АИСТООБРАЗНЫЕ, ИЛИ ГОЛЕНАСТЫЕ

К отряду аистообразных, или голенастых, от­носится более 110 видов. Наиболее крупные семейства этого отряда — цапли (более 60 видов), аисты (17 видов), ибисы (30 видов).

ЦАПЛИ.

Цаплю, когда она летит, узнать легко: шея её не вытянута вперёд, как у аиста или журавля, а изогнута латинской буквой S. Крыльями машет цапля плавно и непрерывно в отличие от аистов, которые любят парить.

Самая обычная в России цапля — серая. Жизнь у цапли — как у многих птиц умеренных широт: перелёты, зимовки в тёплых странах и весенние переселения в северные широты, к ста­рым гнездовьям на заболоченных берегах рек, заросших тростниками и кустарниками озёр. Преданность своим гнездовьям у цапель велика:

в Германии, например, сохранилась колония, которой, по-видимому, не меньше 800 лет.

Самцы прилетают раньше самок. Выбирают лучшие гнёзда, предпочитая большие. Опоздав­шим достаются гнёзда похуже или вообще ника­ких не достаётся. Тогда птицы строят новые на деревьях, реже в тростниках. Самец подновит гнездо, принесёт немного веток и часами зовёт самку: вытянув шею, кричит неблагозвучно (для человеческого уха), скрипуче и пронзительно. При­летит самка — начинается ухаживание. Ритуал такой: он ощупывает клювом гнездо, в том числе и ветки, которые принёс; она проделывает то же. Брачный союз заключён (у цапель — только на один сезон). Затем самец и самка сообща достраива­ют, подновляют гнездо.

Вскоре в нём появляется голубоватое с зеленью яичко. Через два дня в гнезде — уже второе яйцо. Ещё через два дня — третье. И так до пяти яиц. Насиживают самец и самка по очереди почти месяц.

Вышедшие из яиц птенцы у серых цапель довольно бесцеремонны: грубо хватают родите­лей клювами за перья и тянут вниз. Жадны до пищи. Родители поскорее спешат их накормить. Принесённую в желудке рыбу отрыгивают им прямо в клювы. А когда птенцы подрастут, цапли сбрасывают свои рыбные приношения на край гнезда.

Но вот месяц прошёл, молодые цапли вы­брались из гнезда. С ветки на ветку перепархива­ют. Родители кормят их ещё месяц, пока дети не научатся летать. Как научатся — только их и видели: разлетаются далеко, в разные стороны.

Когда цапля купается, вода вокруг неё сереет, словно от пыли. Цапли не смазывают перья жиром: они их «припудривают». У цапель, как у голубей, дроф, страусов и некоторых других птиц, на груди и иных местах находятся под перьями пучки очень ломкого пуха — так назы­ваемые пудретки. Концы пушинок постоянно крошатся, распадаясь на микроскопические ро­говые чешуйки. Цапля, подцепив этот порошок клювом и когтями, присыпает им перья.

Без «пудры» цапля просто погибла бы! От рыбьей слизи перо слипается. «Пудра» слизь впитывает. Тогда цапля зазубренным когтем среднего пальца, как гребнем, счищает с себя мокрую «пудру» и вместе с нею всю грязь, при­липшую к перьям.

Между прочим, цапля вовсе не беззащитна против невооружённого человека. Молниеносно распрямляя свою сложенную, как мощная пру­жина, длинную шею, цапля целит кончиком клюва в глаза нападающего. Так что при встре­чах с ней следует сохранять осторожность.

Мода на украшения чуть было не погубила белых цапель (большую и малую) на реках, бо­лотах и озёрах всех континентов — от Америки до Австралии. Веками уничтожали их ради пуч­ков белых перьев, украшавших кивера и шлемы военных. На рубеже XIX и XX веков полюбились и дамам шикарные эгретки — торчащие вверх перо или пучок перьев, украшающие головной убор или причёску. А делали эти украшения из брачных перьев на спинах белых цапель. Нача­лось поистине глобальное истребление этих птиц. Из одной лишь Венесуэлы в конце XIX в. только в Лондон, например, ежегодно вывозили 1,5 млн. шкурок белых цапель!

