В условиях боевых действий одним из типов коллаборационизма является военный – оказание содействия противнику с оружием в руках. Он может проявляться в различных формах: служба в военных и военизированных формированиях, в полицейских структурах, в органах разведки и контрразведки.
Рассчитывая использовать в своих целях национальную вражду между народами СССР, немецкие власти уже в первые месяцы оккупации начали формировать различные антисоветские националистические отряды. В этом отношении наибольшую силу представляли украинские и прибалтийские вооруженные формирования.
25 августа 1941 г. командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал фон Лееб официально разрешил принимать на службу в вермахт литовцев, латышей и эстонцев и создавать из них особые команды и добровольческие батальоны для антипартизанской борьбы. Зимой 1941–1942 гг. были сформированы балтийские охранные батальоны, первоначально с целью заменить в тылу немецкие войска для использования последних на фронте, однако начиная с июля 1942 г., эстонские батальоны наравне с немцами сражались на передовой линии [1, с. 26–27].
С привлечением русских дело обстояло несколько сложнее. И проблема здесь заключалась не только в том, что арийцы считали славян «недочеловеками». Изначально руководство Третьего рейха не хотело давать им в руки оружие даже в пропагандистских целях.
Срыв плана «блицкрига» заставил нацистов по-другому оценить потенциал русских, готовых сотрудничать с ними. Так что силам советского сопротивления противостояли не только войска немецкофашистской Германии и ее союзников, но и различные коллаборационистские подразделения из числа местных жителей, часто созданные при участии сотрудников нацистских спецслужб: полицейские и карательные отряды, разведывательные и пропагандистские школы, Русская освободительная армия, Русская освободительная народная армия и др.
Для начального этапа Великой Отечественной войны не характерно широкое использование оккупантами местного населения в военных целях даже для борьбы с партизанами. Но были и исключения. Так, в ноябре 1941 г. немцы создали в Поддорском районе Ленинградской области из местного населения и лиц, дезертировавших из Красной армии, три вооруженных отряда общей численностью более 50 человек. Участники этих отрядов были вооружены винтовками и ручными пулеметами, вели борьбу с партизанами, охраняли немецкие тылы в прифронтовой зоне [5. Ф. 7. Д. 33. Л. 41]. Но в начальный период войны оккупанты делали основную ставку на карательные отряды, сформированные на территории Прибалтики [5. Ф. 7. Д. 193. Л. 85]. В них входили в первую очередь эстонцы, латыши и финны.
Победа советского народа под Москвой и как следствие этого срыв плана молниеносной войны против СССР заставили оккупантов пересмотреть свои взгляды на использование представителей народов Советского Союза в боевых действиях.
Весной 1942 г. в оккупированных нацистами районах нашей страны появилось значительное количество различных «вспомогательных подразделений», не имевших, как правило, ни четкой организационной структуры, ни штатов, ни строгой системы подчинения и контроля со стороны немецкой администрации. Их функции заключались в охране железнодорожных станций, мостов, автомагистралей, лагерей военнопленных, где они должны были заменить немецкие войска, необходимые на фронте. В группе армий «Север» они назывались «местные боевые соединения» (Einwohnerkampfverbande), в группе армий «Центр» – «служба порядка» (Ordnungsdienst), а в группе армий «Юг» – «вспомогательные охранные части» (Hilfswachmannschaften) [2, с. 14].
Формирование восточных войск на начальном этапе гитлеровцы пытались осуществлять на основе добровольного волеизъявления граждан. Когда же таковых оказалось крайне мало, были предприняты иные меры: истязания голодом и побоями, дезинформация, шантаж, провокации и т. д. Как свидетельствуют многочисленные источники, комплектование восточных формирований производилось примерно по такой схеме. В лагерь военнопленных прибывали вербовщики из представителей немецкого командования, белоэмигрантов, различных эмиссаров и приступали к выявлению лиц, по различным причинам согласившимся вступить на службу в германскую армию. Из них создавалось ядро будущего подразделения. По количеству добровольцев оно, как правило, значительно не дотягивало до установленной штатной численности. Недостающих новобранцев отбирали уже по принципу физической годности к несению строевой службы. Они оказывались перед ограниченным выбором: либо принудительная служба в германской армии, либо голодная смерть. От безысходности многие соглашались надеть фашистский мундир, надеясь при удачном случае с оружием в руках перейти на сторону партизан или Красной армии. У молодых парней и мужчин призывного возраста, загнанных в гражданские лагеря, также не было выхода: или служба в восточных войсках, или каторжные работы в Германии.
