отношению к некоему всеобщему и своей связи с ним. Иметь перед своими глазами это всеобщее означает поэтому понять смысл».
Гегель считал исключительно важным понять, что причастность к Истине различных философских учений не носит случайного характера. История философии, по его мнению, не просто сумма учений, содержащих в той или иной мере истину, а история поступательного развития философского знания, которому присуща внутренняя логика. По Гегелю, сквозь случайности, сопровождающие процесс познания, неуклонно проявляется логическая необходимость развития идеи, воплощенной в философии. Он писал об этом таким образом: «…я утверждаю, что последовательность систем философии в истории та же самая, что и последовательность в выведении логических определений идеи. Я утверждаю, что, если мы освободим основные понятия, выступавшие в истории философских систем, от всего того, что относится к их внешней форме, к их применению к частным случаям и т.п., если возьмем их в чистом виде, то мы получим различные ступени определения самой идеи в ее логическом понятии». При этом Гегель настоятельно подчеркивал, что только та история философии заслуживает внимания, которая «понимается как система развития идеи». Никогда, утверждал Гегель, «собрание разрозненных знаний не составляет науки».
Только такой подход к истории философии как к развитию единого философского знания позволяет, по Гегелю, понять существенное в истории философии – связь между собой всех философских учений, их непреходящее значение для человечества: « …каждая система философии необходимо существовала и продолжает еще и теперь необходимо существовать: ни одна из них, следовательно, не исчезла, а все они сохранились в философии как моменты целого», – утверждал Гегель. Причем сохранение в истории философии, в истории культуры прежних великих философских учений осуществляется посредством сохранения главных принципов их философских систем, а понимание этих принципов, их адекватное истолкование является, в свою очередь, задачей подлинной истории философии, считал он. Гегель таким образом высказал исключительно плодотворную мысль о том, как следует изучать историю философии, к чему стремиться в этом изучении. «Принципы сохранились, – писал Гегель, – новейшая философия есть результат всех предшествовавших принципов; таким образом, ни одна система философии не опровергнута. Опровергнут не принцип данной философии, а опровергнуто лишь предположение, что данный принцип есть окончательное абсолютное определение».
Следовательно, история философии не является историей того, что принадлежит только своему времени. Философские открытия, совершённые в прошлом, остаются во всем своем значении в будущем – ведь они моменты развивающегося истинного философского знания. Гегель был убежден в том, что достигнутое в философском познании в прошлом не является тем, что «прешло и исчезло»: «Добытое на этом поприще есть истина, а последняя вечна, не есть нечто такое, что существовало одно время и перестало существовать в другое; она истинна не только сегодня или завтра, а вне всякого времени; поскольку же она во времени, она всегда и во всякое время истинна...».
Философия, по мнению Гегеля, в этом смысле «наиболее бодрствующее сознание», а «история философии имеет своим предметом нестареющее, продолжающее свою жизнь». Понять эту суть истории философии можно только в том случае, если к учениям прошлого подходить исторически, то есть при условии понимания возможностей и особенностей того времени, в котором они существовали. Ясно при этом, по Гегелю, что более поздняя по времени философия является более развитой, содержательно богатой. Разумеется, у Гегеля идет речь о подлинной философии, а не о провозглашающей себя философией всякой, по его выражению, «популяризаторской болтовне».
Итак, рассмотрение Гегелем соотношения истории философии и философии глубоко, многосторонне и потому важно для развития философского знания и его изучения. Во взглядах Гегеля на философию нашли свое выражение основные принципы его философской системы в целом. И это, прежде всего, относится к его идее тождества бытия и мышления и его концепции диалектики.
Оба эти теоретические принципы неразрывно связаны между собой в гегелевской философии.
Тождество бытия и мышления. Идея тождества бытия и мышления представляет собой глобальный принцип мировоззрения Гегеля. По Гегелю, мир изначально духовен. Материальное, природа являются порождением, или творением, идеального, духа, проявлением существующего в абсолютном тождестве различия, благодаря которому абсолютный дух отчуждает себя на определенной ступени своего развития в виде природы. Природа таким образом выступает в виде инобытия абсолютной идеи, духа. Гегель отверг точку зрения Шеллинга на первооснову мира как на абсолютное тождество бытия и мышления, которое исключает какое-либо различие, поскольку в этом случае в философской системе Шеллинга дух выступает некой пассивной основой мира, определяя собой пассивность самого тождества, и потому невозможность объяснения развития мира самого по себе, исходя из своей собственной сущности.
