От реки к реке в XVII веке обошли все побережье Северного Ледовитого океана поморы на своих лодках-кочах. Они сколачивали их, а вернее — сшивали из деревянных досок, скрепленных раздвоенным ивовым корнем. Сквозь проверченные отверстия вбивали деревянные гвозди. Щели конопатили мхом и промазывали слегка сырой смолой. Парусами служили выделанные шкуры; лавировать с такими парусами было трудно, и кочи ходили только под прямым ветром. Их форма, удобная для плавания вблизи берега, в открытом море делала суда неустойчивыми. Зато эти суда были пригодны для перетаскивания волоком между реками и озерами, а при необходимости их легко тянуть бечевой, идя по берегу. Якорем на кочах служил большой камень на ивовом канате. На таких довольно примитивных кораблях совершали свои открытия русские мореходы в XVII веке, постепенно продвигаясь на восток вдоль берегов Северного Ледовитого океана.

Уже на карте Исаака Массы, опубликованной в Голландии по русским источникам в 1612 году, изображены устья Енисея, Пясины, полуостров Таймыр. В Мангазее о великой реке на востоке стало известно из рассказов самоедов (ненцев). И первый, кто проверил эти сведения, был выходец с Северной Двины Кондратий Курочкин. В 1610 году, спускаясь вниз по Енисею от Туруханского острога, он установил, что "падет-де Енисей в морскую губу Студеного моря, которым ходят ненцы из своих земель ко Архангельскому устью… большими кораблями из моря в Енисей пройти можно".

Это важное открытие было использовано через триста с лишним лет — уже в XX веке. В 1929 году построен на Енисее морской порт для вывоза леса прямо из тайги в море. Имя ему было дано Игарка.

А в первом десятилетии века семнадцатого Кондратий Курочкин достиг реки Пясины и записал, что она "…в море падет своим устьем". Вытекает же она (этого Курочкин еще не знал) из озера Пясино и прорывается к морю через усеянный ледниками горный массив Бырранга. Река была освоена русскими промышленниками к середине XVII века. По берегам реки сохранились развалины их построек.

Приблизительно около 1618 года состоялось плавание русских мореходов вокруг северной оконечности Азии — мыса Челюскина. Следы обширного поселения найдены на берегу залива Симса и на острове Фаддея, удаленных на 130 км к юго-востоку от мыса Челюскина. Это остатки небольшой избы, построенной из плавника, а рядом с ней найдены медные котлы, более 3 тысяч русских монет, пищали и боеприпасы к ним, мореходные приборы (солнечные часы и компас), кости людей и животных, шахматы, остатки платья. И это было не простое плавание. Богатая одежда на одном из его участников, большое количество монет и оружия говорит о том, что это могло быть либо торговое предприятие, либо военный поход. Во всяком случае, эти люди представляли себе, куда идут и зачем. Можно предположить и то, что плавание не было первым. И самый сильный аргумент здесь — карта античного географа Клавдия Птолемея, изданная с дополнениями и исправлениями в XVI веке. На ней, как это ни удивительно, можно узнать очертания не только Таймыра, но расположенного к северу от полуострова архипелага Северная Земля, открытого только в 1913 году. Но нет документальных свидетельств, и остается лишь предполагать…

Устья великих рек на востоке Азии впервые достигнуты сухопутным путем. Из Мангазеи на Лену первоначально шли по суше: от реки к реке. Поднявшись по Нижней Тунгуске, попадали на ее приток Тетею, волоком — на речку Чурку, впадающую в Чону, приток Вилюя, а уж по нему выплывали на Лену.

Второй путь начинался в Енисейске, основанном в 1619 году. Казачьи отряды по верхней Тунгуске (Ангаре) доплывали до впадения в нее Илима, по которому добирались до реки Идермы, а от нее "ленским волоком" и по малым рекам — в Куту, приток Лены слева. А дальше по великой реке можно было доплыть и до ее устья, хотя плавание это дальнее — четыре тысячи верст.