Таким способом, в частности, формировались летом 1942 г. три батальона на оккупированной территории Орловской области: первый – в Орджоникидзеграде (район Брянска), второй – в районе г. Трубчевска, третий – в районе Плюсково (20 км севернее Трубчевска). Во главе батальонов, рот и взводов находились бывшие советские офицеры. При командирах батальонов состояли немецкие офицеры не ниже лейтенантов, в ротах, взводах и отделениях – немецкие унтер-офицеры и солдаты. Они выступали в качестве контролеров-надзирателей за правильным и своевременным выполнением приказов немецкого командования, и их указания были обязательны для каждого бывшего русского военнослужащего, какую бы должность в данном воинском формировании он ни занимал [12, с. 22].
К концу лета 1942 г. по мере значительного роста потребностей в охранных войсках германское командование наряду с набором добровольцев приступило к насильственной мобилизации годных к военной службе мужчин от 18 до 50 лет. Суть такой мобилизации состояла в том, что перед жителями оккупированных районов ставилась альтернатива: быть завербованными в «добровольческие» отряды или угнанными на принудительные работы в Германию.
Следует отметить, что особое внимание со стороны советского сопротивления и НКВД уделялось тем подразделениям, которые предназначались фашистами для разведывательно-диверсионной работы в советском тылу. 22 января 1942 г. вышли указания НКВД СССР «О мероприятиях по борьбе с "добровольческими" отрядами». В них все коллаборационистские формирования назывались бандами. Предполагалось «по получении проверенных сведений о формировании банды подбирать и направлять через линию фронта в пункты формирования банды надёжную агентуру с задачей внедрения в состав банды». Чекисты должны были «вести разложенческую работу среди рядовых участников, склонять их к переходу в Красную армию, насильно уводить с собой руководителей банд; осуществлять ликвидацию отдельных руководителей банд, вербовщиков в эти отряды и отдельных активных рядовых участников; вербовать старост с целью получения возможности вливать через них в банды нашу агентуру» [8].
Но работа по разложению коллаборационистских формирований не всегда была успешной для советской стороны. В практике агентурной работы имелись случаи, показывающие наши недоработки. Так, 1 июля 1942 г. Навлинским оперативным чекистским объединением (Орловская область) был завербован начальник штаба полицейского отряда Р. Вербовкой преследовалась цель добиться через него проведения агентурных мероприятий по разложению полицейского отряда. Связь с Р. систематически поддерживалась через агента-связника Н., контактировавшего с группой навлинских девушек, распространявших советские листовки, и в результате этого арестованных гестапо. Вместе с ними был схвачен и агент Н. В результате этого все мероприятия по вербовке Р. и разложению полицейского отряда были провалены [3. Ф. 11. Оп. 1. портфель 2. Д. 23. Л. 27].
18 декабря 1942 г. состоялась конференция, организованная Альфредом Розенбергом. В ней приняли участие начальники оперативных тыловых районов Восточного фронта и представители центральных военных управлений, ответственные за проведение оккупационной политики и осуществление хозяйственной деятельности на захваченной территории Советского Союза. Обсуждая возможности привлечения советского населения к активному сотрудничеству, немецкие военные представители высказывали мнение, что вермахт нуждается в непосредственном использовании жителей оккупированных районов для ведения боевых действий и восполнения потерь личного состава войск, а также успешной борьбы со все усиливающимся партизанским движением. Поэтому было решено пойти на определенные уступки в обращении с населением. Вместе с тем открыто заявлялось, что речь идет лишь о мероприятиях временного характера, которые сразу же после окончания войны могут и будут подвергнуты любой ревизии [9, 260–261].