По мнению Гегеля, тождество бытия и мышления должно быть рассматриваемо как их единство, предполагающее различие между ними и реализацию этого различия в деятельности, движении, развитии духа. Дух выступает у Гегеля как некая мощная активная сила, которая сама раздваивается, разделяется на субъективное и объективное. Дух – это Абсолютная идея, Разум, Бог, то есть активная всеобъемлющая творческая духовная сила. Мир объективен, существует сам по себе, потому что он разумен. Разумность, по Гегелю, высшая, в этом смысле предельная характеристика сущности мира. Главное в отношении к миру, считал Гегель, понять, что «абсолютное есть дух; таково высшее определение абсолютного». Гегель писал: «Высшее определение абсолютного состоит в том, что оно не только вообще есть дух, но что оно абсолютно себя открывающий, самосознающий, бесконечно творческий Дух…».
Только Дух как высший разум, как Абсолют содержит в себе собственную возможность развития, самополагания, самоотчуждения. Он представляет собой высшую творческую силу: «Субстанция духа есть свобода, т.е. независимость от некоего другого, отношение к самому себе. Дух есть само-для-себя- сущее… Дух может исходить из своей абстрактной для себя сущей всеобщности, из своего простого отношения к себе, он может в самом себе полагать определенное, действительное различение …даже в этом высшем раздвоении, …в этом полнейшем противоречии с самим собой дух все же остается тождественным с собой и потому свободным».
Противоречие у Гегеля является внутренней сущностью духа, основой его свободы и творческой способности, которая определяет возможность его развития в целом, и, в частности, возможность преодоления своего отчуждения в природу и возвращения к самому себе, то есть в сферу духовной реальности, в конечном итоге в область самопознания, познания своей собственной сущности.
Гегель писал в связи с этим: «Эта власть духа над всем имеющимся в нем содержанием составляет основу свободы духа. Однако в своей непосредственности дух свободен только в себе, только по своему понятию, или в возможности, но еще не в действительности. Действительная свобода духа не есть поэтому нечто непосредственно сущее в духе, но нечто такое, что еще только должно быть порождено его деятельностью… Все развитие понятия духа представляет собой только самоосвобождение духа от всех форм наличного бытия, не соответствующих его понятию, – освобождение, осуществляемое благодаря тому, что эти формы преобразуются в некоторую действительность, полностью соответствующую понятию духа».
Таким образом, мир является саморазвитием духа, его самореализацией. При этом важно понять гегелевскую мысль о том, что дух – это и есть разум, и поэтому мир как самореализация духа обладает разумностью. Гегель был убежден: «Что разумно, то действительно; и что действительно, разумно.
Этого убеждения придерживается каждое не испорченное умствованиями сознание, точно так же, как и философия, и из этого убеждения исходит философия в своем рассмотрении как духовного, так и природного универсума».
Эта мысль Гегеля, безусловно, требует особенно внимательного отношения к ее истолкованию. Разумность действительного, существующего вовсе не означает, как это следует из гегелевского учения, апологетического отношения ко всему существующему. Гегель был выдающимся мыслителем, стремящимся в первую очередь понять существующее во всем его многообразии, не закрывая глаза на различные негативные повороты событий, и, разумеется, он прекрасно осознавал неразумность многих реалий жизни. Гегель не отождествлял категории бытия и наличного бытия. Последнее включает в себя не только разумность мира, но и случайные, вовсе не необходимые проявления в развитии событий. Тем более, именно в связи с этим для него было важным обосновать идею разумности оснований жизни, всего того в наличном бытии, что является необходимым, а не случайным. Эта необходимость как неуклонное развитие бытия и его познания и рассматривается Гегелем как разумность, осознание которой он считал важнейшей задачей познания.
Абсолютная идея, или разум, по Гегелю, проходит определенные ступени своего развития: это Логика, Природа, Дух. Для обоснования своего учения Гегель создает гигантскую философскую систему, в рамках которой он рассматривает развитие всемирного разума на уровне его собственного чистого саморазвития (Логика), затем самоотчуждения духа в область природы (Природа), и, наконец, на этапе свободного, обогащенного всем предыдущим развитием поступательного развития абсолюта (Дух). На этом высшем уровне Абсолютная идея достигает своих наивысших реализаций в развитии, которые Гегель обозначает как субъективный дух, объективный дух и абсолютный дух, объединяющие в своей исторической и логической последовательности реалии развития общества и человека. Высшей ступенью абсолютного духа, по Гегелю, является философия.
