ТРИТОНЫ И САЛАМАНДРЫ

Тритоны живут в воде — это каждый скажет. В пруду или просто в канаве — кто не видел тритонов! Безобидные, в общем-то симпатичные, не спеша скользят они меж листьев водных растений, лежат на иле, раскинув лапки, будто бы в ленивой задумчивости. Всплывут глотнуть воздуха и, пустив воздушный пузырь, уходят вертикально вниз, энергично работая хвостом. Тритоны в прудах — такое обычное зрелище, что многие люди недоумевают, узнав, что пресные воды — лишь временное обиталище тритонов. Весной и летом от полутора до трёх месяцев пребывают они здесь. А где же потом живут? В тени лесов, кустарников и парков, в сырых оврагах... Не встречали? Днём их встретить почти невозможно, разве что после тёплого дождя. Только по ночам выползают тритоны из разных нор в земле, из щелей в гнилых пнях, из-под опавших листьев и ищут слизней, дождевых червей, сороконожек, клещей, гусениц — свою пищу.

А с октября по апрель, всю зиму, беспробудно спят, опять-таки под корнями, в кучах листвы, в норах кротов и мышей, в разных подземельях (собираются тут иногда десятками и сотнями!). В Запад­ной Сибири кое-где тритоны зимуют и в незамерзающих водоёмах, а гребенчатые иногда — в подводной тине.

Правда, некоторые тритоны остаются на постоянное жительство и в воде. Обычно они в какой-то мере недоразвитые, не закончившие превращение из личинки; это и побуждает их не расставаться с водой — колыбелью их детства.

В конце марта — апреле тритоны покидают «зимние квартиры» и ползут к воде. Порой им приходится преодолевать немалые рассто­яния: до километра и больше.

Но вот, следуя извечному для амфибий закону жизни, вернулись тритоны в стихию предков, чтобы дать жизнь новому поколению. Тут у них сватовство и брачные игры. Самец, не нашедший пока подругу, кидается в сторону каждого плывущего мимо тритона. Разочарования нередки. Когда соответствующие запахи окончательно убедят его, что перед ним зрелая самка, начинается ухаживание. Обычно медлитель­ный, тут он быстрым рывком преграждает ей путь. Какое-то время они «парят» в воде — голова к голове, исполняют некий замыслова­тый «танец», затем следует откладка яиц. Их около сотни или даже несколько сотен. Самка тритона каждое положит на листочек подвод­ного растения и конец листочка загнёт задними лапками, чтобы он прикрыл яичко, прилипнув к нему.

Через 14—15 дней после этого хвостатая личинка вылезает из икринки. По бокам её головы топорщатся перистые жабры, а чуть ниже под ними — едва приметные зачатки передних ног. Сутки личинка голодает, затаившись неподвижно среди подводных трав. Назавтра у неё прорежется миниатюрный ротик, и она будет жадно хватать снующих вокруг мелких рачков и комариных личинок. Два-три месяца, а в странах с прохладным климатом — и четыре (а то и всю осень и зиму), личинка живёт в воде, растёт и постепенно превращается в тритона (длина его пока лишь 3 см). К тому времени лето уже прошло, осень приблизилась — октябрь. Молодые и старые тритоны отправляются зимовать в места, нам уже известные. Но нередко и в начале ноября можно увидеть гребенчатого тритона, ползущего по холодной земле.

Этот тритон — большой (до 18 см длиной), чёрный, с кожей негладкой, мелкозернистой. В европейской части бывшего СССР (не считая Кавказа и Закарпатья — там водятся и некоторые другие, как мы узнаем ниже) — два вида тритонов: уже названный гребенчатый и обыкновенный. Этот меньше первого (длиной около 10 см). Образ жизни у них сходный.

Ещё несколько тритонов могут вам встретиться на окраинах СНГ: карпатский и альпийский — в Закарпатье, малоазиат­ский — на западе Кавказа. Этот, пожалуй, самый красивый из всех тритонов. Территория его обитания невелика: Западный Кавказ, некоторые районы Малой и Передней Азии. Живёт на высотах 600—2750 м над уровнем моря, проводя, видимо, круг­лый год в воде горных рек и озёр, где и зимует.

В странах Средиземноморья обитает огненная саламандра, чёрная с ярко-жёлтыми пятнами, до 32 см длиной. Встречаются и чисто жёлтые либо сплошь чёрные огненные саламандры, а в Испании — чёрные с красными пятнами. Форма, размер, рисунок этих пятен у каждой саламандры особенные, не бывает двух саламандр, совершенно одинаково окрашенных. Исследо­вателям, изучающим жизнь огненных саламандр, и метить их не надо: фотографируют и выпускают. Когда вновь поймают, для опознания достаточно посмотреть заготовленные прежде «портреты». По этим наблюдениям установили, что летом из года в год, по семь лет и больше, живут саламандры на одном избранном ими месте — на пространстве примерно в 70 кв. м.

