На улице Варенн, перед входом в Музей Родена, стояла длинная очередь. Однако в тот день 1984 года столько народа собрал не сам великий и прославленный мастер, а его "подмастерье" — женщина, чье имя, как еще недавно казалось, поросло травой забвения… И все же какая-то справедливость в этом мире существует. Женщина, заплатившая за свой неженский дар собственной жизнью, все-таки нашла признание, пусть не в сердцах современников, так хотя бы — потомков.

Однако, согласитесь, позднее восхищение малоутешительно для живого, страдающего человека, человека, потерявшего надежду. А судьба Камиллы Клодель поистине страшна, вызывает ужас равнодушием и жестокостью ее близких. Не имей Камилла божьего дара, ее историю и тогда бы имело смысл поведать миру — в назидание черствости, как протест против подлости, — но эта женщина еще к тому же была необыкновенно талантлива, что делает рассказ о ней по-настоящему трагическим.

Бог редко одаривает родителей талантливыми детьми, но представьте себе, что в одной самой обыкновенной семье, у людей без особенных амбиций и претензий к жизни, рождается целых двое гениальных отпрысков. Что тут можно сказать о случайности божьей благодати?.. Она, как видно, для человека непостижима.

Поль Клодель, знаменитый французский классик, поэт, драматург, писатель — любимый в родных пенатах, — уважаемый академик, посол. Но мало кто знает, что в детстве он с обожанием взирал на старшую сестру, бывшую ему примером во всем. До нее он пытался дорасти и внешне, и внутренне, ей первой поверял свои еще зыбкие, юношеские мечты о славе и успехе. Она, Камилла, первая начала борьбу с консервативными родителями — отцом, лотарингским агентом по недвижимости, и матерью — домохозяйкой. Они и детям желали тихой провинциальной жизни в маленьком городке Вильневе. А дочь и сын Клоделей, словно по злому умыслу, словно они подкидыши, а не родные отпрыски, казались чужими в обывательском мирке родителей. Поль витал в придуманных замках, а Камилла так ловко лепила из глины, что приводила в замешательство отца столь необычным занятием и в бешенство мать, которая замучилась стирать дочкину одежду.

Отъезд Камиллы в Париж в 1882 году не разрешил ее проблем. Для девушек двери Школы изящных искусств были закрыты, но наша героиня оказалась неодинокой, и несколько особ, решившихся презреть запреты общества заниматься скульптурой, основали частные курсы, руководителем которых стал знаменитый в то время Альфред Буше. Пораженный работами Камиллы, педагог показал их директору Школы изящных искусств Полю Дюбуа. "Ваша подопечная брала уроки у господина Родена", — поставил диагноз авторитетный мастер. Фактически это оказалось неверным, но по сути Дюбуа верно усмотрел в начинающей художнице восхищение перед признанным скульптором и яркий талант, способный поставить ее в один ряд с великими мастерами. А еще было в этом восклицании нечто от мистического, случайного предвиденья. Они скоро встретятся — Камилла и Роден, встретятся, чтобы ввергнуть друг друга в пучину несчастий и разочарований.

Роден, подменивший однажды Буше на "девичьих" курсах, будучи тонким ценителем слабого пола и художником по призванию, не мог не обратить внимание на красивую девушку. "Прекрасный лоб над дивными глазами того густо-синего цвета, который часто встречается в романах и столь редко в жизни, большой, чувственный, но еще и очень гордый рот, густая копна каштановых волос, спадающих до самой поясницы. Вид, впечатляющий дерзостью, прямотой, превосходством и веселостью", — это описание принадлежит ее брату, Полю.

Да, она была на редкость привлекательна, но не только это выделяло ее среди остальных курсисток. На ней лежала особая печать, которая притягивает, манит и пугает, печать таланта. Роден пригласил Камиллу работать к себе в качестве подмастерья. Прошло немного времени, и Камилла стала не только ближайшей помощницей знаменитого скульптора, но и его натурщицей, его музой.

Это было начало ее конца. Пылкая, уверенная, привыкшая всегда побеждать, быть первой и только первой, она органически не могла существовать рядом с Роденом, признанным мэтром.

В 1888 году Камилла завершает "Забвение" — свое первое большое произведение. Критики спешат увидеть в нем "перепевы" знаменитого роденовского "Поцелуя". Четыре года спустя, когда появляется "Вальс" Клодель, об этой скульптуре пишут, что она опять-таки по-роденовски динамична и экспрессивна. По поводу "Клото" со всех сторон раздаются ехидные ухмылки: "Заимствует, заимствует, заимствует… "

Может, для кого-то личная и творческая близость с великим мастером и была бы предметом гордости и покоя, но для бедной Камиллы она стала сущим мучением, оскорблявшим ее болезненное самолюбие. В порыве бешенства Клодель не слишком задумывается о собственных высказываниях: "Свои произведения я извлекаю лишь из самой себя, страдая скорее избытком, нежели нехваткой идей. Господин Роден, упрекающий других в подражании, лучше бы не обнародовал свой "Дух войны", целиком скопированный у Рюда". А ведь она живет с Роденом, она любит его страстно, безумно, с такой силой, которая свойственна только таким неординарным натурам. Но она никогда не сможет ему простить, что ее считают роденовской тенью, жалкой подражательницей, что ей не удается заблестеть собственными гранями.

