Если впервые поглядев на Ларри Бёрда вы могли подумать, что перед вами будущая баскетбольная суперзвезда, то можно было бы точно сказать, что в голове у вас бо-ольшой беспорядок. Перед вами стоял явный герой пьесы под названием «Белый человек прыгать не умеет», но чтобы суперзвезда — да он не прошел бы элементарного медицинского освидетельствования на это звание. Для начала он просто не был способен бегать и скорее ковылял на утиных ножках, явно не слишком знакомых друг с другом. Потом был его бросок, скромное движение, начинавшееся примерно от уха, а потом посылавшее мяч к корзине невысоко, в обманчивой близости от рук защитников. Завершалось все его неспособностью к прыжку, недостатком, который в раздевалках НБА зовется «болезнью белого человека», поводом для его же собственной шутки: «Когда я прыгаю, под мои кеды и бумажки не пропихнешь».

Как же мог игрок, обладающий таким количеством атлетических недостатков, сделаться одним из величайших спортсменов всех времен? Должно быть, дело было в одном из непонятных компонентов, составлявших вместе Ларри Бёрда, величину, заметно превышавшую сумму составлявших ее частей. «Баскетбол никогда не был для меня отдыхом. Он был скорее моей любовью. Я просто играл в баскетбол и всегда пытался сделать все возможное, чтобы победить», — говорил он, пытаясь объяснить, что же заставляло Ларри бегать, бросать, прыгать — и побеждать.

Невероятный подъем Бёрда к достоинству суперзвезды начался в самом неподходящем для этого городке Френч-Лик, Индиана, селении столь небольшом, что проезжавшие сквозь него водители полагали, что проезжают через местечко под названием «Ограничение Скорости». Там он искал утешения в своей «любви», спасаясь в ней от жестокой реальности маленького городка, и сердце его искало спасения в «Городской Игре». Высокий и неловкий подросток, наделенный хлопковой шевелюрой и подбородком упрямца, юный Бёрд во время своего обучения в выпускном классе средней школы «Спрингс-Вэлли» в среднем забрасывал 31 очко, подбирал 21 отскок и делал 9 передач, попав при этом в сборную штата.

На тренеров колледжей, однако, его мастерство особенного впечатления не производило. Тренер Джо Б. Халл из Кентукки, просмотрев его, решил, что Бёрд слишком нетороплив, чтобы включиться в быстрый баскетбол, исповедовавшийся «Дикими Кошками». Бобби Найт из Индианы, просмотрев юношу в действии, покачал головой и произнес: «Этому парню еще нужно научиться броску в прыжке». Тем не менее Найт предложил ему место в Университете Индианы. Однако семнадцатилетнему Бёрду, тихому и провинциальному, было не по себе в просторном кампусе Блумингтона и, проведя там всего шесть недель, он собрал вещички и возвратился во Френч-Лик, где поступил в крохотный местный колледж, Институт Нортвуд, но ушел и оттуда, когда узнал, что ему придется проучиться здесь два года, а потом поступать в четырехлетний колледж. Вновь возвратившись во Френч-Лик, Бёрд поступил на работу. Он водил муниципальную мусорную машину, чтобы помочь матери, и поигрывал в баскетбол в рамках ААЮ, очевидно оставив мечты о колледже.

И в этот самый момент вмешались баскетбольные боги, сошедшие со своих спортивных небес, чтобы этот будущий небожитель не остался незамеченным, и на молодого человека прямо из синей лазури свалилось предложение из Университета штата Индиана. Таким образом, Бёрд поступил в малоизвестное учебное заведение, устроившееся, как поют исполнители баллад, «на берегу Вобаша» в Терре-Хауте, чтобы выступать за команду, носившую подходящее имечко «Сикаморы».

Изрядно протерев штаны на скамейке весь свой первый год, проведенный в качестве студента, Бёрд отличился в сезоне 1976/77 года. Набирая в среднем по 32,8 очка и 13,3 отскока за игру, он привел «Сикамор» к рекордному результату за всю их историю — 25:3. Его юниорский сезон прошел в том же духе, поскольку возглавляемые Бёрдом «Сикаморы» достигли четвертьфиналов НИТ, а Бёрд оказался вторым среди снайперов в среднем с 30,0 очками за игру. Тем не менее и команда Индианы и Ларри Бёрд пребывали в безвестности, и об их достижениях знали лишь в той части света, что лежит на берегах Вобаша.