Отправляясь ненадолго весной или летом к ручьям, чтобы родить в воде детёнышей, а осенью — на зимовки, они всегда затем возвращаются в свои владения. Насильственно переселён­ные, на новом месте не живут, даже если оно лучше прежнего. Уходят. Ищут родной дом. И на зимовках «верны» одним и тем же гнилым пням, подкорневым подземельям, кучам кам­ней и листвы.

На горных склонах, им особенно приятных, по захламлён­ным берегам ручьёв и рек, в лесных буреломах, в мягких мхах саламандры встречаются особенно тесно: одна-две на 100 кв. м. Днём саламандры, как и тритоны, прячутся. В сумерках и ночью бродят в сырых местах, вынюхивая червей, слизней, насекомых — ими они и питаются. Эти коротконогие создания умеют, однако, и быстро бегать, хватают даже на лету крыла­тых насекомых, резво подпрыгнув вверх сантиметров на пять.

Саламандра-мать около 10 месяцев носит в своём чреве несколько десятков развивающихся яиц. Весной или летом, собираясь разрешиться от бремени, приходит к ручью или реке, реже — к непроточной заводи либо просто к колее от колёс, наполненной водой, и, слегка погрузившись на мелком месте, освобождается от яиц. Личинки в них уже вполне сформирова­лись, разрывают оболочки яиц и уплывают.

Около трёх месяцев живут личинки в воде, а затем, под­росши вдвое и закончив превращение, выбираются на сушу. Приблизительно в четыре года станут они вполне взрослыми, смогут дать потомство.

У альпийской саламандры, обитающей в горах, название которых она носит, окраска глянцево-чёрная, а размер помень­ше, чем у огненной, — до 20 см. Она рождает только двух потомков (вынашивая их от двух до трёх лет!), но зато вполне готовых для жизни на суше и сравнительно крупных (длиной 4 см). Превращение им не требуется. Они прошли его ещё до рождения, пока росли в яйцеводах матери (в каждом — по одному зародышу). Здесь происходит следующее: несколько десятков более поздних яиц слипаются в общую желточную массу — получается питательный « бульон », в нём не рождённая ещё личинка саламандры плавает, им же и кормится.

Самое крупное семейство хвостатых земноводных, к которо­му относится больше половины их видов, — безлёгочные сала-






мандры. Как следует из названия, животные эти утратили лёгкие (исключительный случай среди наземных позвоночных!) и дышат только кожей. Большинство видов безлёгочных саламандр обитает в Новом Свете. Живут они в горных ручьях, пещерах, но некоторые и на суше. Есть и такие, которые к жизни на деревьях приспо­собились. Вот что пишет профессор А.Г. Банников об этом необычном образе жизни американской древесной саламандры: «Она имеет в длину 10—12 см. При помощи расширенных концов пальцев и хвоста хорошо лазает по деревьям. Опираясь на хвост, может совер­шать прыжки, превышающие длину её тела. Кроме беспозвоночных животных в желудках саламандр постоянно находят мягкие древес­ные грибы, которыми они, вероятно, также кормятся. Самка откла­дывает в дупла до 20 яиц, и оба родителя охраняют кладку, активно её защищая. Это единственная саламандра, которая бросается и кусает протянутую к яйцам руку».





«ВЗРОСЛАЯ ЛИЧИНКА»

Удивительным свойством обла­дают некоторые земновод­ные: размножаются, оставаясь в личиночном состоянии. Наиболее известные из таких «взрослых» (неотенических) личинок — аксо­лотли (на языке ацтеков это означает «играющие в воде»), личинки амбистом.

Всю жизнь аксолотли ведут водный образ жизни и не теряют наружных жабр. Но иногда, например при недостатке воды, они могут превращаться в амбистом, утрачивают жабры и выходят на сушу. Превращение ак­солотля, которое учёные впервые наблюдали в 1865 г., произвело не­которую сенсацию в научном мире. Позднее стало известно, что превращение зависит от действия гормона щитовидной же­лезы, и, подкармливая аксолотлей кусочками этих желёз, можно его ускорить. Более того, можно вы­звать его у тех аксолотлей, у ко­торых оно в природе не наблюдается.