Мода на эгретки прошла. Международные соглашения взяли под охрану несчастных птиц. За последние десятилетия восстановлены коло­нии белых цапель даже в Западной Европе.

Из всех цапель, пожалуй, наиболее интересна египетская, или коровья. И интересна она своей невероятной экспансией. Прежде жила египет­ская цапля в дружбе с дикими копытными жи­вотными Африки. Кормилась на широких их спинах насекомыми. И поныне сопровождают цапли стада диких животных, но обнаружилось у них тяготение к домашней скотине. А посколь­ку поголовье крупного рогатого скота в Африке значительно увеличилось, вчетверо возросла и численность египетских цапель.

И вот, расплодившись, двинулись «коровьи друзья», египетские цапли, «завоёвывать» но­вые земли, изобилующие стадами домашнего скота. Перед Первой мировой войной, перелетев через океан, объявились они вдруг на севере Южной Америки. Затем «покорили» и Северную Америку, в 30-е гг. достигли Австралии. Только Среднюю Европу египетские цапли почему-то никак не «завоюют», хотя не раз залетали сюда.

Североамериканская серая цапля знаменита токовыми играми и боями на зимовках, которые ещё в XIX в. видел во Флориде и описал зна­менитый американский орнитолог Одюбон. На восходе солнца, как тетерева, самцы слетаются на песчаные отмели, кричат, ходят важно, цере­монно (как только цапли умеют), дерутся. Смер­тельные, казалось бы, удары клювов против­ников ловко парируют умелыми фехтовальными приёмами. Мёртвых и покалеченных птиц после этих дуэлей Одюбон не находил.

Про другую обитающую в Америке цаплю (малую белую) рассказывают, что у неё очень интересные приёмы охоты. Она заходит в воду там, где неглубоко, замирает с нацеленным вниз клювом и медленно шевелит жёлтыми пальца­ми — рыб приманивает! Как только они подп­лывут жёлтых «червячков» рассмотреть, хватает их клювом.

У африканской чёрной, или «зонтичной», цапли методы охоты ещё хитрее. На мелководье замирает она, согнувшись, в такой странной позе: клюв нацелен на воду, полураскрытые крылья раскинуты над головой. Получается перьевой зонт над рекой. Рыбы, привлечённые тенью, а возможно, и ярко-оранжевыми паль­цами рыболова, заплывают под «зонт». Тут их поджидает быстрый и меткий клюв. Если и промахнётся хитроумная птица, то, не теряя времени, падает с раскрытым «зонтом» в воду на удирающих рыб и накрывает их крыльями, словно сачком. Потом, изгибая туда-сюда гиб­кую шею, ловит добычу под куполом из крыльев.

Американская кайенская цапля охотится на сухопутных крабов обычно по ночам. Убивает даже таких огромных, у которых лишь клешня размером с ладонь!

Кваква названа так за громкий крик «квау-





квау». Эта небольшая коротконогая цапля оби­тает в Европе, Азии, Африке, Америке. Кваквы ловят рыбу, лягушек и насекомых по ночам и в сумерках, за это их ещё зовут «ночными цап­лями», а в Германии за каркающий крик про­звали «ночными воронами». Выращивая потом­ство, кваквы охотятся и днём, чтобы прокормить ненасытных птенцов. Птенцы не только про­жорливы, но и агрессивны: нападают на любого чужака, приблизившегося к гнезду. Кваква-мать, подходя к гнезду, наклоняет голову и приседает, предъявляя им «пропуск» — стоящие торчком белые пёрышки на голове. Натуралист Лоренц как-то раз наблюдал за гнездом кваквы, и, обеспокоенная присутствием человека, она забыла присесть. Птенцы тотчас напали на неё.

