СОВЫ

Совы происхождения древнего. На заре кайно­зойской эры, 50 млн. лет назад, когда впервые пышно расцвели на земле цветы, а звери в изобилии наполнили освобождённые от динозав­ров леса и степи, совы уже летали тёмными ночами над Северной Америкой. С той поры эти птицы мало изменились. Это доказано палеонто­логическими данными, а также довольно похожим внешним видом сов на всех континентах, разъ­единённых океанами, через которые совы никогда не перелетают. Значит, такими, как сейчас, они были ещё до того, как широкие моря и проливы разделили современные материки и острова.

Прежде систематики объединяли сов в один отряд с орлами, соколами, ястребами — словом, с дневными хищными птицами. Но чем больше изучали сов, тем яснее становилось: сходство здесь только внешнее. Его определил общий об­раз жизни — хищничество. Итак, искать близ­ких родичей совы и филина среди орлов и ястре­бов бесперспективно. Доказательств вполне до­статочно. Взглянем на гнездо совы (или филина). Как, из чего она его строит? Собственно, никак не строит. Если есть готовое воронье, подходящее по размерам и местоположению, — займёт, не­много подправит. За новой, свежей подстилкой, за ветками для ремонта далеко летать не будет. Нет гнезда чужого — вытопчет самка филина или совы ямку в земле и 2—3, а то и 5 белых яиц без всякой мягкой или жёсткой «подкладки» в ней насиживает. В такой же ямке и белая сова больше месяца согревает в прохладные дни и ночи полярного лета полдюжины своих яиц. В дупле на голой древесине, в норе на сырой земле, на камнях в расщелине скалы или где-нибудь под крышей сарая (а сычи — и в скирде) неплохо устраиваются совы со своим потомством. Только болотная сова сооружает примитивно устроенное гнездо на земле.

Дневные хищные птицы гнездостроительством в такой мере не пренебрегают, только насто­ящие соколы — исключение, подобное совам. Любят ли купаться дневные хищные птицы? Грифы — да. Когда представляется возможность после зловонных трапез. Орланы и скопы волей-неволей совершают омовения, ныряя за добычей. Но в общем у дневных хищников регулярные купания не в обычае. У сов порядок иной: купа­ются и в воде, и даже в песке, когда воды нет. Мелкий тёплый дождь — благодатный душ для них! Позабыв обо всём, долго кружатся в воздухе под дождём, распушась и развернув веером хвосты.

Яйца у сов белые, с блестящей скорлупой. Новорождённые совята одеты пухом, но слепые и глухие. Птенцы орлиных, взломав скорлупу яиц, с любопытством рассматривают мир чёрны­ми глазками. С первого дня слышат. Совята же открывают глаза и начинают слышать через неделю после вылупления, и скоро они меняют

первородный пух на мезоптиль — мягкие пёрышки, нечто среднее между пухом и пером. Это уникальное произведение природы: кроме сов, ни у кого его нет. Ястреб и сокол, ощипав добы­чу, рвут её на мелкие части, затем берут в клюв и держат над птенцами, а те быстро, со знанием дела хватают подношения. У сов кормлению птенцов предшествует особая обязательная про­цедура: всем, что предназначено в пищу совён­ку, сова прикасается сначала к его голове, к углам рта. Только тогда её птенец, точно очнув­шись, реагирует на то, чего давно ждал, проголо­давшись, и хватает предлагаемое.