Только в 1633 году казак из Тобольска Иван Ребров доплыл по Лене до ее устья. Возможно, за два-три года до него уже побывали там другие оставшиеся неизвестными мангазейцы, потому что в том же году составлена была воеводой Мангазеи Андреем Талицыным своего рода инструкция, где говорилось: "…по великой реке Лене вниз идти греблей до полунощного океана два месяца и более, а парусною погодою можно добежать и в одну неделю".

Выйдя в океан, названный им "Святое море", Иван Ребров на коче поплыл на восток и "пришед на Янгу реку…", то есть в устье Яны, где он оказался первым из землепроходцев. Отослал он в Енисейск собранный с местных жителей ясак, а сам остался зимовать в устье Яны. В 1636 году им же открыто устье Индигирки, или Собачьей реки. Там построил Ребров два острога, где прожил четыре года. В 1640 году он вернулся в Якутск с ясаком и с докладом о сделанных им открытиях, где сообщил: "Преж меня на тех тяжелых службах, на Янге и Собачьей, не бывал никто — проведал я те дальние службы" (не упоминает он устье Лены, и это значит, возможно, что кто-то там до него побывал).

Чуть позже стала известна Хатанга. Приблизительно в это же время обнаружены острова близ побережья, в том числе остров Диксон в Енисейском заливе (его первое название — Кузькин остров), а также, возможно, и остров Преображения в Хатангском заливе, хотя свидетельств этому нет. В 1641 году казак Михайло Стадухин "со товарищи" перевалил через Верхоянский хребет, протянувшийся между Леной и Яной, вышел к верхнему течению Индигирки. Построив коч из лиственницы, отряд поплыл вниз по неведомой реке, пересекавшей на своем пути по узкому ущелью, вскипая на порогах, суровые горы — "Камень" От речки Оймякон до устья Момы пришлось идти сухим путем, ибо через пороги плыть было невозможно. Доплыли до Студеного моря. В устье Индигирки уже побывал за четыре года до Стадухина казачий пятидесятник из Енисейска Иван Ребров, приплывший из устья Яны.

М. Стадухин — первооткрыватель "колымской землицы". В 1643 году он поставил Нижне-Колымский острог, перезимовал там, вернулся в Ленский острог, а в 1647 году снова отправился на Колыму, чтобы двинуться дальше, на Анадырь. Из-за тяжелой ледовой обстановки он смог добраться только до устья реки Яны. После зимовки достиг Колымы, но льды опять не пустили его дальше. Летом 1650 года отряд Стадухина, в который входят, кроме казаков, и промышленники, идет к Анадырю сухим путем. В следующем году он — на Пенжине, где строит кочи для морского плавания. Проходит на них до устья реки Тауй, и в 1657 году он — на Охоте. Шестнадцатый год пошел с начала его первопроходческого похода на Индигирку.

В это время его товарищ по походам на Лене и рекам северо-востока Семен Дежнев совершил свое историческое плавание. В 1648 году он проплыл из устья Колымы вокруг Чукотского полуострова в устье Анадыря, пройдя впервые в истории Берингов пролив.

Построенный Дежневым в 1649 году Анадырский острог стал базой для проникновения на полуостров, отгородивший Охотское море от Тихого океана, который назвали Камчаткой еще, по-видимому, задолго до похода "Камчатского Ермака" — Владимира Атласова. А может быть, еще и до того, как высадился на ее берегу спутник Дежнева Федот Попов.

Был такой енисейский казак Иван Иванов Камчатой. Фамилия его, а вернее — прозвище, происходила, возможно, от названия камчатой ткани, из которой шили свои кафтаны сибирские казаки. Камчаткой названа была сначала речка, по которой Иван Камчатой совершал свои неоднократные походы с Индигирки на Колыму. А потом он оказался в составе отряда Федора Чюкчиева, который перешел с Омолона на Пенжину, где построено зимовье. Узнав о том, что за Гижигинским заливом можно поживиться "рыбьим зубом" (моржовыми клыками), Иван Камчатой туда направился.

Наверное, он пересек перешеек, соединяющий полуостров с материком (Парапольский дол), и обитавшие там коряки или ительмены могли по его прозвищу назвать свою самую большую реку Камчаткой. Потом это название распространилось и на весь полуостров.