Моральные санкции отличаются от юридических законов тем, что не регламентируются специальными органами и не контролируются особыми надзирателями. Судьи и полицейские следят только за самыми опасными для общества проступками — преступлениями против принятых верховными органами государства законов. Более сложная и массовидная сфера моральной регуляции обходится такими, по-своему весьма действенными в большинстве случаев механизмами, как совесть и общественное мнение. Человека, чьё поведение явно мешает другим людям, попирает гуманистические ценности, в нормально устроенном обществе рано или поздно обязательно одёрнут и словом и, если потребуется, делом его ближние или случайные встречные. А главное, что открыто аморальный человек явно или поздно останется в изоляции: с ним общаться мало кто захочет, кроме ему подобных подлецов.
В качестве иллюстрации приведу популярную у нас кинокомедию сценариста Константина Мурзенко и режиссёра Максима Пежемского «Мама не горюй» (1998). Отрывки из литературного сценария этого фильма приведены ниже, как приложение к этой лекции. Синопсис картины гласит: «Была раз свадьба. Гулял Морячок. Появился местный авторитет Турист и стал приставать к невесте. Морячок его ударил. Сильно. Теперь Моряка все ищут: милиция, бандиты, родственники…»
Как видно, действие происходит в «бандитские 90-е» годы. Власть реально при- надлежит организованным преступным сообществам — гангстеров и коррумпированных представителей государственных органов. Правит бал более или менее организованное насилие. В ходу звериные инстинкты выживания («Бандиты потому что. Преступный мир. Волчьи законы…»). Но и здесь, в теневом мире организованной и неорганизованной преступности функционируют свои «правила игры» внутри отдельных социальных групп, на первый взгляд совершенно аморальных.
Например, девочки-подростки идут на вооружённое ограбление ради денег, но категорически отказываются украсть деньги в своей семье («дома брать — впадлу»).
Больше того, возникают личности, способные бросить вызов «системе». При- мер Морячка, безрассудный и смертельно опасный для бунтаря, оказывается зарази- тельным. На фоне всеобщего беззакония и аморализма заново рождаются моральные заповеди. Порой они сильнее страха и корысти. Многие сознают: Морячок-то прав, он заступился за самое святое, что есть у человека и мужчины. Ему помогают скрыться и
«бригадир» собственной шайки по кличке Зубек (актёр Евгений Сидихин), и схватив- ший было беглеца «боец» этнической банды Ринат (А. Векслер), а в конце-концов сам «разводящий» этой «темы» по поручению «общака» Артур (Гоша Кученко).
Женские персонажи этой пьесы тянутся не к самым богатым и властным муж- чинам, а к самым смелым или романтичным. Так, девушка лёгкого поведения уходит от банкира Гриши к некоему космонавту в отставке («… Герой Советского Союза… Ну уже такой, потрёпанный, давно не летает… Скафандр у него дома, я примеряла да- же. Вообще, все говорят, что космонавты — импотенты, что там жёсткое излучение, всякое такое. Знаешь, ничего подобного — он конечно такой… неземной немножко. В такую невесомость утягивает…. Мне так легко было…»).
В память о боевом братстве в Афганистане сходу становятся друзьями бандит Зубек и посланный его арестовать майор милиции (Николай Чиндяйкин).
Старый уголовник, сам законченный наркоман Дядя (последняя роль в кино Ва- лерия Приёмыхова) читает целую «лекцию» (убедительно!) о вреде наркотиков упомянутым школьницам, забравшимся со шприцами в подъезд. Эту «лекцию» о наркотике стоит прочитать каждому школьнику, студенту: «… Сядешь ведь — не снимешься по- том. Брось давай его — пока не гноит тебя эта дрянь. Адом потом проклинать будешь, отвечаю. … Дед, говоришь? А лет-то мне — сорок два всего, не поверишь. … Тоже с двух кубов начинал чёрного… Пёрло тоже. А теперь героина восемь — не рубят. … Ну я-то на зоне начинал… Было с чего. А вам-то что, кайфов других не хватает? С чего гаситься-то вам? Может, решили — круто по по-взрослому это всё? … Частое дело — много кто проходил. Только кого купишь-то таким? … Рогатый — всё свой базар ве- шает тебе, … давай, мол, типа, перекинемся — мол, что проиграешь — это точно, зато время убьешь по кайфу. Никто ведь, типа, не выиграет — так всё одно. А как врубишь- ся — что же убил-то ты? Не время, поди, какое, а жизнь ведь убил свою, душу продал…» .Тем временем напарник Дяди Макар (Иван Охлобыстин, перешедший вскоре из актёров в священники) терпит капризы старшего «коллеги», срывающего денежное задание.