Наконец, глаз совиный. Уж это око! Круглое, глядящее пристально, не мигая. Какие сокро­венные тайны скрыты в этой лупоглазой голове? Из-за глазастости своей, невозмутимого фило­софского спокойствия, с которым взирает сова на мир, она прослыла ещё у древних греков симво­лом мудрости и познания. В мультфильмах и сказках она весьма впечатляюще крутит гла­зами-шарами, производя необходимый драмати­ческий эффект. Но живая, реальная сова крутить глазами не может: слишком прочно соединены они с черепом. Да и глаз совиный вовсе не круглый. Лишь снаружи, в обрамлении век, кажется таким. Если вскрыть окружающие глаз ткани и вынуть его целиком из совиной головы, окажется, что это частично окостеневшая укоро­ченная трубка, сзади более широкая. Бинокль, короткая подзорная труба — вот с чем можно сравнить этот телескопический глаз! Угол зрения каждого совиного глаза — 160 градусов. Но когда ей этого мало, сова поворачивает голову вбок и, не свернув шеи, даже назад: в горизон­тальной плоскости на 180 градусов, а в верти­кальной — на все 270 градусов от обычного положения! Тёмной ночью сова видит неподвиж­ную мышь при освещении всего в 0,000002 люк­са! Если и в 46 тыс. раз будет светлее, все другие птицы (кроме, может быть, козодоя) мышь не заметят. Трудно вообразить, как мала доля све­та, достаточная сове для того, чтобы с успехом охотиться. В ясный полдень под Москвой, на­пример, солнце освещает землю с силой в 100 тыс. люксов. В некоторых книгах до сих пор пишут, будто совы днём плохо или ничего не видят. Видят. Не хуже, а иные ещё и лучше человека. Американский орнитолог Р. Питерсон отмечает такую особенность совиных глаз: «Со­вы — единственные птицы, которые, мигая, опускают верхнее веко, что придаёт им странное сходство с человеком. Однако, засыпая, они под­нимают нижнее веко, как все птицы».

Опыты доказали: у животных есть врождён­ная инстинктивная схема распознавания типич­ных признаков как природных врагов, так и друзей (собратьев по стае, родителей, детей). Без





врождённого, хотя бы приблизительного знания, кого ловить, чем кормиться, тоже не проживёшь, когда, неопытный, первый раз выйдешь на охоту без сопровождения и ценных указаний взрослых. Закреплённая в наследственности пищевая схема помогает молодым совам сделать правильный выбор в этом опасном положении. Схема очень проста, учитывает в поведении и форме жертвы лишь основ­ные, наиболее характерные черты. Каждая сова, даже выращенная человеком и никогда не видевшая других сов, с рождения знает облик своих жертв и получает понятие о том, что мышь, которую надо хватать, — это шуршащее, бегущее на коротких ножках тело, а птица — тело яйцевидное, с крыльями и хвостом. Движется оно или не движется, шуршит или не шуршит — не имеет значения. Ведь совы охотятся ночью, когда мыши тоже не спят — бегают, а значит, шуршат. Птицы же спят — не бегают и не шуршат. Сделав соответствующие муляжи, учёные без труда заставили сову схватить подделки — шуршащую, бегающую на ножках, и неподвижную яйцевидную с крыльями и хвостом. Неподвижную на ножках и яйцевидную без хвоста, которых тоже ей предлагали, сова не брала. Какой тонкий у сов слух, продемонстрировал один сыч, который к тому же был слепым. Он слышал совершенно неуловимый нашим ухом «шум» медленно сгибаемых пальцев, смещение мышц и су­хожилий! Совы слышат, как ползёт по стене таракан. Их ухо — в 50 раз более чувствительный «прибор», чем наше. Широкое совиное «лицо» — лицевой диск — тончайший звукоулавливатель, по срав­нению с которым ушная раковина человека — грубая поделка. Даже среди шума и треска сова может так настроить этот свой «локатор», что услышит мышиное шуршание. Из всех птиц только у совы есть своего рода ушные раковины — кожные валики вокруг уха, на которых растут особые твёрдые перья. Торчащие над головой «уши» филина — своего рода украшения и к слуху отношения не имеют. Бесшумная, как тень, появляется сова на фоне серого неба. Не слышно ни взмахов крыльев, ни шелеста перьев. Невольно вздрог­нешь, когда она вдруг возникает над тобой. В её мягком оперении природой предусмотрены разные хитрые глушители звуков, и поэто­му бесплотным призраком летает сова в ночи.

