«Великие идеи, всеобщие условия познания, предельные основания культуры — вот на что ориентирована философия. Их природа парадоксальна: с одной стороны, они — имманентные самому знанию идеи, а с другой — оказываются чем-то чуждым, так как не поддаются привычным способам обоснования. Наподобие ума или глупости, они просто даны, и никакие опыт, образование, просвещение не способны их воспол- нить. Поэтому в актах идеации есть что-то чудесное: увидев мертвеца, больного и ни- щего, Будда сразу понял суть человеческой жизни; идиот же, которого в порядке экс- перимента поцеловала женщина, сказал: мокро и невкусно. Так и в «круг понимания» трудно войти, а не выйти из него. ...
Человек производит не только понятия, но и вещи, он является переживающим и действующим существом, помещенным в мир реальных взаимодействий, усложнение ткани которых представляется гораздо более важным по своим эмансипирующим по- следствиям процессом, чем грезы, фантазии и идеи, культивируемые в уединении. ... Поэтому в центре внимания должны быть не только идеи, но и зоны их бытования: люди должны создавать места для интеллектуальной, духовной, психической и социальной эмансипации. Эволюция социального пространства, организации приватных и публичных зон обитания человека являются составной частью цивилизационного про- цесса. ...
«Слоны» — название разливочной, кажется, на Петроградской. Топчутся отя- желевшие от вина люди, кружится перед глазами разноцветный мир, кружится причудливая мысль, повторяется один и тот же вопрос: а ты меня понимаешь?
«Сайгон» — название известной кофейни на Невском. ... Суховатые, смугло- бледные субъекты молча впитывают крохотные порции крепчайшего кофе; скученные вокруг узких высоких столов, они не видят друг друга; взгляд их устремлен в вечность.
Как тепло, хлевно в желудке у пьяницы, как чётко очерчена его мысль, как ярки краски его восприятия. Близорукий, но хорошо «взявший на грудь» субъект может и без очков отчетливо видеть лица женщин и номера трамваев. Алкоголь хоть и горек, зато плоды его сладки. Сладчайшая любовь ко всему живому поначалу столь сильно пронзает сердце пьющего, что в его тёплых и участливых глазах светится готовность слушать и плакать, сострадать и соучаствовать. Алкоголь — это сопричастность к аб- солютному, и поэтому пьют не ради вина, а ради того, чтобы воспарить ввысь и остро ощутить истину кажущегося посторонним банальным разговора на троих; чтобы потом плавно опуститься в лоно матери-земли и замереть, успокоиться в сладкой истоме.
Ментальность кофейного человека скручена и напряжена как стальная пру- жина, его мозг работает как Сатана, тело гибко, а мышцы упруги. Всё это рассыпается, когда проходит действие кофеина. Любитель кофе, хотя и рассуждает о вкусе, способах приготовления кофе, не является гастрономом. Его стихия — мысль; жажда мысли сжигает его душу и тело.
Человек — не только мыслящее, но и страдающее существо. Даже его мысли имеют телесный облик и, как дети или уродцы, образуют свой фантастический мир, который не сводится к логике и фигурам дискурса. Чтобы выразить свою мысль в дис- курсивной форме, нужно избавиться от страдания, которое толкает к молчанию. Напи- ток расслабляет и расковывает, и пьяница. Как медиум, нередко свободно и красиво говорит. Одинокие смертники за стойкой, за письменным столом потягивают возбуж- дающие средства, чтобы обострить способность говорить и писать. Сжигая себя, они выражают удивительные мысли и образы. Рюмка вина или чашка кофе, выпитые не для того, чтобы кое-как доползти до дома после отупляющего трудового дня, имеют странный метафизический привкус, они причащают к абсолютному. Поэтому прихо- дится пить и много, и часто. …
Несомненно и то, что употребление возбуждающих напитков связано с телесно- стью. Молодой и здоровый человек в сущности не нуждается в алкоголе, он весел, ес- ли не испытывает голода или усталости. Однако медики говорят о врожденном при- страстии некоторых личностей к спиртному: дети алкоголиков требуют не молока, а кое-чего покрепче. Наше тело уже не принадлежит нам, оно сформировано культурой, например, древними практиками достижения группового единства при посредстве кол- лективного опьянения. В современном мире трудно жить трезвым. Не только тираны, палачи, работники боен, интеллектуалы, но и представители мирных, механических, отупляющих душу и тело профессий не могут не пить. …
Современный человек — гражданин, патриот, исполнитель социальных ролей, подвергает свое тело жестокой перегрузке. Он находится в тисках жестких условно- стей: манеры, жесты, позы, речи, взгляды — всё жёстко кодировано и регламентиро- вано. При этом чувствительность интенсифицирована столь значительно, что хмурый взгляд начальника ввергает подчиненного в страх и трепет. Лучше бы он меня побил, думает иная дама, испытывающая бесконечные поучения супруга, страдающая от его

маниакальной чистоплотности, педантичности, аккуратности. Как можно скорее и дальше бежать от невыносимого беремени семейных и общественных обязанностей, думает мужчина, страдающий от необходимости надзирать и наказывать. Наше тело, онемевшее от страданий, ищет выхода: оно учится либо унижать другого, либо испы- тывать наслаждение от собственных унижений. …
Кофейные и рюмочные на первый взгляд кажутся вне- и даже антиинституцио- нальными структурами, где возникает не просто гражданское общество, но духовная общность. … Можно допустить, что это зона психической эмансипации, где собутыль- ники выполняют по очереди роли пациентов и терапевтов. …
Питейные заведения необходимы не только для общественной, но и для семей- ной жизни. Любовь молчалива и безъязыка. Влюбленные только и могут заверять: я тебя люблю — и спрашивать: ты любишь меня? Это довольно скучно; любовь — слишком ненадежное основание для общественной жизни и поддержки семьи. Поэто- му она реализуется за счет различных норм, правил, гарантий и т.п. Цивилизуя отно- шения браком, люди могут получать изощренное наслаждение из разнообразных се- мейных игр: сначала мужчин приходит поздно и навеселе, зато утром берет верх жен- щина, укрепляющая свою власть испытанным механизмом признания вины: где был, с кем, на какие средства. Парадоксальным образом такая игра вместе с соответствую- щим дискурсом и его фигурами только укрепляет семейную жизнь.
Необходимо освободиться от чисто негативной оценки рюмочных, кофеен и прочих питейных заведений. Все борются с кабаками, шинками и забегаловками как местами, где расположен земной ад, их отвергают как нечто нецивилизованное и без- духовное. На самом деле это не так, и история питейных заведений обнаруживает их цивилизационный характер и важные последствия в преобразовании человеческого бытия. … Эти заведения выполняют позитивные функции организации свободной об- щественности, её сомнений и интересов, ценностей и установок. Власть держит людей в состоянии страха или серьёзности, требует ответственности, точности и пунктуаль- ности. В питейных заведениях царят веселье и шутки субъектов, сбросивших узы дис- циплины и угодливости. И хотя в реальности они чаще всего выступают лишь допол- нением и продолжением присутствия, местами проклятий и озлобленности угнетённых людей, в идеале они могут стать зонами обитания свободной от принуждения общест- венности…»