Трудно найти в истории правителя, который продержался бы у власти дольше, чем Александрина Виктория (первое ее имя дано в честь русского императора — Александра I). Целых 64 года из 82 лет жизни! И пусть Англия XIX века уже не была абсолютной монархией, а Виктория не имела полномочий диктатора, пусть казной государства распоряжались премьер-министры и банкиры, королева стала символом целой эпохи, в которую, ни много ни мало, уместилось почти все прошлое столетие Великобритании.

Виктория заняла трон, покрытый комьями грязи, которую "нанесли" в британский царствующий дом ее предки, не слишком заботившиеся о репутации династии. Они полагали, что королям и королевам можно все, а потому не отказывали себе в сомнительных удовольствиях. Виктория за долгие годы правления смогла обесцветить многие пятна, в том числе и кровавые, украшавшие английскую корону; она полностью изменила мнение общества о монархии. Из вертепа, который терпели лишь по привычке, боязни перемен и почтении перед высоким происхождением, британская династия превратилась благодаря Виктории в оплот семейственности, дедовской стабильности и незыблемой морали.

Наша героиня смогла, что называется, вовремя перестроиться и создала совершенно новое представление о монархии — то самое, какое "сидит" в нашей голове и поныне. Современному человеку покажется просто кощунством утверждение, что царствующие особы несут в себе генетическую порочность или кровожадность предков. Мы верим, что в нашем суетливом мире единственная гарантия покоя и справедливости — не тронутая войнами, революциями и "всякими там авангардами" монархия. А ведь этому, казалось бы, прочному мифу человечество во многом обязано "старушке" Виктории, царствование которой вошло в английское искусство, прославилось литературой и до сих пор вспоминается с некоторой ностальгией. "Викторианская эпоха" — эпоха пуританства, семейственных ценностей, вечных, безвременных истин.

Нашей героине никогда бы не оседлать британский трон, будь многочисленное потомство больного Георга III более плодовито. Из шести дочерей и шести сыновей короля кто-то был бездетным, а кто-то и вовсе не соглашался связать себя узами брака. Пытаясь исправить "гиблое" для и так хиреющей британской династии положение, трое последних сыновей в преклонных летах "рискнули" жениться. В один и тот же 1818 год они срочно обзавелись второй половиной, но повезло лишь одному — герцогу Кентскому, у которого родилась-таки дочь. Понятно, было "не до жиру" — не до сына — и торжествующей Англии предписали ликовать по поводу появления наследницы британской короны. Правда, сама Виктория о такой чести не ведала до 12 лет. А когда ничего не подозревающей принцессе сообщили о ее блестящей перспективе, то она, как и полагается благовоспитанной девочке, воскликнула: "Я буду хорошей!"

Детство Виктории "королевским" можно назвать, имея в виду только происхождение, по сути же оно было, скорее, "монашеским". В Англии, как известно нам по литературе XIX века, детей не особенно баловали. Ситуация же в семье Виктории осложнялась тем, что, едва дочери исполнилось восемь месяцев, престарелый герцог Кентский, не отличавшийся примерным образом жизни и поведением, скончался, оставив жене многочисленные долги и финансовые обязательства. Будущую королеву воспитывали в страшной строгости, ей возбранялось спать отдельно от матери, беседовать с незнакомыми людьми, отступать от раз и навсегда заведенного режима, съесть неположенную сладость. Гувернантка Луиза Лецен внушала Виктории, что не следует плакать на людях, и часто девочка, едва сдерживая слезы, убегала в комнаты, чтобы не подвести свою воспитательницу. Виктория, несмотря на суровость и замкнутость Луизы, любила свою гувернантку и слушалась ее во всем. Надо сказать, что Луиза привила будущей королеве немало практических черт, которые потом так пригодились ей в запутанных дворцовых интригах. В качестве компаньонки бывшая воспитательница еще долгое время сохраняла влияние у трона, пока законный супруг Виктории (как и следовало ожидать) не удалил от королевы чересчур прыткую особу.

Словом, к будущности властительницы Викторию подготовили ответственно. Кто-то, воспользовавшись молодостью претендентки, пытался проскочить на "хлебные" посты, заручиться ее поддержкой, обмануть или понравиться неопытной принцессе. Накануне коронации один из придворных буквально насильно вручил девушке перо и бумагу, требуя от нее собственного назначения на пост секретаря. Однако, несмотря на тяжелую болезнь (тиф), Виктория дала резкий отпор нахалу. В день занятия трона она записала в дневнике, что неопытность в государственных делах не помешает ей проявлять твердость в принятии решений. За 64 года она ни разу не изменила обещанию, данному самой себе.