По весне совы много кричат. Голоса иных тоскливы, монотонны. У других — даже ме­лодичны. Филины, как известно, раздувая гор­ло, жутко ухают — «вуоо». Далеко слышно. Выбрав место для гнёзд, зазывают самок. Те отвечают «ху-хуу». Накричавшись не без успе­ха — самка прибыла — филин «танцует» перед ней. Семеня, ходит, плотно прижав перья. Отто­го фигура его делается стройной, тонкой и длин­ноногой. Мохноногий сыч кричит весенними ве­черами и ночами скороговоркой «ку-ку-ку». У него каждое лето новая подруга. Самец серой неясыти голос подаёт мало: прежняя самка обыч­но возвращается к старому гнездовью, особенно и звать её не надо. Когда год на корма урожай­ный и грызунов наплодилось много, у сов семьи многодетные. Иные по два раза в лето гнездятся, сипухи даже и зимой! В голодные годы не все совы размножаются, яиц мало в гнёздах.

Почти все совы насиживают с первого яйца (как только его отложит самка, сразу и насижи­вает). Оттого птенцы у них разновозрастные. Одни уже вылетать собираются, другие едва опе­рились, а третьи только из яиц вывелись. У полярной совы, что водится у нас в тундре, старшие птенцы появляются на свет в конце июня, а младшие — в июле. У филина разница в возрасте между птенцами — примерно 3—7 дней. Большой биологический смысл заключён в этой разновеликости птенцов. Родителям труд­но было бы прокормить всех птенцов сразу, если бы они вывелись в один день и дружно начали просить есть. Совы выкармливают детей как бы в несколько этапов. Например, самка полярной совы насиживает вначале. Затем, как появятся на свет первые птенцы, улетает вместе с самцом на охоту, причём улетает далеко, за 5—10 км от гнезда. Яйца, отложенные позднее, согревают старшие птенцы. Мать сменяет их на короткие промежутки времени, насиживает урывками. А когда младшие выведутся, старшие защищают их, отпугивая некрупных врагов. Когда совята сидят, тесно прижавшись друг к другу, их за­метить очень трудно. Вот как известный не­мецкий орнитолог, профессор Оскар Хейнрот, описывает эту их неприметность: «Гнездо болот­ных сов выглядит издали как белая кегля. Голо­ва старшего птенца образует вершину; осталь­ные — один меньше другого — прижимаются к нему со всех сторон. В сплошном комке пуха их сначала даже и не разберёшь. В целом гнездо похоже на заплесневелую торфяную глыбу».

Из гнёзд совята вылезают рано, через не­сколько недель после того, как вылупились из яиц. Ещё летать не умеют, а уже пошли, отпра­вились, кто скоком, кто порханием, осваивать окрестности. Встретит их кто большой — рас­пластаются на земле, крылья раскинут, голову вывернут, клювами щёлкают. Пугают. Не встре­тится никто, не поймает, не убьёт — заберутся в куст, забьются в кочки, между камнями, а то и





в дупло спрячутся. Лезут, цепляясь когтями, крыльями. Родители их не бросают: найдут — кормят.

Теперь познакомимся с некоторыми совами и филинами поближе.

Вот серая неясыть — обычная в Центральной России сова. Самец и самка живут в едино­брачии, годами сохраняя верность друг другу. Весной после разлуки (а могут и зиму не расста­ваться, кочуя вместе по лесам) летят туда, где и прежде были их гнёзда. И вот кричат тихими ночами, чтобы найти друг друга: он — «ху-ху-хуу. она — «кьюит», или «кью-викк» — кому как слышится. Во всевозможных лесах, парках, садах Европы, Азии и северо-запада Африки эти совы истребляют несметное множество мышей, полёвок, крыс — легионы мелких грызунов! Человеку большая польза от серых неясытей, впрочем, как и от всех сов. Съедят они, конечно, и певчую птицу, и голубя, если попадутся им в когти, лягушку, ящерицу, насекомое, даже дож­девого червя и рыбу, но мышевидные грызу­ны — главное, чем они кормятся. Гнездятся эти совы в дуплах деревьев, в брошенных гнёздах хищных птиц и ворон, под крышами старых построек. В гнезде — 3—5 белоснежных яиц. Серые неясыти — совы не большие и не ма­ленькие, средние, размах крыльев — до метра. Бывают и в самом деле серые (с пестринами), но и рыже-бурые встречаются (разные цветовые от­тенки). На территории бывшего СССР серые не­ясыти обитают по всей Европейской России (кро­ме её севера), на востоке — до Западной Сибири включительно, а также в Беларуси, Прибалтике, на Украине и на Кавказе.