Сезон 1978/79 года полностью преобразил эту картину. В том году птичка Бёрд действительно парила высоко, закончив год вторым среди снайперов и четвертым по подборам и заслужил титул лучшего баскетболиста года среди студентов. И в этом же самом году он в одиночку вывел из неизвестности собственную команду на первую позицию в национальном рейтинге, которую она сохраняла весь год, до финальной игры чемпионата НКАА с возглавлявшейся Мэджиком Джонсоном командой штата Мичиган. Имена Бёрда и Мэджика впервые прозвучали вместе. В первый, но не в последний раз.

Со времени своего появления в НБА в 1979 году Ларри Бёрд и Мэджик Джонсон стали парой вечных соперников, и соперничество это было из тех, которые освещают собой весь спорт. Но если внимание всей прессы было обращено к одному из них, другой пребывал спокойным и невозмутимым перед лицом публики. Это сделалось явным вечером 6 апреля 1979 года, когда большой парень из маленького индианского города, наделенного странным именем, впервые ступил ногой на почву большого города, где говорят со странным акцентом, — то есть Бостона.

Президент «Кельтов» Ред Ауэрбах вспоминает, что, лишь глянув на эту физиономию, очень гармонировавшую с амбаром и вывеской, на которой краснокожий жует табак, он подумал: «Ну и деревенщина». Деревенщина или нет, но Ауэрбах понимал, что Ларри Бёрд представляет собой будущее команды, на счету которой было 29 побед при 53 поражениях. Отступать было некуда, и в тот вечер Бёрд подписал свой первый контракт с «Селтикс», а потом Ауэрбах повез молодого человека в «Бостон Гарден», чтобы представить его болельщикам, собравшимся, чтобы посмотреть на него, но не команде, которая вполне предсказуемым образом вновь проиграла. Журналисты пытались выудить что-либо из самого нового «Кельта», однако им пришлось ловить буквально каждое отпущенное им слово, поскольку молодой человек вещал чрезвычайно короткими фразами, рядом с которыми школьный пример из учебника грамматики показался бы многословным.

После игры утомленный вниманием Бёрд отправился прочь — на поиски местной флоры и фауны. Примерно в первом часу ночи помощники генерального менеджера Джеффу Когену позвонили домой затем, чтобы он немедленно явился и забрал самого нового члена команды, который умудрился отыскать водопой в одном из самых жестких соседних районов Бостона. Отправившись курьерским поездом в указанное место, Коген обнаружил там к собственному удивлению «Бёрда возле стойки, рядом с этими парнями, в своем комбинезоне, кепке, веселого и на своем месте. Он удивительным образом соответствовал обстановке. У него уже появились болельщики».

Игрок, называвший себя «Гик из Френч-Лик», также превосходно вписался в свою новую команду, неким алхимическим образом преобразив «Кельтов» в команду-победительницу. В течение первого года, проведенного им в команде, «Селтикс» стал самой победоносной командой лиги, а Бёрд был удостоен НБА звания новичка года за ту роль, которую он сыграл в преображении команды. На бис он привел «Кельтов» к титулу чемпионов НБА на следующий год. И начиная с этого мгновения игрок, которого пресса называла «Легендарным Ларри», продолжал переписывать эту легенду каждый год, да так, что к 1986 году, седьмому проведенному им в НБА, опрос далласской газетой шестидесяти ведущих специалистов в области баскетбола назвал Бёрда лучшим из нападающих, когда-либо игравших в эту игру.

Точное описание Ларри Бёрда невозможно составить, пользуясь одними словами. Однако стоит все же изобразить несколько сцен — выбранных среди многих и скорее выгравированных, чем нарисованных красками в памяти очевидцев.