Виктория не отличалась ярким интеллектом или энциклопедическими знаниями, зато она владела завидным умением справляться с тем, что мешало ей выполнять свое предназначение — она не ныла, не рефлексировала, не изводила окружающих лишними сомнениями, а прагматически выбирала из многочисленных советов самые полезные, а из "трущихся" рядом личностей — по-настоящему верных. К королевству Виктория относилась, как к большому дому, которому нужна рачительная и спокойная хозяйка, "звезд с неба не хватающая". "У меня каждый день столько бумаг от министров, а от меня им. Очень довольна такими занятиями".

Однако "железное" воспитание не убило в королеве женщину. Юная Виктория с тревогой следит за своей склонной к полноте фигурой, ненавидит раннее вставание и утомляющий дворцовый этикет. Первые годы правления прошли в балах и увеселениях: она словно наверстывала время, потерянное за скучными наставлениями Луизы Лецен. Но что самое поразительное, вопреки расхожему мнению, будто династические браки, заключенные по расчету, редко случаются удачными, наша героиня была счастлива в семейной жизни и радовалась взаимной любви.

Первые годы царствования, когда у ног молодой королевы всегда "крутятся" мужчины, желающие попасть в фавориты, Виктория обожала главу кабинета правительства, виконта Мельбурна. Однако дальше романтической дружбы и многозначительных взглядов их отношения не зашли. Королева была слишком неопытна в сердечных делах, слишком целомудренна, а Мельбурн — слишком умен, чтобы осложнять себе жизнь, и ему вполне хватало восхищения юной леди и влияния на королеву, которым он пользовался при всяком удобном случае.

Подобный расклад сил, похоже, устраивал всех, кроме герцогини Кентской, которая по праву матери хотела видеть себя первой советчицей дочери. Однако ее топорная интрига против хитрого Мельбурна закончилась скандалом. Герцогиня обвинила главную придворную даму, протеже виконта, в беременности, что было немыслимо при британском дворе. При обследовании выяснилось, что фрейлина — девственница, да еще и тяжело больна. Вскоре она умерла, что дало повод придворным устроить шумиху и упрекнуть королевскую семью в "бессердечии". Герцогиня Кентская с позором удалилась из дворца.

В 1840 году Виктория вышла замуж за принца Саксен-Кобургской династии — Альберта. Молодой человек имел весьма привлекательную внешность, слыл "ходячей энциклопедией", особенно в технических дисциплинах, любил музыку, живопись и отличался "в теннисе XIX века" — фехтовании, да еще при всех этих достоинствах он не был "бабником", мотом, лентяем и легкомысленным. Виктория недолго ожидала благосклонности принца, она сама сделала ему предложение. Возможно, согласие Альберта стало для последнего выбором удачной карьеры и только… Однако даже завистники королевы побоялись бы утверждать, что брак королевской четы оказался неудачным. В конституции Англии не было и до сих пор нет формулы для определения мужа при царствующей особе, но для Альберта сразу поставили стол в "офисе" Виктории.

Поначалу обязанности принца были ограничены: он, что называется, вникал в дела государства. "Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает…" — писала королева. Но постепенно влияние мужа на Викторию стало неоспоримым. Узнав, что королева, не посоветовавшись, отпустила на избирательную кампанию одной из партий 15 тысяч фунтов стерлингов, Альберт наставлял жену — монархия не должна поддерживать ни одну из политических сторон. Благодаря супругу, Виктория стала пользоваться железной дорогой, спровоцировав тем самым технический подъем в стране. С легкой руки принца в Британии все стремительнее распространялись рыночные отношения. "Делать деньги нужно из всего — неважно, какими способами", — учил супруг королеву. Англия из сельскохозяйственной страны превращалась в одно из самых промышленно развитых государств Европы.

С первых дней жизни в королевском дворце Альберт публично заявил, что его долг — погрузить собственное "я" в личность своей жены-королевы. В частных отношениях, в воспитании детей это не всегда получалось — первая же болезнь дочки вызвала такую панику у родителей, что их спор о методах лечения закончился крупной ссорой, после которой Альберт в своем кабинете настрочил послание Виктории, предупреждая, что гибель ребенка ляжет на ее совесть. Однако на страже интересов государства принц стоял намертво, и королева полностью ему доверяла. Их брак оказался, не в пример порочным предкам, и чрезвычайно плодовит — девять детей родила Виктория за двадцать лет совместной жизни, и все это между королевскими делами.

Удачная внутренняя и внешняя политика, победа в Крымской войне, процветание экономики Британии формировали даже у степенных англичан культ королевы.