Короче говоря, у многих беспринципных по жизни людей откуда-то появляются свои принципы поведения. Поступок по совести их «греет» душевно, хотя и угрожает их спокойствию, денежным доходам, даже жизни. В общем, очень гуманный вывод — «Мама, не горюй!» (слова из советской песни о добровольцах-целинниках).
Сбои в моральной регуляции учащаются, когда изменения в общественном устройстве приводят к соседству людей с разными кодексами поведения. Например, сейчас многие сельские жители попадают в город, у которого свои, чуждые мигрантам правила жизни. И вот недавно приехавший в город студент разгуливает по университету, не снимая с головы зимней шапки (у себя дома, в деревне, этого не требовалось — в конюшне, в хлеву, в поле на просёлке, в казарме прохладно); щёлкает семечки в общественном транспорте, опуская шелуху под ноги, как будто там привычный чернозём или навоз, который всё поглотит; громко разговаривает, останавливается посреди лестницы, коридора, как будто он в правлении родного колхоза, где только и можно всласть пообщаться с односельчанами; норовит первым влезть в уходящий трамвай, автобус, троллейбус, сесть там на мягкое сидение и сидеть, пока вокруг стоят пожилые люди, женщины и дети — ведь именно так он поступал, выезжая со своего полустанка в областной центр — там если опоздаешь на электричку, рейсовый автобус, попутную машину, то и не уедешь скоро из дома; и т.п. Как видно, хороший, но еще неотёсанный крестьянин становится неопытным, бестактным горожанином (об этом см. рассказ О. Генри «Квадратура круга»).
Раньше, до революции, русское общество довольно четко делилось на несколько сословий — крестьян, мещан, купцов, дворян, духовенство. У каждой из этих социальных групп был свой уклад жизни, своя культура поведения. Моральные нормы достаточно эффективно регулировали поведение обитателей сельской избы, домика в городском предместье, торговой конторы, барского особняка, церковного прихода. Тот, кто не вписывался в сословные рамки, не имел шансов сделать жизненную карьеру. Напротив, у добросовестного человека имелись реальные возможности повысить свое общественное положение. Почти все наши знаменитые учёные или инженеры, многие военные или врачи, художники и писатели XIX – начала XX вв. — выходцы из небогатых, а то и просто нищих семей крестьян, рабочих, сельского духовенства и т.п. разночинцев. Но блестяще оконченные гимназия, университет обеспечивали службу с высоким уровнем доходов. А дальше дело было за самим работником, чиновником: четверть века бес- порочной службы, ордена соответствующего ранга приносили ему сначала личное, а затем потомственное дворянство. Неизбежные, но сравнительно редкие конфликты между представителями разных сословий показались революционерам главным злом старой России. Желая преодолеть общественное неравенство, большевики слишком быстро поломали старую иерархию. Новая иерархия оказалась не лучше, а хуже прежней: на роль лидеров, советской элиты после нескольких волн политических репрессий, унёсших миллионы жизней, выдвинулись люди не самые способные и воспитанные. Эталоны поведения были скомпрометированы, идеалы размыты. И до сих пор на пьедесталы кумиров большинства населения претендуют сейчас пошловатые и хамоватые «звёзды» эстрады, депутаты органов представительной власти, скороспелые предприниматели, т.п. деятели.
Важно оговорить, что применительно к животным как таковым все термины морали — сотрудничество, любовь, семья, иерархия и т.п. употребляются метафорически, в переносном значении. То есть реализации этих поведенческих стереотипов у них не предшествует мысль, намерение, присущие только людям. Животное ведёт себя так, а не иначе просто по- тому, что стихийно уходит от опасности, стремится к успеху выживания, лучшему приспособлению к среде обитания. Не понятия о добре и зле движут животными, а борьба за существование. Когда, допустим, собака слушается хозяина, ищет его внимания, защищает членов ее семьи, она всего лишь копирует отношения в стае волков или шакалов. Вплоть до по- пытки взрослеющего самца занять место лидера в стае (у домашней собаки — согнать рычанием жену хозяина с дивана и самой расположиться там).