Философская система Гегеля – это найденная им и наиболее убедительная для него блестящая форма обоснования самого важного в его миропонимании как философа – обоснования истолкования диалектики как воплощения развития мира и его познания.
Диалектика Гегеля. Диалектическая природа познания. Гегель считал, что наивысшее воплощение развития возможно лишь в сфере идеального, духа, разума, и потому важно понять процесс развития прежде всего как таковой, в его чистом, не замутненном реалиями наличного бытия, виде. Эту задачу он решает в своей Логике, представляющей собой учение о диалектическом развитии понятия, которое включает в себя три ступени – Бытие, Сущность, Понятие, которые, в свою очередь проходят соответственно по три ступени. На уровне Бытия – это качество, количество, мера, на уровне Сущности – сущность, явление, действительность, на уровне Понятия – субъективное понятие, объективное понятие, идея.
Развитие характеризуется существенными, присущими ему характеристиками и чертами, имеет внутренние источники своего осуществления, то есть противоречия, возникновение которых, развитие и разрешение, и в результате возникновение новых явлений со своими противоречиями и составляет процесс появления нового.
Новое как единство качественных и количественных свойств возникает в ходе диалектического отрицания, которое Гегель рассматривает как важнейшую характеристику процесса развития. Отрицание старого с закономерностью происходит в развитии, оно является не привнесенным извне, а заложено в том, что подвергается отрицанию, то есть является реализацией внутренней противоречивой природы самих явлений. Гегель различает при этом абстрактное отрицание как просто уничтожение старого и конкретное отрицание, то есть диалектическое, важнейшей чертой которого является сохранение всего жизнеспособного, содержащегося в старом.
Таким образом, диалектическое отрицание в толковании Гегеля представляет собой воплощение непрерывности развития и его поступательности. Далее по схеме Гегеля результат отрицания сам подвергается впоследствии отрицанию. Это происходит, как он считал, закономерно. И этот процесс он назвал отрицанием отрицания. В логическом выражении отрицание отрицания выражалось у Гегеля как триада: тезис, антитезис, синтез. Гегель писал: «Диалектический момент есть снятие …конечными определениями самих себя и их переход в свою противоположность… Сущность всего конечного состоит в том, что оно само себя снимает».
Источником возникновения нового в недрах старого является, постоянно подчеркивал Гегель, противоречивая природа всего существующего, которая была раскрыта им, в первую очередь, на уровне убедительного воплощения этой идеи в учении о диалектике понятий.
Итак, противоречие – источник развития, важнейшая неотъемлемая черта всего реально существующего. Противоречие движет миром, его изменениями и поступательным развитием. Противоречивая природа явления свидетельствует о его жизненности. Он писал: «Нечто, следовательно, жизненно лишь постольку, поскольку оно содержит в себе противоречие и при том есть та сила, которая в состоянии вмещать в себе это противоречие и выдерживать его». Поэтому Гегель считал, что противоречие «есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью».
Диалектика, по Гегелю, является характеристикой развития мира и познания этого мира, способом понимания всего происходящего в действительности.
Для Гегеля процесс познания – это диалектически развивающийся процесс углубления знания, достижения истины и освобождения от заблуждений. Понимание познания как диалектического процесса требует истолкования знания в противоречивости его содержания, противоречивости самого процесса формирования и развития знания. Несомненно, этот подход Гегеля к познанию требует понимания теоретико-познавательного аспекта проблемы противоречия.
В связи с этим нужно иметь в виду, что Гегель исходил из необходимости различения формально-логического и диалектического подходов к проблеме противоречия, то есть различения рассудка и разума в познании. Рассудочный, или формально-логический взгляд на явления предполагает их конечность, определенность и требует непротиворечивости в суждениях о них. Рассудочное мышление для познания явлений абстрагируется от развития явлений и рассматривает их как конечные в момент их анализа. И такой ракурс рассмотрения явлений, безусловно, необходим. Вместе с тем, все явления нельзя рассматривать как застывшие и неизменные, они относительно неизменны, и в этом отношении относительно непротиворечивы, и только в этом аспекте могут быть предметом рассудочного, то есть формально-логического рассмотрения. Одновременно эти же явления включены в процесс развития, то есть непрерывно развиваются, изменяются, внутренне противоречивы, вступают в противоречивые по своей сути связи с другими явлениями. В этом аспекте эти же явления выступают уже предметом диалектического их анализа, то есть подхода к ним с позиций разума.