Несмотря на свое согласие с некоторыми предложениями Розенберга, Гитлер отказался до окончания войны вносить в проводимую политику какие-либо изменения.
Усиление сопротивления и коренной перелом в Великой Отечественной войне заставил нацистские оккупационные и пропагандистские службы разработать новый план по активному вовлечению в коллаборационистские подразделения русских граждан. В 1941 г. немцы требовали от населения в основном экономической поддержки, с 1942 г. командование вермахта пошло на создание вспомогательных отрядов из местных жителей. 1943 год был характерен
«союзной инициативой» ведомства Геббельса. Согласно ей, эта война велась самим русским народом против поработившего его большевизма, Германия же выступала в качестве союзника России.
Зимой 1942–1943 годов в глубине оккупированной территории России происходила замена некоторых немецких гарнизонов «добровольческими частями». Личный состав, помимо обмундирования и питания, получал денежное довольствие [8].
Наибольшие надежды фашисты возлагали на полицейских и карателей, которые в свое время были репрессированы советской властью. В работе с ними партизанские агенты признавали незаконность вынесенных им приговоров, но отмечали, что обида на конкретных представителей советской власти и НКВД ещё не повод к активному сотрудничеству со злейшими врагами русского народа [6, Ф. 260. Оп. 1. Д. 121. Л. 127–128].
Особое место среди вооруженных коллаборационистских формирований занимали ложные партизанские отряды. Так, в ноябре
1941 г. полицией безопасности и «СД» в г. Луге Ленинградской области из уголовных элементов была создана разведывательнокарательная группа, которая в первый период насчитывала восемь человек. Руководителем этой группы немцами был назначен Николай Александрович Мартыновский, 1920 г. рождения, уроженец г. Омска, бывший студент II курса Ленинградского медицинского института.
Группа с декабря 1941 г. до весны 1942 г. выходила в населённые пункты Лужского района, выдавая себя за участников советского сопротивления. Общаясь с населением, она выявляла места расположения партизан, подпольных организаций, советских разведчиков и лиц, оказывавших помощь партизанам.
Таким провокационным методом было вскрыто и уничтожено несколько советских разведывательно-диверсионных групп, а также много партизан и лиц, оказывавших им помощь. Участники этого отряда, который к этому времени именовался «Ягд-командой», применяли исключительно коварные методы борьбы с советскими патриотами. Все они были одеты в гражданскую форму, а Мартыновский носил форму капитана Красной армии и Золотую Звезду Героя Советского Союза.
Каратели, выдавая себя за партизан, при выявлении лиц, оказывавших помощь партизанам, производили расстрелы, подвергали сожжению населённые пункты, грабили имущество у советских граждан.
Захваченных в плен партизан расстреливали, а некоторых вовлекали в «Ягд-команду», а для закрепления их дальнейшей службы у карателей заставляли расстреливать перед строем своих же товарищей.
За пассивные действия во время операций, трусость, малейшее недовольство, попытки перейти на сторону партизан Мартыновский или его заместитель Решетников расстреливали участников отряда перед строем.
В отряде процветало пьянство, массовое изнасилование женщин в местах расположения « Ягд-команды», а захваченные в плен партизанки после изнасилования расстреливались. За время нахождения «Ягд-команды» на территории Псковской области её участниками было расстреляно свыше 100 человек, в том числе стариков, женщин, детей, сожжено и разграблено несколько населённых пунктов. В марте 1944 г. «Ягд-команда» была переброшена в Белорусскую ССР, где в районе города Полоцка и Дрисском районе чинила массовые зверства над мирными советскими гражданами. Так 1 мая
1944 г. в местечке Крышборок каратели на почве мести за убитого партизанами командира взвода Пшик расстреляли 30 человек ни в

чём не повинных детей, женщин и стариков. А всего в этом районе было расстреляно около 60 человек мирных граждан и партизан.