Длиннохвостая и бородатая неясыти в Евро­пейской России живут севернее серой, а за Ура­лом — по всей Сибири. Обе крупнее серой: размах крыльев до 1 м 20 см у длиннохвостой, до 1,5 м у бородатой. У первой хвост длинный, полоса­тый, у второй — под клювом чёрное пятно и «борода». Большие обе птицы: можно их и с филином спутать. Но нет у них «ушей», так хорошо вам знакомых по картинкам. Хотя из ночных хищных птиц «уши» есть не только у филина.

...Хлеба обступили пыльную дорогу. Летний полдень, жарко. Из зелёного лога, что в низинке, поднялась ширококрылая птица, тихо полетела над полем и вдруг упала в хлеба на неосторож­ную мышь. Это болотная сова. Живёт она не только на болотах, но и в степи, горах, в пусты­не, на лугах, в тундре, в перелесках. Птица открытых пространств, с огромным ареалом: Ев­ропа, Азия (до Ирана на юге), обе Америки. Единственная из сов, обитающих на территории бывшего СССР, строит гнёзда (на земле из сухой травы); на мышей охотится ночью и днём (обыч­но до полудня), а также вечером. По весне самец болотной совы, облетая владения, кричит «бу-бу-бу» (иным слышится «вуд-вуд-вуд») и хлопает крыльями. Отрывистое «киев» — крик тревоги и предупреждения.

Не только болотная сова охотится днём. Длин­нохвостая птица, снизу рябая, как ястреб, од­нажды на Московском ипподроме перед всей почтенной публикой на трибунах буквально с ясного неба упала на беговую дорожку и унесла воробья. Ястребиная сова! Профессор В.Е. Флинт так описывает её приметы: «Полёт быстрый с

чередованием взмахов и скольжения, напомина­ет соколиный. Малоосторожна и заметна, часто садится на вершины деревьев или на телеграф­ные столбы. Голос — соколиное "ки-ки-ки" и своеобразное "уль-уль-уль"». «Ушей» у ястреби­ной совы нет, а полёт более шумный, чем у всех сов. Ареал узкой, но длинной полосой тянется по зонам таёжных лесов Америки, Европы и Азии.

В тех же хвойных лесах, за исключением Америки, живёт воробьиный сычик. Он в общем-то скрытен. Но иногда, когда днём охотится, любит присесть где-нибудь на видном суку. Са­мец воробьиного сычика кричит тихими ночами тоскливо «дьюу-дьюу». Бывает, как с вечера начнёт, так до утра и кричит. Унылые крики — не призыв к подруге, покинувшей его в одино­честве. Самка годами с ним. Даже зимой кочуют по лесам вместе. У них общие на двоих кладовые в дуплах, в расщелинах между камнями с пред­варительно заготовленными запасами пищи. Два других сыча, мохноногий и домовый, круп­нее воробьиного сычика. Первый живёт там же, где воробьиный, и в хвойных лесах Канады и США. Второй — в Европе и Азии, южнее Оки, Уральских гор и Байкала.