Проблема соотношения рассудка и разума была до Гегеля наиболее глубоко поставлена Кантом в его учении об антиномиях. Гегель считал это большой заслугой Канта, поскольку Кант объективно указал на ограниченность гносеологических взглядов прежних философов, сводивших процесс познания к рассудочному познанию. «Прежняя метафизика рассматривала определения мышления как основные определения вещей…
Предпосылкой старой метафизики была вообще предпосылка наивной веры, согласно которой мышление постигает вещи, как они существуют в себе… Она не выходила за пределы лишь рассудочного мышления… Когда мы говорим о мышлении, мы должны различать между конечным, лишь рассудочным мышлением, и бесконечным, разумным мышлением», – утверждал Гегель. При этом он подчеркивал, что в определенных пределах рассуждений такой подход не только оправдан, но и необходим. Он писал: «Мы должны признать право и заслугу чисто рассудочного мышления, состоящую вообще в том, что как в теоретической, так и практической области никакая прочность и определенность невозможны без помощи рассудка». Обо всех явлениях, по Гегелю, можно судить, прежде всего, только при помощи рассудка, то есть, подчиняясь требованиям формальной логики, строго определенно. Рассудительный человек – это человек, как писал Гегель, который рассматривает явления в их строгой определенности, и потому может иметь определенную цель и следовать этой цели.
Однако только рассудочного познания явлений недостаточно. Необходим диалектический, разумный, или философский взгляд на мир. Но и рассуждая философски, обращал внимание Гегель, нужен рассудок, то есть необходимо рассуждать, следуя строгости мысли, преодолевая смутность и неопределенность. Тем не менее, в тех случаях, когда познание сводится только к рассудочному познанию, возникают заблуждения. Результаты рассудочного познания не могут рассматриваться как конечные результаты познания. Более того, подобная абсолютизация результатов рассудочного познания приводит к противоположным прежде достигнутым результатам.
Высоко оценивая постановку Кантом проблемы соотношения рассудочного и разумного познания и в связи с этим проблемы антиномий разума, Гегель не мог согласиться с тем выводом Канта о природе антиномий, которым Кант по существу отвергал объективную природу противоречивости разумных идей. Гегель справедливо подчеркивал, что, выходя за пределы философии Канта, «можно двояким образом пойти дальше: можно пойти дальше вперед и дальше назад». Гегель показал, что путь вперед состоит в признании объективной природы антиномий как противоречий диалектического познания, противоречий разума, то есть противоречий философского познания. В основе противоречий разума, утверждал Гегель, необходимо видеть противоречия того мира, который он познает.
Таким образом, Гегель сделал вывод об объективной природе рассудка и разума, дав свое истолкование их существенных черт и их роли в познании. Он писал: « Рассудок определяет и твердо держится за свои определения; разум же отрицателен и диалектичен, ибо он разрешает определения рассудка в ничто; он положителен, ибо он порождает всеобщее и постигает в нем особенное». Гегель достаточно четко определил сферу философии, подчеркивая, что таким образом философия становится на конструирующий себя путь, становится объективной и доказательной.
Обоснование Гегелем единства объективной и субъективной содержательности разума как философского отношения к миру позволило ему диалектически переосмыслить всю систему философских категорий, отражающих диалектику мира и его познания. Категории качества и количества, формы и содержания, необходимости и случайности, сущности и явления, объективного и субъективного, чувственного и рационального, абстрактного и конкретного и др. предстали в учении Гегеля как бесконечно развивающиеся в своем содержании и потому в своих взаимосвязях, и в итоге в своем подлинном смысле. Диалектическое учение Гегеля о категориях содержало убедительные аргументы для раскрытия опасности односторонних, а потому субъективистских оценок любых явлений мира и результатов его познания.