Ксавье Макдэниэл, Икс из «Суперсоникс», вспоминает встречу между Сиэтлом и Бостоном, когда при ничейном счете был объявлен тайм-аут, и Бёрд крикнул ему: «Я сейчас вернусь на площадку и забью вот с этого места!», указав на точку на паркете очень далеко от кольца, а потом выполнил свое обещание после возобновления игры. Признавая, что «подобно гимнасту я выполняю суперсложные элементы», Бёрд выполнял броски обеими руками — он пишет и ест левой рукой — и иногда кричал противникам: «Бросаю левой!», выпуская мяч из руки и чаще всего с удовлетворением наблюдая, как снаряд опускается в корзину. Журналист Фред Кербер вспоминает одну из встреч «Олл Старз», когда Бёрд положил «свой» мяч броском с расстояния двадцать три фута девять дюймов, что сделало его, по словам «Спортс Иллюстрэйтед», «Королем трехочковых бросков». Интересно, что, бросая кирпич за кирпичом, бормоча что-то под нос, Бёрд оглянулся на крохотную кучку репортеров, стоявших около площадки, и сказал, что-то вроде того, что ему нужен стимул. Один из перепачканных чернилами бумагомарак, готовый услужить, предложил пари в 10 долларов на следующий бросок Бёрда. Бёрд обдумывал предложение меньше времени, чем нужно, чтобы прочитать это предложение, а потом развернулся и бросил, да так точно, что мяч чисто вошел в кольцо. А потом две горизонтальные щелочки, которыми он обычно пользовался вместо глаз, зажглись радостным огоньком, улыбка расползлась по его лицу, и он сказал: «Вот так бы и всегда».

Пасы его были настолько точными, что астроном Карл Саган говаривал: «Ларри Бёрд отдает только математически выверенные передачи». Товарищ по команде Деннис Джонсон, считавший, что Бёрд и Мэджик преобразили профессиональный баскетбол в командную игру, помнит, как «Кельты» переговаривались во время игры «передавая мяч друг другу со словами: если ты двигаешься, мы передаем мяч тебе, а Ларри тебя увидит». Журналист Стив Якобсон вспоминает о том, как Бёрд был пойман двумя защитниками у лицевой линии, спиной к корзине, лицом к правому углу, не имея пути для спасения. Товарищ по команде подбежал к Бёрду, ожидая передачи, но тот застрял в тупике, не имея возможности сделать передачу. Так, во всяком случае, казалось. Но Бёрд, манипулируя сразу руками и кроличьими ногами, просто выбил мяч из своей левой руки правым кулаком, пронзив окружавшую его чащу рук — прямо к своему товарищу по команде, который и переправил его в корзину.

Кроме того, в его распоряжении была «КРАЖА!», деяние столь фундаментальное, что название его следовало бы впредь писать заглавными буквами в баскетбольной науке. Это случилось в играх плей-офф 1987 года: Бёрд с ловкостью карманника перехватил мяч, посланный Исайей Томасом, и отдал Деннису Джонсону острый пас, ставший решающим в победе Бостона над Детройтом в 5-й игре финалов Восточной конференции. Кража оставила Исайю голым — без мяча, без бумажника, даже без чести. Переполненный негодованием, раскрывая рот словно рыба на берегу, Томас выразил свое возмущение столь наглым поступком следующими словами: «Если бы Бёрд был чернокожим, то из этого карманника еще мог бы получиться баскетболист». Утверждение Томаса было настолько нелепым, что, по словам журналиста Джима Мюррея, заржали даже его собственные товарищи по команде, так как баскетболисты давно называли Бёрда между собой «Наш брат с другой планеты».

Подобное мнение не учитывало сущности Ларри Бёрда. Этот человек, пришедший в лигу одновременно с Мэджиком и оставивший ее по иронии судьбы одновременно с ним, представлял собой сочетание физических способностей, усердного труда, сливавшихся в цельного игрока. И приравнивать слова «атлетизм» и «природный талант» к усердной работе — значит оскорблять и слово и игроков.

Дело в том, что Ларри Бёрд был выше подобных ярлыков. И эта редкая птица — Бёрд — сумела опровергнуть привычное правило, гласящее, что белый сельский парень не сумеет овладеть городской игрой, и еще, что ты должен обладать определенными дарованиями, чтобы играть хорошо. Хотя скроен он был не так как другие, Ларри Бёрд перекроил и перешил свои способности, чтобы достичь успеха в этой всепоглощающей игре, которая сочетает касание и жесткость с инстинктом киллера. И, обладая этими качествами, человек, не умевший прыгать, достиг эпических высот.