Но есть хвостатые земновод­ные, «безнадёжно застрявшие» на стадии личинки. Это амери­канские сирены (большой сирен достигает 90 см в длину), с угреподобным телом, лишённым задних ног; и протеи, европей­ский и американский. Протеи на­поминают аксолотлей, причём у европейского протея крохотные глаза скрыты под кожей. Впро­чем, глаза ему и не нужны, ибо обитает он только в подземных озёрах и речках пещер в Восточ­ных Альпах. Местные жители зо­вут его «драконом-ольмом»: по древним поверьям, он выползает на поверхность земли, предвещая стихийные бедствия. Поверье не лишено оснований, т. к. только разливы подземных рек после сильных дождей могут выносить протея на поверхность, а в таких случаях всегда есть опас­ность наводнений. Правда, по раз­мерам таинственный подземный житель невелик для дракона: до 30 см в длину.

ОЖИВШЕЕ ИСКОПАЕМОЕ?

Из хвостатых амфибий России особенно интересен сибирский углозуб, обитающий в таёжных лесах и отчасти лесо­тундрах Сибири и Дальнего Вос­тока. Даже при 0° С это холодолюбивое животное продол­жает двигаться.

Не раз в ископаемых ледяных глыбах геологи и строители на­ходили сибирских углозубов. Ниче­го удивительного в этом бы не было — ведь вечная мерзлота сохраняет в нетронутом виде да­же туши мамонтов, — если бы замёрзшие углозубы не могли, оттаяв, отогреться и... ожить.

Профессор А.Г. Банников так объясняет эти удивительные факты: во время зимовки углозу­бы «заползают во всевозможные трещины и щели в почве, иногда очень глубоко. Так попадают тритоны в слой вечной мерзло­ты и в трещины ископаемого льда. Трещины замываются во­дой и глиной, спаиваются, и животные оказываются, таким образом, замурованными. Этих «ископаемых» жителей вечной мерзлоты и находили при поиско­вых работах, что вводило в за­блуждение многих людей, считавших, что возраст этих тритонов равен возрасту ископа­емого льда, т. е. многим тысяче­летиям».

И всё же: как долго могут оставаться живыми в ледяных трещинах замурованные углозубы? Ведь жизнедеятельность организма во время оцепенения не прекращается вовсе, а только сильно замедляется. Обыкновен­ные тритоны и травяные ля­гушки гибнут от истощения после 2—3 лет непрерывного оце­пенения.

Спорный вопрос попытались разрешить с помощью самого сов­ременного метода — радиоугле­родного анализа одного такого «ожившего ископаемого», извлечённого с 11-метровой глубины. Выяснилось, что воз­раст его — в пределах от 75 до 105 лет. Не тысячелетия, но и не 2—3 года. Будущие находки, ве­роятно, внесут ещё большую ясность в этот вопрос.

ЛЕГЕНДА О САЛАМАНДРЕ

У некоторых народов саламандра считалась воплощением стихии огня, где она якобы чувствует себя как дома. Огонь будто бы не может причинить ей никакого вреда. Возможно, такое поверье возникло потому, что в первый момент, будучи брошена в огонь, огненная саламан­дра действительно защищается, обильно выделяя слизь. Различные наивные леген­ды о саламандрах хорошо обобщил древ­неримский учёный Плиний Старший. Он писал, что «саламандра так холодна, что от прикосновения её, как бы от льда, гаснет огонь. Другие ядовитые животные приносят вред только отдель­ным людям, но саламандра может уничтожить целый народ, если только её не остерегутся. Когда она влезает на де­рево, то отравляет все плоды, и кто их поест — умирает, как будто бы от сильного холода. Если даже саламандра лапой дотронется до стола, на котором месят хлеб, то хлеб будет отравлен...»

САМОЕ БОЛЬШОЕ ЗЕМНОВОДНОЕ

Самым крупным земноводным являет­ся исполинская саламандра, обитаю­щая в Японии и Китае. Наибольшая из таких пойманных саламандр весила 65 кг и достигала в длину 1,8 м — настоящее чудовище величиной со взрослого челове­ка. Исполинская саламандра живёт в хо­лодных горных ручьях, питаясь водными беспозвоночными, рыбами и лягушками. Рекордного для амфибии возраста — 55 лет — достигла тоже исполинская сала­мандра, жившая в XIX в. в зоопарке Амстердама.

Жители Японии прежде охотились за этими саламандрами ради их вкусного мяса, которому к тому же приписы­вались целебные свойства. Сейчас исполинская саламандра, почти истреблённая, находится под строгой охраной.

Впрочем, даже исполинской саламанд­ре далеко до размеров её вымерших со­родичей, достигавших в длину 9 м. В 1726 г. доктор медицины Иоганн Шейхцер описал остатки ископаемой гигант­ской саламандры в книге под названием «Человек — свидетель Потопа». Он ут­верждал, что найденный им ископаемый отпечаток скелета принадлежит челове­ку, жившему до всемирного Потопа. Лишь столетие спустя его ошибку уста­новил французский биолог Жорж Кювье, доказавший, что отпечаток оставлен древней саламандрой.