В своем обосновании смысла и значения разумного познания Гегель на новой, по сравнению со своими предшественниками, философской основе рассматривает проблему бесконечности мира и его познания. Бесконечное и конечное, считал Гегель, неразрывно связаны между собой и существуют в единстве этой связи как в мире, так и в познании объективного мира. Абсолютизация рассудочного познания приводит к пониманию бесконечного как постоянного повторения существующего конечного, истолкованию бесконечности, по выражению Гегеля, как «дурной бесконечности», то есть отрицанию развития. Подлинная бесконечность существует в бесконечности многообразных форм, не повторяющих друг друга, считал Гегель, через диалектическое отрицание, то есть бесконечное становление нового в процессе развития. Он писал: «Бесконечное есть отрицание отрицания, утвердительное, бытие, которое, выйдя из ограниченности, вновь восстановило себя. Бесконечное есть, …оно есть истинное бытие, восстание из предела. При слове «бесконечное» для души и для духа восходит его свет, ибо в нем дух не только находится абстрактно у себя, а поднимается к самому себе, к свету своего мышления, своей всеобщности, своей свободы».
По Гегелю, разумное познание приводит к осознанию того, что конечное и бесконечное и в мире, и в познании неразрывны и диалектически взаимосвязаны в едином процессе бесконечного возникновения нового: «…конечное конечно лишь в соотношении с …бесконечным, а бесконечное бесконечно лишь в соотношении с конечным. Они нераздельны…».
В соотношении бесконечного мира и бесконечного познания у Гегеля нет места вещи-в-себе, он отвергает ограничение познания, которое существует в философии Канта: непознаваемого для человечества не существует. Мир познаваем, он объективен, он не может быть разделен на мир вещей-в-себе и мир явлений, как это сделал Кант, считал Гегель. Это принципиальное основание и принципиальный вывод его теории познания: «… то, что должно было быть в-себе-и-для-себя-сущим миром, само есть являющийся мир, а последний, наоборот, есть в нем самом существенный мир… каждый есть лишь существенное соотношение с другим и имеет свою самостоятельность в этом единстве обоих».
Итак, по Гегелю, мир бесконечен в своем содержании и развитии, он познаваем в процессе бесконечного поступательного развития человеческого знания о нем через преодоление заблуждений, односторонних суждений в ходе бесконечного развития истинного знания. Источником развития и в мире, и в познании являются противоречия.
В философии Гегеля, в его истолковании познания, то есть в теории познания особое место занимает его концепция истины. Гегель четко определяет свою позицию по вопросу о месте и значении проблемы истины в философском знании, и, что особенно важно, по вопросу истолкования содержания понятия истины.
Что касается значения вопроса об истине, то Гегель утверждал, что проблема истины является для него наиважнейшей: «Единственное, к чему я вообще стремился и стремлюсь в своих философских изысканиях, – это научное познание истины». Гегель подчеркивал, что на трудном пути познания истины первостепенную роль играет метод познания, то есть диалектика, поскольку только она открывает возможность для адекватной оценки всех форм познания, как чувственных, так и мышления, позволяет понять бесконечные возможности человечества в достижении истины.
Так как мир в гегелевском учении по сути своей духовен, то истина как идеальное имеет своей целью совпадение, по сути отождествление с этим духовным миром, то есть истина в познании – это достижение истины бытия. Поэтому для него «истина есть великое слово и еще более великое дело». Гегель ставил перед собой наиболее трудные гносеологические вопросы: познаваема ли истина, каково соотношение между ограниченными возможностями человека и истиной в ее бесконечности, как преодолевать человеческие заблуждения, сомнения относительно того, обладают ли знания истиной или нет, как преодолеть субъективизм в истолковании истины? Ответы на эти вопросы можно понять лишь в контексте всей философии Гегеля.
Истина в философии Гегеля предстает как бесконечный процесс развития истинного знания: «Истина есть движение истины в самой себе». Поскольку истина есть процесс, постольку диалектическое учение об истине требует четкого истолкования вопроса о том, насколько возможны окончательные истины. Всякая догматическая трактовка истины, заключающаяся в абсолютизации ее содержания как окончательного в процессе ее развития, решительно отвергается Гегелем: «...изучение философии затрудняется… преклонением перед окончательными истинами, к которым обладающий ими не считает нужным возвращаться, а кладет их в основу и думает, что может провозглашать, а равно судить и решать по ним».
Взгляд на познание, на науку, на философию как на набор окончательных, в этом смысле абсолютных истин, Гегель считает глубоко ошибочным и рассматривает как проявление философского невежества или догматизма.