О филине немного уже рассказывалось, до­бавим ещё кое-что. Размеры его весьма солид­ные: полутораметровый размах крыльев, а сам в длину — около 70 см. От мышонка до зайца, от синицы до тетерева — всех готов съесть. Даже ежа не спасают колючки от длинных когтей филина. В тайге и степи, местами и в пустыне, на равнинах и в горах охотится он. Но встретить­ся с филином — задача для человека непростая: мало осталось этих птиц. Беречь их надо.

На севере, в тундрах вокруг всего Северного Ледовитого океана, роль филина отведена при­родой большой, почти с него ростом, белой, или полярной, сове. Впрочем, выведя птенцов, по­лярные совы откочёвывают в лесотундру и юж­нее — в тайгу. Гнездится же полярная сова обычно на невысоких бугорках. Ямку неболь­шую выроет — вот и гнездо, даже ничего ни мягкого, ни жёсткого в неё не положит. В начале июня отложит в своё примитивное гнездо с пол­дюжины яиц и насиживает их. На охоту улетает довольно далеко, и добыча у неё, как и у филина, самая разная — от мала до велика, даже не­больших гусей — казарок — удаётся ей поймать.

Знаете ли вы украинские ночи? После всем известного вопроса описывать их не требуется: он пробуждает верные воспоминания. Книжные или пережитые — не важно. Итак, украинская ночь во всей своей воспетой великим Гоголем красе. И в этой ночи — свист! Печальный и





мелодичный — «сплю-ю», «сплю-ю». Это совка сплюшка кричит. Малень­кая сова — крыло длиной 14—16 см, а на голове — не такие уж маленькие «ушки». Теперь давайте подсчитаем, сколько в бывшем СССР ушастых, на манер филина, сов? Две средние ростом: ушастая и болотная. Четыре маленькие: сплюшка и три другие совки — в Средней Азии буланая, в Приморье ошейниковая и уссурийская. А сплюшка живёт у нас почти всюду к югу от Оки, Уральских гор и Байкала, кроме прикаспийских и среднеазиатских степей и пустынь.

Ещё одна довольно необычного облика сова может встретиться на самом западе Украины (а также в Беларуси и Литве) — обыкновенная сипуха. Сверху она золотистая с рябью, с харак­терным лицевым диском в форме сердца, оторо­ченным чёткой золотистой каймой. «Лицо» грязно-белое, без пестрин, резко отделённое от остального оперения. Скорее всего такая встреча состоится где-нибудь на чердаке, на колокольне, а также в расщелине скалы или в дупле у берега моря — в таких местах сипухи прячутся днём. Здесь же и гнёзда устраивают. В иные годы птенцов выводят осенью и даже зимой, если зима мягкая и много мышей расплодилось, — было бы чем совят кормить. Когда весна ранняя, уже в апреле, а то и в марте самец сипухи, выбрав гнездовье (обычно на старом, уже годами испы­танном месте), токует, мелко вышагивая вокруг своей самки. Они годами не разлучаются. Сипу­хи не крикливы, услышать голос этой совы мож­но, лишь когда она напугана и, раскрыв клюв, шипит. Да ещё в брачное время нежное, негром­кое хрипение: «хррюю» — это самец и самка «разговаривают», приветствуя друг друга. 4—7 белых удлинённых (в отличие от круглых яиц других сов) яиц лежат в гнезде сипухи без всякой подстилки. Когда год «урожайный» на мышей, то и яиц больше — 12—18. Через месяц после начала насиживания появляется первый птенец, глаза у него открываются на восьмой день. Около двух недель мать не отлучается от совят, копо­шатся они под ней. А потом, как щенята, запол­зают друг на друга, в кучу, и так греются. Исполнится им 2 месяца — вылетают на охоту за мышами и прочими мелкими животными.