Учёные обратили внимание на незаурядную сообразительность кваквы в неволе. В зоопарке города Майами (Флорида, США) кваква научи­лась ловить рыбу на приманку. Она осторожно опускала в воду шарик рыбьего корма непо­далёку от резвящейся стаи рыб и замирала в напряжённой позе ожидания, уставившись на шарик. Привлечённые кормом, рыбы подплы­вали к нему и, естественно, становились жерт­вами кваквы.

Выпи живут порой вблизи от наших загород­ных домов, но многие ли их видели? Умение затаиваться у этих птиц превосходное: в упор, что называется, и в двух шагах увидеть выпь почти невозможно. Замрёт, вытянув стрелой вверх тело, шею, клюв. Оперение у выпи — под цвет тростников и прочих болотных трав. А если стебли, укрывшие её, колышатся на ветру, то выпь покачивается в одном с ними ритме!

Загнанная, как говорится, в угол, выпь уст­рашает врага: распушившись, припадает к зем­ле — полусогнутые крылья раскинуты, шея раз­дута колоколом, перья на ней встопорщены.

Неожиданное превращение стройной птицы в несуразное пугало невольно заставит отдёрнуть протянутую руку или отвести оскаленную пасть. Короткого замешательства нападающего для вы­пи достаточно, чтобы улететь.

В народе выпь называют бугаём, болотной коровой, и другие подобные прозвища ей дают. Она ревёт и мычит как бык! Гулко, басовито: «У-трум-бу-бу». И днём, и ночью, чаще вече­рами, с ранней весны по июль. Это самец пригла­шает самок на свидание. Они летают вокруг. Увидев или услышав их, самец мычит азартнее. Позднее от двух до четырёх самок устроят гнёзда неподалёку от места рёва самца.

Прежде думали, что, издавая свои странные звуки, выпь опускает клюв в воду и «дудит». Позднее заметили: это не так. Выпь раздувает пищевод — получается резонатор, усиливающий звук. Потом голову то вверх поднимает, то роня­ет на грудь и, выдыхая воздух, бубнит басом: « У-трумб-бу-бу ».









АИСТЫ. Где-нибудь в заболоченной лощи­не, в долине реки на дереве можно увидеть гнёзда белых аистов. Даже на столбе, на одиноко стоя­щем стоге сена, на развалинах древней башни или на крыше хаты вьют они гнёзда. Если гнездо уцелело в зимнее ненастье и никем не занято, аист деловито осмотрит своё вновь обретённое прежнее хозяйство, тут и там подправит вы­валившиеся ветки. Потом выбросит лишние ветки из гнезда, чтобы сверху образовалась нужная ямка. В общем не бездельничает, поджидая самку.

Из года в год с каждым летом растёт гнездо в объёме и весе. Старые гнёзда аистов — соору­жения немалые, весят не один центнер. В таком гнезде даже «квартирантам» хватает места: во­робьи, скворцы, трясогузки, а кое-где даже сойки поселяются целыми семействами в «куче хворос­та», сложенной аистами на деревьях или крыше.

Приглашая самку к гнезду, самец принимает характерную позу: стоит в гнезде и, запрокинув шею, так что затылок касается спины, издаёт громкий треск, постукивая верхней половинкой клюва о нижнюю, надклювьем о подклювье. Даже птенцы, недавно вылупившиеся, едва об­сохнув, запрокидывают голову назад и клацают клювами — настолько силён врождённый ин­стинкт этого своеобразного токования.

В свадебных церемониях, когда прилетит сам­ка, есть и ритуал дуэтного клацания: бок о бок стоят он и она, вытянув вверх шеи и головы, и громко трещат клювами.

Вскоре после этого 2—5 белых яиц появляют­ся в гнезде с промежутками в два дня. Чуть больше месяца аисты их насиживают, самка обычно по ночам, самец — в дневное время. Затем птенцы проклёвываются.