Так же отвергает он отождествление обыденных философствований с философией как высшей формой теоретического знания. Обыденная философия не способна подняться выше, писал он, риторики тривиальных истин. Истина – это результат трудного процесса познания, и этот результат всегда относителен в своей истинности. Каждая истина рассматривается им как момент в бесконечном развитии истинного знания о мире.
В связи с этим важно иметь в виду два важнейших положения гегелевского учения об истине.
Прежде всего, истолкование абстрактного и конкретного в его концепции истины. Истина, поскольку она истина, конкретна, считал Гегель. «Если истина абстрактна, то она – не истина», – утверждал он. Более того, он писал, что «философия же наиболее враждебна абстрактному и ведет нас обратно к конкретному».
Понятие конкретности и соотношения конкретности с абстрактным, считал Гегель, вырабатывается развитым философским сознанием, и только невежественный подход к философии полагает, что философские абстракции лишены конкретности. На самом деле подлинное истолкование конкретности истины возможно лишь при условии осознания диалектического единства развития связи всеобщности с конкретными формами воплощения этой всеобщности в процессе познания. Абстракции, лишенные своего конкретного содержания, по выражению Гегеля, внутренних различий, превращаются в пустые абстракции, не имеющие положительного содержания, они не могут рассматриваться как истины: «…сама же по себе идея существенно конкретна, ибо она есть единство различных определений. В этом и состоит отличие разумного от чисто рассудочного познания; и задача философии заключается в том, чтобы вопреки рассудку показать, что истинное, идея, не состоит в пустых общностях, а в некоем всеобщем, которое само в себе есть особенное, определенное». Иначе говоря, истина заключает в себе всеобщность в ее особенном выражении, и потому она конкретна. Абсолютизация всеобщности, так же, как и абсолютизация особенного, ведут к уходу от истины. Он делал вывод о том, что только понимание истины в ее движении может вести к истинным результатам в познании, которое включает в себя покой в его относительности, что «различие, поскольку оно существует, есть лишь нечто исчезающее, благодаря чему возникает полное, конкретное единство».
Только с позиций диалектики, был убежден Гегель, возможно также понять, как соотносятся между собой истина и заблуждение в содержании знания и в его развитии. В содержании знания, отмечал Гегель, всегда имеется не только истина, но и заблуждения. Рассудочный подход, который при его абсолютизации ведет к догматизму, то есть метафизике, антидиалектике, абсолютно разрывает истину и заблуждение, абсолютно противопоставляет их друг другу, ориентируясь исключительно на то, что принимает за истину. Это совершенно ошибочно, считал Гегель, поскольку в реальном развивающемся познании истинное и ложное, не отождествляясь друг с другом, тем не менее, существуют в неразрывной связи: «Истинное и ложное относятся к тем определенным мыслям, которые неизменно считаются самостоятельными …сущностями, из коих одна изолированно и прочно стоит по одну сторону, а другая – по другую, не имея ничего общего между собой. Вопреки этому следует указать, что истина не есть отчеканенная монета, которая может быть дана в готовом виде… и в таком виде спрятана в карман».
С этим своеобразным переплетением истины и ложного необходимо, писал Гегель, грамотно разбираться, так как, во-первых, их нельзя отождествлять и одно заменять другим, а, во-вторых, с другой стороны, различение истины и заблуждения, противоречие между ними может побуждать к развитию истины, способствовать преодолению заблуждения, в конечном итоге развитию познания. При этом Гегель постоянно настаивал в своих рассуждениях на том, что ложное нельзя смешивать с истинным: «Ложное знание о чем-нибудь означает неравенство знания с его субстанцией»…при этом нельзя делать метафизическое заключение о том, что ложное включено в истинное, «что ложное образует некоторый момент или даже некоторую составную часть истинного. В выражении: «во всякой лжи есть доля правды», то и другое подобны маслу и воде, которые, не смешиваясь, только внешне соединены». Их связь можно понять, если рассматривать познание в поступательном развитии, в противоречивом единстве истинного и ложного. Это особенно важно, считал Гегель, в том случае, когда речь идет о философском познании мира.
Таковы важнейшие идеи Гегеля о мире и познании в их диалектическом истолковании.
Философия истории. Главная идея, которая пронизывает гегелевское рассмотрение истории, – это идея разумности истории человеческого общества: «…единственною мыслью, которую привносит с собой философия, является та простая мысль разума, что разум господствует в мире, так что следовательно и всемирноисторический процесс совершался разумно». Гегель при этом пояснял, что вывод о разумности истории органично следует из всей его концепции тождества бытия и мышления, разумности мира.