В конце 1944 г. «Ягд-команда» была переброшена в Польшу, а затем в Югославию для борьбы с партизанским движением. На территории Югославии каратели также чинили массовые зверства, насилия, грабежи. В сентябре 1944 г. по пути из Югославии в Польшу Мартыновский из-за личных счётов был убит своим заместителем Решетниковым, который с этого времени и возглавил «Ягдкоманду».
В январе 1945 г. под городом Иноврацлав (Польша) «Ягдкоманда» была разбита войсками Красной армии, 39 карателей взяты в плен, арестованы и осуждены военным трибуналом, 10 человек из них было расстреляно. Командира «Ягд-команды» Решетникова в
1947 г. удалось арестовать, и он был осуждён на 25 лет лишения свободы. Во время следствия он скрыл своё участие в массовых расстрелах и зверствах. В связи с этим в 1963 г. было проведено новое расследование, и этот военный преступник 4 декабря 1963 г. Псковским областным судом был осужден по ст. 64 п. «а» УК РСФСР к расстрелу [4. Д. 100, Л. 72–73].
Так закончилась история этого лжепартизанского отряда, повинного в гибели сотен ни в чем не повинных людей.
Ленинградские партизаны регулярно сообщали в ЛШПД: «Оккупанты стремятся всеми средствами расколоть связь населения с партизанами. Они организовывают шайки бандитов из числа эвакуированных жителей или "отрядчиков" (полиция, отряды самообороны и т. д.) по 10–15 человек, задачей которых является грабить мирное население под видом партизан и тем самым оправдывать название "партизаны-грабители", чтобы восстанавливать, таким образом, население против советского сопротивления» [10. Ф. 625. Оп.
1, Д. 11. Л. 412].
Успешное наступление Красной армии, подъём всенародной борьбы в тылу врага, явная подчинённость всех структур РОА гитлеровцам не позволили нацистам осуществить свой план тотальной войны. Работу, направленную на разложение коллаборационистских формирований, сотрудники органов государственной безопасности вели в тесном контакте с политработниками партизанских соединений.

Чекисты проводили беседы практически с каждым полицейским и солдатом РОА, оказавшимся в рядах партизан. Кроме дислокации и степени вооружённости тех районов, из которых они бежали, узнавались имена, место рождения, деятельность перед войной, привычки их бывших сослуживцев. Эта информация использовалась в том числе и при написании листовок, адресованных конкретным людям. Эти прокламации подписывались бывшими власовцами [4. Д. 43689. Л. 45].
Массовая передислокация гарнизонов РОА осенью 1943 г. на некоторое время прервала контакты с ними сил сопротивления. Но последовавшая за этим подготовка к эвакуации населения создала благоприятные условия к их активизации.
Среди тысяч коллаборационистов, оказавшихся в рядах сопротивления, были как бывшие уголовники, так и вражеские агенты. Их деятельность могла нанести ущерб и дискредитировать партизанское движение. Чтобы это предотвратить, на всех бывших полицейских, армейцев РОА и военнопленных особые отделы партизанских бригад заводили досье для наблюдения. В районах, взятых под контроль сопротивления, ещё до прихода Красной армии прошли открытые народные суды над изменниками и активными пособниками фашистов.
Успехи СССР на фронтах Отечественной войны, крупномасштабные наступления РККА, немецкая оккупационная политика, направленная на ограбление мирного населения, изменили настроение народа в пользу партизан. К концу 1943 г. фашистская система по привлечению русского населения на службу Третьему рейху была полностью дискредитирована.
Антисоветские воинские формирования с оружием в руках оказывающие содействие вермахту, никогда не были массовым движением. Оккупанты использовали их на начальном периоде войны в качестве карателей, воюющих против партизан и мирного населения. Позднее сам факт их существования стал крупномасштабной пропагандистской акцией ведомства Геббельса.