Родители кормят их первое время в основном дождевыми червями. В жаркий день, когда птен­цы аистов изнывают от зноя, родители поят их водой, принесённой в желудке, и даже устраива­ют освежающий душ, поливая детей водой из клюва.

В конце августа подросшие молодые аисты улетают зимовать в Африку. Обычно одни, без взрослых. Но инстинкт не оставит их, поведёт и укажет верный путь. Взрослые аисты полетят за ними позднее — в сентябре. Профессор Н.А. Глад­ков пишет: «Белые аисты иногда производят осенью своеобразную «чистку своих рядов». Они забивают насмерть слабых птиц. По-видимому, это обстоятельство послужило основанием для рассказов о наличии «судов» у белых аистов, которые заканчиваются смертной казнью «про­винившейся» птицы».

В большинстве стран, где обитает белый аист, он считался в народе птицей, приносящей сча­стье. Это в немалой степени помогло его сохра­нению и широкому расселению. По старинному поверью, разорить гнездо аиста — значит при­нести несчастье дому, на котором он свил гнездо. Второй российский аист, чёрный (живот у него,

однако, белый), — редкая птица. В отличие от белого аиста людей он сторонится и гнездится обычно на деревьях в старых высокоствольных лесах, в местах глухих, далёких от человеческого жилья.

Ещё 16 видов аистов обитает на Земле. В Америке, от Флориды до Аргентины, — отваж­ный истребитель крокодилов ябиру. В Африке и Индии — знаменитый марабу.

Итак, бразильский ябиру. Это аист статный и мощный. Он лыс, как и марабу, неоперённая шея — чёрного цвета. О том, как ябиру умело истребляет крокодилов, нельзя не рассказать. Выбрав у реки место, тактически наиболее на­дёжное, подкарауливает он детёнышей аллига­торов и кайманов. Выследив, бьёт массивным и крепким, как дубина, клювом. Убьёт и глотает крокодильчиков целиком, а тех, что побольше, расклёвывает.

Случается, застанет его за этим детоубийст­вом самка аллигатора. Остервенело бросается она на истребляющую крокодилий род голенастую птицу. Но ябиру и тут не совершает оплошности. Как матадор от быка, отскочит в сторону и бьёт сбоку нападающую на него самку аллигатора клювом, как копьём, метко в глаз! Или между глаз, что так же убийственно, потому что клюв ябиру, по убеждению знающих специалистов, «способен расколоть череп ягуару».

У марабу клюв — тоже массивный и с доста­точно острым концом. Назначение его — сокру­шать рёбра и пробивать животы мёртвых живот­ных. Ведь марабу — падальщик вроде гиены или грифа. Голова и шея марабу не оперены, как и у грифов. Кстати, грифы почтительно уступают место марабу во время трапез, не без оснований опасаясь его крепкого клюва. Кости даже круп­ных копытных марабу глотает целиком. В Азии и Африке марабу-санитары приносят много пользы людям и окружающей среде. Тем более достойно сожаления, что в Африке губят многих марабу ради пучка хвостовых перьев. Помимо падали питаются эти аисты крысами, мышами, крупными насекомыми, даже рыбами и детёны­шами крокодилов, как и ябиру.

Один натуралист сравнил марабу со «старым чиновником в черновато-синем фраке, узеньких белых брюках и с красной плешью; он постоянно озирается, словно видит своё высшее начальст­во». Но марабу только кажется робким и опас­ливым. Хороший пример его отваги и силы приводит известный немецкий учёный Франц Фабиан: «Марабу совершенно не признавал гос­подства ручной львицы Бахиды. Однажды, ког­да она начала дразнить и тормошить марабу, громадная птица принялась колотить зверя мощным клювом. Львица пыталась было ока­зать сопротивление, но, не выдержав града уда­ров, поспешила удрать».