Разум, по Гегелю, есть субстанция, бесконечное содержание мира, в этом смысле предмет для самого себя; благодаря саморазвитию разума совершается переход Абсолютной идеи из ее внутреннего мира, Логики, в мир природы и духовный мир, то есть во всемирную историю. Необходимо понимать и «твердо и непоколебимо верить, что во всемирной истории есть разум и что мир разумности и самосознательной воли не предоставлен случаю, но должен обнаружиться при свете знающей себя идеи». Далее Гегель пояснял, что доказательством такого подхода к истории служит изучение самой истории во всем многообразии ее событий: «…лишь из рассмотрения самой всемирной истории должно выясниться, что ее ход был разумен, что она являлась разумным, необходимым обнаружением мирового духа…».
Утверждение Гегеля о разумности всемирной истории вовсе не означало признания им разумности и равноценности в этом отношении всех исторических событий, отрицания случайных исторических явлений и существования зла в противовес добру, многообразия человеческих отношений, страстей, побуждений и т.д.
Кроме того, в истории возможны и такие ситуации, когда люди ставят перед собой одни цели, а приходят в результате своих действий к совсем другим, неожиданным результатам: «Во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают… в непосредственном действии может заключаться нечто, выходящее за пределы того, что содержалось в воле и в сознании» субъекта этого действия, замечал Гегель. Если остановиться на внешнем выражении исторических событий, то можно прийти к выводу о том, что «всемирная история не есть арена счастья. Периоды счастья являются в ней пустыми листами, потому что они являются периодами гармонии, отсутствия противоположности». Реальная же историческая жизнь осуществляется благодаря противоречивой напряженности событий, намерений, деяний – эта жизнь есть постоянное преодоление того, что уже достигнуто, и важно понять это внутреннее напряжение истории с тем, чтобы осознать в соотношении со смыслом истории смысл своей собственной деятельности. Гегель заявлял: «…кто разумно смотрит на мир, на того и мир смотрит разумно; то и другое взаимно обусловливают друг друга».
В процессе познания развития мирового исторического разума осуществляется реализация, по Гегелю, человеческой свободы действий. Он считал, что человек постольку свободен в своих действиях, поскольку он разумен, то есть вооружен знанием о мире, то есть осознанно приобщен к деятельности мирового разума. В этом случае человек находит удовлетворение в своей деятельности, в которой, в свою очередь находит свое воплощение историческая необходимость.
Свобода и необходимость в истории таким образом приходят к своему диалектическому единству, а человеческие страсти служат историческому разуму. «…Ничто великое в мире не совершалось без страсти», – замечал при этом Гегель.
Соотношение свободы и необходимости интересует Гегеля в первую очередь не тем, как оно реализуется в деятельности отдельных людей, индивидуальное у Гегеля всегда на втором плане, на первом – общее, глобальные социальные процессы и общественные институты, поскольку именно на этом уровне реализуется подлинная историческая свобода действий как познанная необходимость, осуществляется история как процесс. Потому воплощением разума, по Гегелю, должно служить государство.
Именно государство прежде всего соединяет в себе свободу и необходимость в историческом развитии. «Целью всей духовной деятельности является лишь то, чтобы это соединение, т.е. свобода, стало сознательным», – считал Гегель. Осознанная разумность общественных форм, всех сторон духовной жизни общества рассматривается Гегелем как подлинное воплощение свободы исторических действий.
Развитие государственных форм в их всемирной истории служит, по Гегелю, в разной степени на разных этапах своего развития подтверждением разумной природы государства. Гегель пояснял эту мысль: «…государство оказывается благоустроенным и само в себе сильным, если частный интерес граждан соединяется с его общею целью, если один находит свое удовлетворение в другом, – и этот принцип сам по себе в высшей степени важен».
Однако, такое единение общего и частного интереса в обществе, понимал Гегель, не совершается само по себе, без усилий и не приходит сразу. Оно является процессом, то есть результатом, становящимся в своем развитии, процессом движения к этой достойной цели. Гегель писал: «…в государстве нужны многие организации, изобретения и наряду с этим также и целесообразные учреждения и продолжительная идейная борьба, пока она не приведет к осознанию того, что является целесообразным; также нужна борьба с частным интересом и страстями, трудная и продолжительная дисциплина, пока не станет осуществимым вышеупомянутое соединение. Когда достигается такое соединение, наступает период процветания государства, его доблести, его силы и его счастья».
