Наконец, атеизм, т.е. принципиальное отрицание религии как умственной иллюзии

Представители настоящего, благородного атеизма относятся к богу или богам как к излишней гипотезе; они с уважением относятся к чужой вере в религиозные ценности; а осуждают лишь фанатизм и ханжество в этой связи; сами же не нуждаются в мишуре церковной обрядности. Недавно ушедший в вечность известный писатель-фантаст Артур Кларк завещал: на его похоронах «не должно быть абсолютно никаких религиозных обрядов какого-либо рода, связанных с какой-либо религиозной верой».

Критическое, культурное отношение к религии и церкви сегодня актуально как никогда, потому что на место старых догм тут на наших глазах приходят новые, не такие страшные, как те, но в свою очередь далёкие от цивилизованных оценок рассматриваемого явления культуры и потому далеко небезопасные.

Новые мифы о религии и особенно церкви выглядят зеркальным отражением прежних, советско-марксистских в демократизируемом мало-помалу сознании русских людей:

· якобы роль религии в жизни общества постоянно растёт; церковная обрядность обязана освящать все стороны нашей жизни, иначе факты рождения, брака, покаяния, смерти приобретают почему-то сомнительный характер;

· религиозные заповеди выдаются за синоним общечеловеческой морали;

неверующий человек будто бы не может быть вполне нравственным;

· религия, в глазах многих, — символ национальной культуры; в связи с чем предлагается богословская добавка к среднему образованию; наша конфессия представляется единственно правильной, остальные — ересями, с ними призывают бороться, изгонять их из России.

Так, в муниципальных школах Курской и целого ряда других областей теперь насаждают «уроки православной культуры», привлекая к их проведению и методическому обеспечению и церковнослужителей, и преподавателей государственного университета. Даже если допустить полную добровольность посещения таких занятий (в нашей школе вообще трудно представимую), то само себе публичное провозглашение тезисов вроде: «Душа — христианка!», «Русская национальная школа — православная», тому подобных способно жестоко обидеть сверстников из семей католической, мусульманской, еврейской, протестантских и прочих конфессий, не говоря уже о неверующих, свободомыслящих согражданах.

Иосиф Бродский ещё когда, в 1980-е годы предвещал:

«Входит некто Православный, говорит: Теперь я —

главный! У меня в душе Жар-Птица и тоска по государю. Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.

Дайте мне перекреститься, а не то — в лицо ударю…».

В 1850 г. цензура запретила публиковать в курских и других «Губернских ведомостях» — единственной газете в тогдашней России статьи палеонтологов о находках окаменелых остатков древнейшей фауны. Дескать, они противоречат Ветхому Завету, его версии сотворения мира. Полным и вредным анахронизмом выглядят продолжающиеся нападки на теорию Дарвина и другие научные взгляды как якобы безбожные. Ни один из критиков того же дарвинизма не способен даже сдать по нему зачёта. Как видно, позиция церкви меняется мало с тех времён, когда за научные мысли сожгли Джордано Бруно и принудили к покаянию Галилео Галилея. Тащить в современную школу религиозные догмы бесполезно и недальновидно.

Между тем, религиозное воспитание и особенно образование при желании вполне доступно на уровне самой семьи и церковно-приходских, конфессионализированных школ (вроде частной курской гимназии имени Феодосия Печерского). А в государственных школах целесообразно изучать основы всех мировых и национальных религий, причем на добровольной, факультативной основе.

Указанным или любым другим преувеличениям, искажениям религиозноцерковного компонента нашей жизни противостоит выстраданный и завоёванный передовым человечеством принцип свободы совести. Он закреплён в действующей Конституции Российской Федерации (1993 г.), которая среди «прав и свобод человека и гражданина» выделяет, согласно статье 14, следующие положения:

«Российская Федерация — светское государство, в котором никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом. ... Каждому гражданину Российской Федерации гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними».

Право на свободу вероисповедания, наравне с правом на свободомыслие в религиозных вопросах, конкретизировано в Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях», принятом Государственной Думой осенью 1997 г. — после жарких споров о нём законодателей разных фракций, президентской стороны и представителей общественности. Некоторые из последних справедливо указывали на чрезмерные преимущества, предоставляемые этим законом отдельным конфессиям, признанным законодателями наиболее традиционными для России — буддизму, иудаизму, исламу, православию (исключив из таковых католицизм и ряд протестантских организаций, что выглядит явно несправедливым угождением православию, исламу, иудаизму и буддизму).

Дискуссия по поводу улучшения религиозного законодательства не меняет самого важного принципа в данной области, давно принятого передовыми странами Западной Европы и Америки: там церковь законодательно отделена от государства, а государственная школа от церкви. Отправление религиозных обрядов, церковное образование и воспитание — частное дело граждан, их семей и общественных объединений соответствующего толка. Безусловно уважая официально признанные конфессии, создавая благоприятные условия для их существования, государство и его представители обязаны обеспечивать равенство прав и обязанностей разных вероисповеданий . В обязанности государства входит и подавление экстремистских, фанатических проявлений со стороны отдельных религиозных групп (так называемых тоталитарных сект, дающих о себе знать и в России — вспомним японскую «Аум сёнрикё», устроившую газовые атаки в токийском метро и закупавшую оружие в нашей стране; доморощенное «Белое Братство», объявившее «конец света» и пошедшее на штурм православных храмов в Киеве; импортных «Свидетелей Иеговы», запрещающих своим адептам, в частности, сдавать кровь на анализы и переливать её; исламских экстремистов вроде ваххабитов на Кавказе, вторгшихся осенью 1999 г. из Чечни в Дагестан с оружием в руках и устраивающих взрывы в российских городах; т.п. ужасные «религии» с их призывами и попытками к прямому насилию для достижения своих извращённых ценностей).