И ещё одно любопытное «достижение» мара­бу. Самый широкий размах крыльев среди птиц,









как известно, у странствующего альбатроса (см. ст. «Альбатросы и буревестники»). Но хотя средний размах крыльев марабу меньше, чем у альбатроса, однажды людьми был пойман мара­бу, размах крыльев которого был более четырёх метров! Это превышает все рекорды альбатроса.

ИБИСЫ. В зоологической коллекции древ­неегипетских божеств священному ибису отведе­но было одно из самых почётных мест — он олицетворял в долине Нила самого Тота, бога познания, магии и письменности. Возможно, обожествили ибисов благодаря разливам Нила, от которых зависело плодородие земель Египта: именно в эту пору множество их прилетало в долину Нила. Египтяне понимали это так: Тот-ибис возвращается в Египет, и земля расцветает.

Но вот уже больше века не гнездятся священные ибисы в Египте, хотя южнее в Африке этих белых с чёрными головами и хвостами птиц ещё немало.

На юге России и Украины обитает другой ибис — каравайка. В компании с цаплями, бак­ланами, колпицами и другими птицами гнездят­ся каравайки невысоко на деревьях или в трост­никах. Каравайка — единственный ибис, рассе­лившийся по всем тёплым странам мира, на востоке даже до Австралии добрался. Перелетев океан, объявились каравайки в США и на Кубе. Но почти всюду они довольно редки.

300 лет назад жил в Европе, преимуществен­но в Альпах, горный ибис. Ростом он с гуся; зелёные с медными переливами крылья, голое красное «лицо» и хохол на затылке выделяли его из всех сородичей. Гнездился в скалах, как и ныне в Марокко (только там он и сохранился). За его птенцами лазали по горам охотники: на пирах у феодалов ибисы были лучшим лакомст­вом, но людям всех других сословий запреща­лось есть «лесных воронов» — так называли горных ибисов в Швейцарии — и разорять их гнёзда.

На грани истребления находится красноногий ибис. Когда-то он был очень распространён в Китае, на российском Дальнем Востоке, в Корее. Ныне только в Японии уцелели считанные эк­земпляры этих птиц (в 1941 г. их было 30, в 1979 г. — только 9). Они — последние пред­ставители своего вида на Земле. К сожалению, нет никакой уверенности в том, что этих кра­сивых птиц удастся сохранить.

Другая очень редкая птица — красный ибис. Весь красный — от клюва до пальцев на ногах!

Лишь концы крыльев чёрные. Родина его — Южная Америка. Гнездятся красные ибисы в мангровых зарослях, большими сообществами вместе с белыми ибисами, на которых, кроме цвета, всем похожи. Попадаются даже, так ска­зать, бело-красные «супружеские» пары: одна из птиц — белый ибис, другая — красный. Возмож­но, они даже одного вида, но относятся к двум разным генетическим цветовым фазам, как называют такие различия в окраске специа­листы.

Подросшие птенцы красных ибисов собирают­ся в гуще мангров. Над ними пламенеющим балдахином трепещут крылья взрослых ибисов, соединённых в одну оберегающую птенцов фа­лангу.

Ещё один ибис — колпица. Обитает она в Европе, Азии, Африке. «Смотришь на колпицу, — удивляется американский ис­следователь Джильберт Клинджел, — и кажется, что это какая-то помесь утки с аистом. Кончик клюва плоский, напоми­нает по форме ложку или лопатку, голова и нос голые, без оперения, и если посмотреть на кол­пицу сверху, она похожа на лысого Сирано де Бержерака с чудовищным носом ».

Ибисы копаются своим изогнутым клювом в жидком иле или там, где земля помягче. Иначе работает клювом колпица — «косит», из сторо­ны в сторону поводя опущенным его концом. Как только какая-нибудь рыбка или жучок кос­нутся полураскрытого клюва, он моментально захлопывается, удерживая добычу. Колпицу так и зовут в народе — «косарь». Охотятся колпицы на мелких рыбёшек, лягушек, водяных насеко­мых и рачков.