Однако, общее, в том числе все общественные формы не существуют без людей. И по отношению к ним, считал Гегель, важно понимать, что разумная деятельность возможна только на основе истинного по своему содержанию знания. Для людей, считал Гегель, недостаточно желать чего-либо и стремиться к этому, надо знать о том, чего желаешь: «Если хотят действовать, следует не только желать добра, но и знать, является ли то или иное добром».
Особую роль играют в истории великие исторические личности. Эта их роль объясняется тем, как утверждал Гегель, что в их сознании и соответственно в их деятельности находит наиболее четкое отражение объективная направленность духа, выражающая смысл истории. Эти люди выступают в истории как носители всеобщей идеи, всеобщее в их деятельности превалирует над частным, поскольку поглощает собой это частное, включает его в себя лишь как момент: «Историческими людьми, всемирноисторическими личностями являются те, в целях которых содержится такое всеобщее… Таковы великие люди в истории, личные частные цели которых содержат в себе тот субстанциальный элемент, который составляет волю мирового духа». Они великие люди потому, следовательно, что они «были и мыслящими людьми, понимавшими то, что нужно и что своевременно… Их дело было знать это всеобщее, необходимую ближайшую ступень в развитии их мира, сделать ее своей целью и вложить в ее осуществление свою энергию».
Таким образом, по Гегелю, все великое в истории непосредственно является результатом деятельности разума как в его объективном проявлении (Абсолютная идея), так и в субъективном (истина в головах людей, отражающая Абсолютную идею).
Конечно, стремясь раскрыть диалектику общего и частного в истории, судеб отдельных людей и хода истории в целом, Гегель отдает свое собственное предпочтение общему, принимая историю такой, какой она является в конечном своем итоговом выражении. Он писал: «…Частное в большинстве случаев слишком мелко по сравнению со всеобщим; индивидуумы приносятся в жертву и обрекаются на гибель… Философия же должна …способствовать пониманию того, что действительный мир таков, каким он должен быть, что истинное добро, всеобщий божественный разум, является и силою, способною осуществлять себя. Это добро, этот разум в его конкретнейшем представлении есть Бог. Бог правит миром; содержание его правления, осуществление его плана есть всемирная история». Перед светом такого высшего разума невозможно говорить о безумности или нелепости мира в любом случае. В этом суть гегелевской трактовки мира, его оснований и развития. В этом выражено, несмотря на многочисленные пояснения и отступления в этой философской системе, отношение Гегеля к отдельной личности. Понятно, что многое из выводов Гегеля не принималось как в современной ему философии, так и в будущем.
В частности, вызывали возражения такие идеи Гегеля как отождествление исторического разума, в его философском истолковании, с Богом; многие ракурсы его взгляда на человека, на человеческие жизненные проблемы; искусственность его системы, его отрицание иррационального в бытии и познании и ряд других его решений. Но при этом нельзя не признавать того, что все сказанное Гегелем, даже в спорной для философии форме, явилось толчком не просто для возражений, а для поисков аргументов для этих возражений, то есть для дальнейшего развития философской мысли.
Безусловно, Гегель сыграл выдающуюся роль в философии. Объективно его заслуги заключены, как мы уже видели, прежде всего, в развитии диалектики, в обосновании ее смысла и значения. После Гегеля диалектические идеи органично вошли не только в содержание философской культуры, стали способом объяснения мира и его познания в наиболее развитой, по сравнению с прежними временами, философской форме. Они стали важнейшей частью духовной культуры в целом.
С именем Гегеля неразрывно связаны идеи объективности мира, поиски закономерностей объективного развития природы и общества.
Гегелевские трактовки истории сделали актуальной проблему исторического прогресса.
Именно в философии Гегеля нашла свое плодотворное развитие философская идея активности сознания и величия человеческого разума, его творческой сущности и необходимости стремления к разумности жизни человека и общества.
Более того, гегелевская философия при условии внимательного к ней отношения, делает возможным не только понимание его великих заслуг, но и преодоление его односторонностей и заблуждений.
Таким образом, философское самосознание в гегелевской философии приобрело высокий уровень развитости и непреходящий смысл, а потому и непреходящее значение.