В действительности, роль религии в истории человечества противоречива, соткана из светлых и тёмных моментов, которые парадоксальным образом предполагали друг друга. Вера не могла бы помочь бедным (прежде всего духовно) и страдающим людям, не ограничив их же в каком-то отношении, порой

— чрезмерно. Не случайно больше всего верующих среди наименее грамотных и наиболее уязвимых слоёв населения. С помощью религии они стремятся както компенсировать свою ущербность.

Вместе с тем надо признать, что именно благодаря религии, особенно её мировым вариантам (буддизму, исламу, христианству) оказалась внедрена в массовое сознание идея гуманизма. Эта идея предполагает человека, его жизнь и счастье высшей ценностью бытия, неразменной ни на какие другие ценности и блага мира. В животном мире царствует слепой отбор сильнейших и удачливых особей в беспощадной борьбе за существование. В первобытном, примитивном обществе нормы морали языческого типа распространяются только на кровных родственников, да и то от слабейших из них при экстремальных обстоятельствах (голод, прочие стихийные бедствия) дикари избавляются без особых сантиментов (общеславянское слово «старик» происходит, между прочим, от глагола «оставлять» — беспомощных членов клана при перекочёвках). Род, племя — выше каждого из своих членов. Что же говорить о чужаках? Они вообще не люди. Побольше бы их скальпов сушится в нашем вигваме.

Мировые же религии с помощью тезиса о бессмертной, спасаемой для вечной жизни с Божией помощью душе человека вывели его судьбу из-под власти волчьих законов выживания сильнейшего. «Чем больше ты убьёшь чужаков

— тем лучше» — призывает соплеменников любой вариант язычества. «Око за око, зуб за зуб» — ограничивают кровную месть национальные религии. «Какой мерою мерите, такой и вам отмерится» — возразил герой Нового Завета христианства Иисус Христос на эту ветхозаветную норму. И призвал: «Простите и возлюбите врагов ваших». Вам же, дескать, от этого лучше будет.

Заповеди религиозной морали не в силах, конечно, полностью раз и навсегда изменить к лучшему поведение людей. Преступления, обман, угнетение человека человеком остаются навсегда, но в свете религии меняется отношение к этим язвам жизни общественного мнения. Понятие греха, надежда на загробное воздаяние воодушевляют убогих людей, активизируют совесть их более сильных гонителей. Церковь во все времена выступает посредником между разными слоями общества, способствует примирению между ними, смягчению граней богатства и бедности, здоровья и болезни, удачи и несчастья. Даже Маркс соглашался со своим учителем Людвигом Фейербахом в том, что религия — «сердце в наш бессердечный век, дух бездушных порядков».

Вместе с тем, отдельные конфессии и особенно некоторые церковники, проповедуя смирение и примирение, то и дело теряют чувство реальности и впадают в ханжество, демонстрируют узость кругозора и аллергию к прогрессу знания (как в случае с гонениями католицизма на все виды контрацепции, его же требование запретить аборты и научные опыты над животными, начиная с генной инженерии). Впрочем, их призывы такого рода небесполезны, поскольку заставляют относиться к прогрессу знаний и техники с большей осторожностью.

Гораздо хуже церковные поощрения терроризма. «Священная война против неверных» — ужасная реальность многих веков истории и наших дней.

Ценя свою религию, стоит ли почитать басурманами, безбожниками апологетов других вариантов веры? Или же тихих безбожников? В лучшем романе Редьярда Киплинга «Ким» главный герой — ирландский мальчик, осиротевший младенцем и выросший в самой пёстрой по народонаселению стране — Индии. Один из его наставников в Большой Игре (шпионской разведке на просторах Евразии), афганский пуштун знатного рода, конский барышник Махбуб Али советует: «Среди сахибов никогда не забывай, что ты сахиб, среди людей Хинда всегда помни, что ты… – Он сделал паузу и умолк, загадочно улыбаясь.

– Кто же я? Мусульманин, индус, джайн или буддист? …

– Ты, без сомнения, неверующий и потому будешь проклят. Так говорит мой закон, или мне кажется, что он так говорит. Но, помимо этого, ты мой Дружок Всего мира, и я люблю тебя. Так говорит моё сердце. Все эти веры — всё равно что лошади. Мудрый человек знает, что лошадь — хорошая скотина, из каждой можно извлечь пользу. Что касается меня, то, хотя я хороший суннит и ненавижу людей [шиитов] из Тираха, я держусь того же мнения обо всех верах. Ясное дело, что катхлаварская кобыла, оторванная от песков её родины и приведённая в западный Бенгал, захромает. … Поэтому в сердце своём я говорю, что все веры подобны лошадям. Каждая годится для своей родины.

– Но мой лама говорит совсем другое!

– О, он старый мечтатель из Бхтияла…».