К конфликтному дележу творческих идей прибавилась и неприятная житейская история, которая формально и привела к разрыву. Несмотря на то что Камилла делит кров с Роденом, скульптор продолжает поддерживать связь с прежней возлюбленной, верной спутницей прошлых трудных лет — Розой Бере. Напрасно он пытается объяснить Камилле, что брошенная любовница всего лишь его друг, что она не соперница прекрасной молодой женщине, что она больна и он не имеет право ее оставить. Клодель не желает ничего принимать в оправдание. Она слишком осознает собственную значимость, чтобы даже самую малость любви и внимания уступить какой-то особе. Камилла ставит условия Родену: или — или… Знаменитый скульптор растерялся как мальчишка: он жалуется друзьям, страдает от "непонятного" ухода Камиллы. Но возвратить он ее не попытался. Какому талантливому мужчине нужна рядом такая беспокойная, одаренная женщина? А Камилла, вероятно, надеялась на другую реакцию возлюбленного… Да что надеялась — была уверена!

Получив наконец тягостную свободу, она набрасывается на работу. Пора разлуки родила сильные и выразительные образы. Из-под ее рук в тот роковой 1895 год вышел первый вариант "Зрелого возраста" — юная коленопреклоненная женщина с мольбой пытается удержать за руку любимого, которого упрямо тянет к себе старуха-смерть. Их руки еще не разомкнулись, герой еще не принял окончательного решения. Во втором варианте, созданном через три года, старость властно уводит за собой покорившегося, смирившегося мужчину. Роден не пришел за своей Камиллой, надежды все тают, а вместе с их исчезновением копится злоба против бывшего возлюбленного. Постепенно Роден превращается в злого гения Клодель. Проваливается выставка — происки Огюста, не на что купить материал — виновен Огюст, плохая пресса — коварство Огюста. В оправдание Камиллы, следует сказать, что Роден действительно вел себя не слишком по-джентельменски: Камилла и впрямь могла бы ожидать большего милосердия и понимания. Роден откровенно чинил препятствия заключению договора на покупку государством "Зрелого возраста", он не захотел помочь Клодель, когда она униженно упрашивала судебного пристава не выбрасывать ее вещи из арендованной квартиры, за которую ей нечем было заплатить. Известный скульптор легко забыл прежнюю любовь, и его не мучила совесть, не заботило чувство долга.

Между тем, неприспособленная к жизни, не умеющая легко ладить с людьми, Камилла мечется в поисках выхода. Начинается тяжелая нервная депрессия: ночами женщина бродит под окнами особняка, где живет Роден все с той же Розой Бере, и выкрикивает угрозы, беспокоя соседей; днем окна квартиры Клодель плотно закрыты ставнями — Камилла боится дневного света. Она еще борется — лепит удивительные вещи. Жанровая композиция "За разговором": сплетницы в бане упоенно и деловито обсуждают чьи-то личные проблемы… Еще в 1908 году она создает "Ниобиду" — девушку-дитя с теми же чертами лица, что у счастливой героини "Забвения", в той же самой позе, но теперь одинокую, смертельно раненную в грудь ядовитой стрелой. Но тьма душевной болезни сгущается над ее рассудком.

Не помогли Камилле и родственники. Обожавший ее брат Поль вырос, делал собственную карьеру, поставил на собственный успех, и ему не нужна была в биографии строчка о безумной сестре, выбившейся из колеи. В конце концов, она сама учила юного Поля добиваться успеха. 10 марта 1913 года к дому на набережной Бурбонов подъехала карета "скорой помощи", и дюжие санитары отворили дверь обитательницы квартиры на первом этаже. Камилла Клодель с разрешения и при помощи родственников была доставлена в психиатрическую клинику парижского пригорода Виль-Эврар. Оттуда ее вскоре перевезли в другую лечебницу — в Мондеверг, забытый Богом угол на юге Франции, где ей предстояло провести 30 лет. Была ли она так больна, чтобы заточать ее — пожизненно! — в одно из самых страшных в своем роде заведений, имевших прочную славу "загона для смертников"? Конечно, нет. Просто добропорядочное семейство Клоделей предпочло "похоронить" Камиллу в сумасшедшем доме.

Можно добавить, что сама Камилла до конца дней продолжала винить во всех своих муках Родена. Она не переставала взывать о помощи из адского приюта: "Не могу больше выносить крики всех этих созданий! Боже, как же мне хочется снова оказаться в родном Вильневе! Не для того же я так работала, чтобы закончить жизнь под многозначным номером в сумасшедшем доме! Я заслужила лучшего…"

"На днях несчастную лицейскую преподавательницу, тоже попавшую сюда, нашли мертвой в постели — умерла от холода. Невозможно вообразить, до чего холодно в Мондеверге. И это длится семь месяцев в году…"

"Если бы я снова могла вернуться к нормальной жизни, то счастье мое было бы слишком велико, чтобы посметь хоть в чем-то вас ослушаться. Я так настрадалась, что не решилась бы и шага лишнего сделать. Ты пишешь, что за мной кто-то должен ухаживать. Но у меня никогда не было нянек…"

Стоны этого несчастного существа не доходят до почтенного Поля, он предпочитает не обращать на них внимания. Только после смерти академика, посла, литератора Клоделя, спустя 12 лет после кончины Камиллы, семья решилась-таки получить прах родственницы из мондевергского заточения. Местное похоронное бюро ответило: "Данный участок кладбища был использован для других нужд, и могила исчезла".

Но время Камиллы все-таки пришло, ее настигла посмертная слава, хоть малое, но утешение — справедливость восторжествовала.

Сбылось предсказание литератора Армана Дейо: "Меня крайне удивит, если мадемуазель Клодель не займет однажды, внезапно, свое место среди крупнейших скульпторов эпохи".