Молодые сипухи от тех мест, где вывелись из яиц, расселяются обычно недалеко. Вообще си­пухи — оседлые птицы: осенью на юг не улетают и очень привязаны к местам своего обитания. Но бывают исключения. Так, окольцованные в Гер­мании сипухи улетали в Испанию и в Россию, а одна молодая сипуха была найдена за 1380 км от родного гнезда. В голодные годы некоторые сипухи переселяются в соседние области, удаля­ясь на расстояние до 500 км от родины. Многие, однако, остаются и гибнут в суровые зимы. Си­пухи в отряде ночных хищных птиц представ­ляют особое семейство. В нём 11 видов. Кроме территории бывшего СССР сипухи обитают в Северной и Южной Америке, в Африке, Запад­ной Европе, за исключением Скандинавии, а также на юге Азии, в Индонезии и по всей Австралии. Живут они там и в степях, и в саваннах, и в густых тропических лесах.

В заключение — немного об иноземных совах. В Африке охотятся на рыб так называемые рыб­ные совы. В Австралии, где филинов нет, их заменяют, истребляя кроликов, опоссумов и птиц, большие иглоногие совы. Пальцы у них с жёсткими щетинками — отсюда и их название. На юго-западе Соединённых Штатов обитает сычик-эльф. Он так мал, что в дупло, пробитое дятлами в кактусах, пролезает без труда. Тут и гнездится, иной раз вместе с дятлами. Там же, на американском Дальнем Западе, и южнее — по всей Латинской Америке до Патагонии, в кроличьих и других норах уютно устраиваются с потомством пещерные, или кроликовые, совы. Их совята, когда подрастут, сидят у норы и ждут родителей, улетевших за добычей. Напугает их кто-нибудь — они сейчас же нырнут в нору, и оттуда вдруг слышится треск гремучей змеи — зловещий звук, который здесь все хорошо знают, и лезть в нору за совятами у врага сразу пропа­дает всякая охота. Как ухитряются они так ловко подражать сигналам угрозы ядовитого га­да? Кроликовая сова помимо обычной совиной добычи разнообразит своё питание тысяченож­ками и скорпионами.

Живут небольшие совы около двух десятков лет, а век филинов соизмерим с человеческим: до 65 лет доживали они в неволе.

СОВА — ГУСИНАЯ ЗАЩИТНИЦА

Порой путешественник в тунд­ре бывает озадачен открыв­шимся его глазам необычным зрелищем. В центре колонии гусей располагается гнездо белой поляр­ной совы. Оказывается, гуси наме­ренно селятся рядом с гнездом хищника. Сова защищает их от песцов, которых не подпускает к своему гнезду ближе чем на две сотни метров.

Сова не охотится возле своего гнезда, и поэтому потомству живущих рядом гусей она не опас­на. Более того, по свидетельству биолога Вадима Назарова, «по ме­ре того как гусята подрастают, мамаша начинает выводить их на прогулку, и, случается, выводок переходит черту, за которой начинается охотничья терри­тория совы. Но сова-покрови­тельница всё равно на выводки «своих» гусят не нападает». Видимо, совместная жизнь с гу­сями приносит какую-то пользу и совам. «Надо сказать, — пишет далее В. Назаров, — что крупные гусиные колонии могут существо­вать и без покровительства сов. Но каждая такая колония, прежде чем она достигнет такой величи­ны и плотности, при которой ей никто уже не страшен, проходит «совиную» стадию».

ЕЩЁ О СОВИНОМ ЗРЕНИИ

Легенда о дневной слепоте сов, вероятно, обязана своим происхождением не совсем обычно­му поведению большинства из них в дневное время. Днём совы обыч­но сидят на крупных деревьях, как две капли воды похожие на коричне­вые сучки. Пока сова не убедится, что обнаружена, она останется неподвижной — иначе засуетятся и зашумят мелкие птицы, могут заинтересоваться и иные, более крупные, чем сова, и опасные для неё хищники. А видит сова и днём и ночью прекрасно — хотя цвет различает слабо. Есть у её зрения и ещё один недостаток — дально­зоркость. Рядом с собой сова почти ничего не видит, и в нево­ле, чтобы схватить брошенный рядом с ней кусок, часто отскакивает назад, разглядывает, а уж потом берёт.