Беда случилась в 1861 году. Внезапно умер Альберт, и безутешная королева затворилась надолго в четырех стенах, отказывалась принимать участие в публичных церемониях. Но кто видел слезы королев? Толпа безжалостна к своим кумирам, стоит им оступиться или броситься в пучину горя. Положение бедной вдовы сильно пошатнулось, однако соотечественники рано хоронили Викторию. Такую твердую женщину невозможно было сломить даже безвозвратной потерей. Следуя основной политике умершего мужа, она ловко лавировала в сложной ситуации с Пруссией. Альберт ратовал за объединение Германии, но он не мог предвидеть развитие событий при Бисмарке, а королева, ненавидевшая прусского "деятеля" на словах, весьма хитроумно смогла установить с ним хорошие отношения. Лишь благодаря ее личному обращению к Бисмарку Париж в 1871 году избежал массированного обстрела. Словом, Виктория постепенно и с блеском возвратилась "в большую политику".

Настоящий расцвет ее царствования пришелся на середину 1870-х годов, когда к власти пришел лидер консерваторов Бенджамин Дизраэли. Мудрый премьер-министр подарил английской короне Суэцкий канал и Индию. Благодарная Виктория уговорила Дизраэли принять титул графа. В эти годы внешняя сторона монархии, ее публичное представительство пережили второе рождение. Королева вместе со своими многочисленными детьми и внуками охотно показывалась на церемониях народу и с удовольствием устраивала празднества. Особенно роскошными получились торжества по случаю 50-летнего юбилея царствования Виктории. В Лондоне состоялась даже имперская конференция в честь Ее Величества с участием заморских деятелей.

Последние годы жизни характер у Виктории испортился. Да и понятно: ее все чаще и чаще близкие и министры воспринимали как выжившую из ума старуху, брюзгу и зануду. Она же считала, что окружающие несправедливы к ней, что ее опыт еще рано списывать с "корабля современности", поэтому Виктория по-прежнему вмешивалась в дела государства, писала злые и поучающие письма министрам и ворчала по поводу новых нравов. Обычный конфликт "отцов и детей"…

И как всегда старшее поколение находит поддержку во внуках. Сдержанная, несклонная к обычным женским сплетням, Виктория стала наперсницей внучки Алисы, сочувствовала ее любви к наследнику российской короны Николаю. Виктория вспомнила, как была удивлена она странностями императора далекой дикой страны — тоже Николая, только Первого, который в 1844 году во время визита в Великобританию требовал стелить ему на ночь вместо перин солому из королевских конюшен. Но разве кто-нибудь, влюбившись, прислушивается к своим бабушкам? Виктория, в конце концов, сделала все от нее зависящее, чтобы любимая внучка стала императрицей Александрой Федоровной. Она была старой и опытной, английская королева… Перед свадьбой Алисы Виктория пророчески заметила: "Состояние России настолько плохое, настолько прогнившее, что в любой момент может случиться что-то страшное". Но даже эта "мудрая черепаха" не могла себе представить, что отдала любимую внучку на эшафот в чужую, варварскую страну.

Кончину Виктории после короткой болезни искренне оплакивали миллионы ее подданных. И неудивительно — для многих соотечественников Виктория казалась "вечной" правительницей, других они за свою долгую жизнь не знали. Виктория стала символом целой эпохи, именно при ней Великобритания стала империей, имевшей свои земли в Индии, Африке, Латинской Америке, именно при ней Британия пережила экономический и политический взлет. Понятно, что многим в истерической скорби тех дней казалось, будто со смертью королевы на рубеже веков рушится мир, грядет катастрофа.

Имелись, разумеется, и другие мнения. Пусть их было меньшинство, но упомянуть о них стоит. Один из современников писал: "Относительно личности королевы избегают говорить все, что думают. Из того, что я слышал о ней, явствует, что в последние годы своей жизни она была довольно банальной почтенной старой дамой и напоминала многих наших вдов с ограниченными взглядами, без всякого понимания искусства и литературы, любила деньги, обладала некоторым умением разбираться в делах и некоторыми политическими способностями, но легко поддавалась лести и любила ее… Впрочем, публика стала видеть в этой старой даме нечто вроде фетиша или идола…"

Но в конце концов о свойствах личности и чертах характера можно говорить бесконечно, имея при этом самые разнообразные мнения, однако о королеве благополучие ее страны скажет больше самых красноречивых слов. А у детей и внуков Виктории были еще более веские основания чтить умершую за бережливость, предприимчивость и те богатства, которые подарила она царствующему британскому дому. Более четырех десятков потомков оставила Виктория после смерти, почти во все династии Европы "проникли" ее наследники. "Викторианство" до сих пор вспоминается в Англии как райское, благословенное время. И если даже все было вовсе не столь безмятежно, как теперь представляется, каждому государству нужна "своя Виктория", как миф о "теплом", "уютном" "времечке", в которое и погода была лучше, и женщины красивее, и дети не взрослели, и старики не старились…