Д. Гордон считает, что смерть означает опыт растворения в его наивысшей степени. Человек, будучи частицей вечного кругооборота и бытия, объединяется с самим собой, с другими людьми и миром как таковым. Растворение и смерть говорят о похожем опыте: истинная самость индивидуума это не то, что скрывается под оболочкой человеческого тела. Самость образует всю Вселенную. Смерть — это мгновение тотального молчания. Мыслительный процесс прекращается, и человек перестает идентифицировать себя со своим «Я» и тем, что дает опору его самости.

С возрастом опытов растворения становится все меньше. Годы влияют на качество сексуальных отношений, возможность заниматься танцами и спортом. Чем старше становится человек, тем все больше он начинает бояться, он все меньше способен наслаждаться занятиями, которые раньше доставляли ему огромную радость. Приходящая с возрастом мудрость примиряет человека со смертью.

Другой опыт растворения характеризует сон. Чем глубже человек погружается в сон, тем больше он теряет контроль над мыслительным процессом. Когда мышление останавливается, наступает состояние сна. За паузой в мышлении следует растворение.

Время играет важную роль в нашей жизни. Время — одна из необходимых условностей мышления человека, которая, в итоге, стала господствовать над ним. Для того чтобы время не овладело нашей жизнью, следует постичь его и научиться правильно с ним обходиться. Люди боятся неизвестного, необратимого, того факта, что у всех у нас будет не тот облик, которым мы сейчас обладаем. Все боятся углубляться в понимание смерти. Растворения возможно достичь только тогда, когда человек отказывается от своей самости, мыслей и своих о себе представлений. Опыт растворения равносилен потере самого себя. Самость в паре со своим творцом, то есть процессом мышления, не дает человеку чувствовать себя по-настоящему живым. Именно поэтому человек боится оставить свою ложную самость, которую он так долго приобретал, начиная с момента рождения. Возможно ли, чтобы состояние смерти было в чем-то подобно опыту растворения? И не следует ли именно к этому стремиться человеку всю свою жизнь? Почему люди так боятся того, что очевидно является устойчивым состоянием растворения? Возможно ли, чтобы смерть была по существу лишь повторением спонтанных опытов растворения, которые все мы тем или иным образом переживаем в течение жизни? Не исключено, что смерть представляет собой окончательный и вечный опыт растворения.

С этой системой взглядов Гордона соглашаются и некоторые другие исследователи, а именно: Лэнг, Франкл, Озиз, Харальдссон, Моуди, Маслоу и Кюблер-Росс. В нескольких словах еще раз обобщим то, о чем мы говорили выше касательно опытов растворения. Воспитание и образование являются основой для развития человека. Развиваясь, человек получает самые разные переживания и строит свою самость, ориентируясь на правила общества, менталитет своей семьи и собственный разум. По существу, он развивает свой интеллект, то, как он должен думать, вести себя и воспринимать действительность, в которой существует. Человеческая самость создается и формируется. Следовательно, человек отдаляется от своих исконных возможностей, с которыми он родился. Данные ему от природы способности и возможности забиваются «воспитанием» и образом самости. Иногда, в определенных условиях, границы самости временно разрушаются, и человек переживает экстатический опыт. Опыт растворения мало чем отличается от экстаза. Переживание чувства растворения и слияния, как правило, носит общий характер и гораздо сильнее. В целях упрощения будем подразумевать под экстазом и опытом растворения одно и то же, поскольку качественного различия между двумя этими состояниями нет. Человек помимо своей воли всю свою жизнь стремится к тому, чтобы пережить подобное ощущение. Часто можно слышать, как люди, испытавшие экстаз, говорят, что их не испугало бы, если бы после подобного переживания они должны были умереть. В момент наивысшего восторга, будь то наслаждение искусством, сексуальный опыт или религиозное упоение, человек, не медля, выражает свое желание повторно испытать это состояние, даже если оно будет угрожать ему смертью. Нечто подобное можно утверждать и об опыте умирания. Вспомним историю Ивана Ильича. На последней стадии умирания, приняв факт своей близкой смерти, он больше не мучается от болей, равно как и не интересуется тем, что происходит вокруг него. Он всею душой хочет лишь одного: умереть.

Мы не ставим своей целью приукрасить конец человеческой жизни. Но как бы то ни было, подойдя к последнему в своей жизни порогу, человек в большинстве случаев чувствует себя свободным от всего, что имеет отношение к его телу, от житейских забот и вещей, которые он с легкой душой оставляет. И его «сознание» (или «душа») покидает телесную оболочку свободно и радостно.