В войне против СССР Германия делала ставку не только на свои вооруженные силы. Видное место отводилось и разведывательным службам. Летом 1943 г. немецким военным командованием совместно с немецкими разведывательными службами была предпринята попытка разгрома партизанского движения на территории
Смоленской и Витебской областей.
На южной окраине Смоленска в усадьбе бывшей МТС Абверкоманда 202 создала школу диверсантов, где обучались лица, доказавшие свою преданность гитлеровцам. В июне 1943 г. в этой школе был сформирован спецотряд РОА для осуществления операции по разгрому партизанских бригад. По замыслу немецкого командования, спецотряд играл роль остатков партизанской бригады из Литвы, которая понесла значительные потери в боях с немцами и литовскими националистами. Под Смоленском это формирование должно было попытаться влиться в одно из действующих партизанских соединений на правах самостоятельного отряда. Для поднятия авторитета предполагалось провести несколько успешных стычек с полицейскими и напасть на немецкий обоз.
Отряд в количестве 76 человек прошел специальное обучение.
Официально командовал им капитан РОА Цамлай, но фактическое руководство осуществлял немецкий офицер-разведчик, прекрасно говоривший по-русски и имевший опыт службы в 1941 г. в спецподразделении «Бранденбург». О том, что он немец, знал лишь командный состав псевдопартизанского отряда.
Подразделение полностью имитировало боевую группу народных мстителей. Роль комиссара исполнял бывший командир Красной армии Петр Голиков, ставший убежденным власовцем и союзником немцев. Отряд был обмундирован в рваные шинели, отобранные у военнопленных, вооружен разномастным оружием.
Однако, несмотря на всю тщательность, с которой нацисты формировали данное подразделение, советской разведке удалось завербовать нескольких человек, изъявивших желание порвать с власовцами и перейти на сторону партизан.
Первый этап операции Абвера прошел успешно. Псевдопартизанам удалось внедриться в расположение отрядов советского сопротивления, но во время одной из встреч советский агент сумел предупредить партизан о готовящейся провокации. Последние оперативно сформировали группу из 25 человек, которая захватила немецких разведчиков во время очередной встречи белорусских и
«литовских» партизан. Центр получил подробную информацию о Смоленской диверсионной школе и ее выпускниках, многие из которых уже выполняли задания Абвера в советском тылу [7. Ф. 8. Оп. 2.
Д. 356. Л. 45–49].
Можно согласиться с утверждением ряда российских и западных ученых и публицистов, что деятельность коллаборационистов, взявших в руки оружие в годы Второй мировой войны, была опасным вызовом сталинскому режиму. Но, как совершенно правильно пишет М. И. Семиряга: «Трудно понять, почему в силу этого она вполне достойна занять почетное место в истории России. Полагаю, что речь может идти скорее не о "почетном", а о трагическом месте в нашей истории» [11, с. 483].
Ни при каких условиях не мог вызвать сочувствия или симпатии тот, кто помогал противнику, вторгшемуся в нашу страну с целью ее завоевания. Наши люди были абсолютно убеждены в том, что любой человек, одетый в униформу вермахта, является личным врагом всякого русского, сообщником убийц и насильников.
Поэтому расстрелы или казни через повешенье задержанных в период наступления коллаборационистов воспринимались населением как совершенно справедливое наказание.


Список литературы
1. Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941–1943. – Freiburg, 1976.
2. Thomas N. Partisan warfare 1941–1945. – London, 1983.
3. Архив Управления Федеральной службы безопасности РФ по Орловской области.
4. Архив Управления Федеральной службы безопасности РФ по Псковской области.
5. Архив Управления Федеральной службы безопасности РФ по Новгородской области.
6. Государственный архив новейшей истории Новгородской области.
7. Государственный архив новейшей истории Смоленской области.
8. Материалы архивной группы Академии ФСБ РФ «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне». Коллекция документов.
9. Мюллер Н. Вермахт и оккупация. – М., 1974.
10. Российский государственный архив социально-политической истории. Москва.
11. Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. – М., 2000.
12. Семиряга М.И. Судьбы советских военнопленных // Вопросы истории. – 1995. – № 4.