Исходный принцип школы, возглавляемой И. П. Павловым, состоит в том, что особые состояния сознания — это промежу­точное состояние между бодрствованием и сном, частичный сон, частичное торможение, как в топографическом смысле, так и в смысле глубины. В коре головного мозга остаются «сторо­жевые центры», делающие возможными контакты между тера­певтом и пациентом, гипнотизируемым и гипнотизером.

Заметим, что павловская школа создавала свою теорию особых состояний сознания, исходя из результатов опытов на животных. Один из сотрудников его физиологической лабо­ратории, Б. Н. Бирман, в 1925 году сумел экспериментально создать «сторожевой центр» у собаки с условным рефлексом, связанным со звуком трубы, сигнализирующим о пище. Заснув, собака просыпалась для принятия пищи только при звуке

трубы, оставаясь нечувствительной ко всем другим, даже более сильным звукам. Бирман объяснил это тем, что кора головного мозга собаки в этих условиях заторможена, но «сторожевые пункты» в некоторых областях мозга находятся в состоянии бодрствования. На основании этого павловская школа стала рассматривать особые состояния сознания, в том числе гипноз, как частичный сон, — теорию, предугаданную, как мы помним, в прошлом веке А. Льебо, А. Бонисом (1887) и Браун-Секаром (1882).

По мнению приверженцев этой школы, любое состояние, которое может быть названо гипнотическим (то есть особое состояние сознания), включает в себя три фазы: уравнительную, парадоксальную и ультрапарадоксальную. В первой фазе все условные раздражители, как сильные, так и слабые, действуют одинаково. В парадоксальной фазе сильный раздражитель вы­зывает или слабую реакцию, или не вызывает никакой, а слабый раздражитель влечет за собой сильную реакцию. В ультрапара­доксальной фазе реакция может быть достигнута с помощью негативного стимула, то есть такого, на который клетки голов­ного мозга не реагируют в состоянии бодрствования. Таким образом, объясняются гипнотические феномены, получаемые в парадоксальной фазе, названной И. П. Павловым «фазой вну­шения».

Следует подчеркнуть, что большинство наших отечествен­ных психотерапевтов и в наши дни в понимании особых состо­яний сознания стоят на традиционных павловских позициях.

Вместе с тем нельзя не отметить, что многие понятия, касающиеся физиологической природы особых состояний со­знания, в связи с развитием научных технологий претерпели ряд изменений.

Так, И. П. Павлов рассматривал физиологический сон как «разлитое корковое торможение», различая пассивный и актив­ный сон. «Сон активный — тот, который исходит из больших полушарий и который основан на активном процессе торможе­ния, впервые возникающем в больших полушариях и отсюда распространяющемся на нижележащие отделы мозга; сон пас­сивный, происходящий вследствии уменьшения, ограничения возбуждающих импульсов, падающих на высшие отделы голов­ного мозга (не только на большие полушария, но и на ближай­шую к ним подкорку» (И. П. Павлов, 1922). Современные же нейрофизиологические исследования показали, что сон — ак­тивный процесс, тесно связанный не только с функцией коры головного мозга, но в еще большей степени с функцией под­корки, ретикулярной формации, и говорить сейчас о сне как о разлитом корковом торможении означало бы не учитывать всех механизмов его образования (А. М. Вейн, 1970).

Кроме того, подобное рассмотрение породило ряд вопросов. Так, один из известных отечественных исследователей А. Слободяник пишет; «Объясняя гипноз (и сон) торможением, мы до сих пор не знаем даже природы этого торможения, этого «проклятого», по выражению И. Павлова, феномена... они мимолетны в физиологических состояниях, но в патологичес­ких состояниях могут длиться неделями и месяцами. Таким образом, гипноидные фазы, с одной стороны, могут рассматри­ваться как физиологический субстрат неврозов или психозов, но, с другой стороны, они представляют собой «нормальную форму физиологической борьбы против болезненного агента». Вряд ли можно признать в этой теории безупречным и пере­несение полученных в экспериментах на животных результатов на человека, так как здесь приобретает значение речь, названная сторонниками павловского учения «второй сигнальной систе­мой». Слово (или образ) рассматривается как сигнал, стимул столь же материальный, как и любой физический стимул. Сам И. Пав­лов подчеркивал, что эти два рода стимулов нельзя отождествлять ни с количественной, ни с качественной точки зрения, учитывая пережитое человеком прошлое. И именно здесь возникают затруд­нения, так как павловская школа не принимает во внимание бессознательных наслоений в аффективной жизни субъекта и игнорирует то, что межличностные отношения строятся не только на речевой основе.

В связи с тем, что из всех особых состояний сознания в психотерапии до недавнего времени чаще всего применялся гипноз, специально остановимся на понимании специфики гипноза как состояния сознания в рамках этого подхода.

По мнению Л. Шертока, «гипноз представляет собой особое состояние сознания, предполагающее определенное изменение психофизиологической реактивности организма (1982). Он оп­ределяет гипноз как «четвертое состояние организма» (наряду с состоянием бодрствования, сна и сновидений).

A. М. Свядощ полагает, что гипнотический сон — «состояние суженного сознания, вызванное действиями психотерапевта и ха­рактеризующееся повышенной внушаемостью» (1982).

B. Е. Рожнов понимает гипноз как особое психологическое состояние, возникающее под влиянием направленного психи­ческого воздействия и отличающееся как от сна, так и от бодрствования. По его мнению, гипноз — психофизиологичес­кий феномен, при котором постоянно наличествующий синэргизм сознательного и неосознанного приобретает известную трансформацию в том смысле, что их сочетанная деятельность диссоциируется и одновременно может выступать равно как осознаваемая, так и неосознаваемая психическая продукция. «Глубокий гипноз, — пишет В. Е. Рожнов, — есть качественно

определенное психофизиологическое состояние, возникающее как результат специфической работы мозга на особый режим. Отличительной чертой гипноза как состояния является строгая, не свойственная ни сну, ни бодрствованию избирательность в усвоении информации» (1985).