Идея единой первоосновы всех явлений природы появляется в ранней философии Греции. Первобытное, мифологизированное сознание лишено такой идеи — в его рамках нет ничего невозможного («царевна-лягушка» и т.п.), об- щие законы бытия остаются для него за густой пеленой массы разрозненных впечатлений. Такой же остаётся до сего дня обыденная картина мира. Оставаясь в её рамках, человек созерцает яркую переливчатую текучую поверхность бытия, причудливо преломлённую его органами чувств.
Когда — в условиях достаточно развитой цивилизации, при значительном усложнении задач человеческой деятельности — у интеллектуальной части об- щества появилась потребность в знании общих и отдалённых причин происхо- дящих в природе событий и процессов, философы занялись поиском их универ- сальной субстанции. Формулировка древними греками такой задачи — опреде- лить «arche» — «(перво)начало» или же «stoicheon» — «элемент»(ы), к которым в конечном счете сводятся все возможные вещи окружающего мира — означало появление научного подхода к объяснению природы. За хаосом поверхностных и случайных впечатлений от внешнего мира угадывались его стабильные и уни- версальные моменты. Греки первыми, пожалуй, поняли: то, что мы видим, слы- шим, иначе ощущаем, — совсем не то, что есть на самом деле. Они попытались распознавать внутреннего через внешнее, целое — благодаря частям, следствие
— по его причине. Т.е. давать объяснение природы из неё самой, а не с помо- щью фантастических домыслов по её поводу, как в мифологии и религии.
Античные варианты определения материи открываются перечнем от- дельных, чувственно воспринимаемых «стихий», которые первыми философами (VII–V вв. до н.э.) предполагались искомой субстанцией. Всё из чего-то одного (или же из немногих первоначал) — вот девиз этих мыслителей-новаторов, с небывалой смелостью бросивших вызов авторитету мифа, уютной вере во все- сильных и бессмертных богов.
Так, согласно Фалесу первоматерией является вода, из которой и в кото- рую в конечном счете всё на свете превращается; а по Анаксимену — воздух; у Гераклита — огонь, «мерами разгорающийся, мерами потухающий»; Эмпедокл же считал материю разночастной, дискретной и к названным трём «стихиям» добавлял четвёртую — землю. Эти «стихии» могут существовать как сами по себе, так и в разнообразных смесях, что и обуславливает разницу отдельных вещей.
Следующий шаг на данном пути сделал Анаксагор, выдвинувший на роль субстанции так называемые «гомеомерии», т.е. сами себе подобные, только мельчайшие копии больших тел (так что, скажем, яблоко состоит из малюсень- ких, невидимых глазу яблочек; и т.д.).
Наконец, Демокрит разъяснил догадку своего предшественника Левкип- па об атомах как мельчайших, далее неделимых частицах любого вещества. Из множества атомов состоит каждое тело, хотя эти частички на него не похожи. Разница их обликов объясняется различным качеством, конфигурацией атомов и траекторий их движения в пустоте. Даже боги и души людей состоят из ато- мов, только особенных — огненных, самых активных.