В середине 1930-х годов созданный в Нью-Йорке Комитет в поддержку республиканской Испании направлял в интербригады американцев-добровольцев. Одним из них стал двадцатишестилетний Морис Коэн, член компартии США, преподаватель средней школы, известный футболист. Его родители — эмигранты. Мать родом из Вильно, отец из местечка Таращи под Киевом.

В конце 1937 года в сражении при Фуэнтес-де-Эбро политкомиссар Морис Коэн, числящийся по документам как Израэль Пиккет Олтмэн, был ранен в обе ноги и доставлен в госпиталь. После выздоровления был приглашён на беседу с резидентом НКВД Александром Орловым, которая закончилась вербовкой Коэна. Он получил псевдоним «Луис».

По возвращении в США Луис привлёк к работе свою жену Леонтину Терезу Петке, польку, родившуюся в 1913 году в городе Адамс, штат Массачусетс, члена компартии США, работницу авиазавода. Она получила псевдоним «Лесли».

Шёл 1941 год. «Луис» к этому времени завербовал нескольких своих друзей, работавших в оборонной промышленности. Через одного из них был похищен образец авиационного пулемёта. Операция эта была рискованная, но нецелесообразная, так как вскоре американцы начали поставку самолётов с этими пулемётами, а она могла нанести огромный вред нашим отношениям с союзниками.

Группу «Луиса» назвали «Волонтёры», и под этим именем она вошла в историю разведки.

Когда США вступили в войну с Германией, Морис Коэн был призван в армию и направлен в Европу. После войны он продолжил сотрудничество с советской разведкой.

Но до призыва Морис Коэн успел завербовать молодого учёного Артура Филдинга (имя условное), получившего псевдоним «Персей». Он стал одним из основных источников информации о ведущихся в Лос-Аламосе исследований.

Во время пребывания «Луиса» в армии в Лос-Аламос в июле 1943 года для встречи с «Персеем» выезжала «Лесли». Эта встреча и последовавшие за ней события описаны не раз, но хотелось бы вкратце вернуться к ним. Во-первых, ей пришлось приезжать в городок, где должно было состояться свидание, три раза — «Персей» перепутал даты. А во-вторых, когда он всё же передал ей пакет с материалами, оказалось, что у каждого вагона поезда, на котором она должна была возвращаться, стоят полицейские и проверяют документы и багаж пассажиров. «Электрического стула не избежать», — подумала она. Времени до отправления поезда было в обрез. Она вернулась в здание вокзала, получила вещи из гардероба, зашла в туалет, выбросила из пакета с прокладками половину содержимого, положила туда документы и в последний момент подбежала к поезду. Разыграла потерю билета, полицейские помогали искать его — ведь она была молода и хороша собой, сунула смутившемуся молодому полицейскому пакет с прокладками, чтобы освободить руки для поиска билета, и, наконец, когда поезд уже тронулся, нашла его, вскочила на ступеньки, а полицейский бежал за вагоном, протягивая ей пакет с прокладками и тайнами атомной бомбы: «Мисс, мисс, возьмите, вы забыли!» Знал бы он, какую награду упустил!

После окончания войны «Лесли» вновь отправилась на встречу с «Персеем», во время которой он передал ей схемы имплозивных линз, описание и чертежи готовой к испытаниям бомбы, назвал дату и место их проведения — 10 июля в пустыне Аламогордо, и сообщил о том, что США собираются сбросить две бомбы на Японию.

Благодаря этим данным сообщение Трумэна Сталину на Потсдамской конференции о взрыве атомной бомбы не стало для последнего чем-то неожиданным, а лишь стимулировало ускорение «атомных» работ в нашей стране.

Между тем в сентябре 1945 года произошло драматическое событие, ставшее чёрным днём в истории советской разведки, — в Оттаве сбежал военный шифровальщик Игорь Гузенко, он выдал нашим противникам множество секретов. Связь со всеми агентами, в том числе и с «Луисом» и «Лесли», была законсервирована.

Затем с ними был проведён инструктаж в Париже, и они, вернувшись в Нью-Йорк, вновь подключились к активной работе. На этот раз связь от резидентуры с ними поддерживал ныне здравствующий молодой разведчик Юрий Соколов («Клод»). «Лесли» должна была убедить «Персея» отойти от антивоенной общественной деятельности, которой он занимался последнее время. Но сделать этого не удалось. Зато «Клод» получил через «Лесли» переданное агентом «Фрэнком» описание систем радионаведения управляемых снарядов.

Между тем в США развернулась «охота на ведьм», и Центр сообщил о нежелательности встреч «Клода» с «Луисом» и «Лесли», так как это становилось опасным. Они были переданы на связь нелегалу «Марку» (Вильгельму Фишеру — Рудольфу Абелю, см. очерк о нём).

На последней встрече «Луис» передал «Клоду» информацию агента «Герберта» о том, что в резиденции Трумэна состоялась встреча высокопоставленных лиц, на которой обсуждался вопрос о создании направленного против СССР военно-политического блока, получившего впоследствии название НАТО. Тогда же он передал совершенно секретный проект директивы Совета национальной безопасности о политике США в отношении стран Восточной Европы. В этой директиве, в частности, говорилось: «Курс на подстрекательство к расколу… следует вести сдержанно… мы, когда произойдёт этот раскол, прямо не будем впутаны в вызов советскому престижу, ссора будет происходить между Кремлём и коммунистическими режимами».

С 12 декабря 1948 года «Луис» и «Лесли» стали работать с Марком. Лесли съездила в Чикаго, где в это время обосновался «Персей», и он передал ценные материалы по оружейному плутонию, полученные от агентов «Антье» и «Адена».

Но шпиономания в США достигла высшей точки. Друзья «Лесли» и «Луиса» стремились сплотиться вокруг них, но это могло привести к всеобщему провалу. Центр решил вывести их из США. В августе, 1950 года в резидентуру была направлена шифровка об их отправке из страны. Как рассказывал автору Ю. Соколов, он, вопреки существовавшим в разведке правилам, вынужден был прийти к ним домой и убедить их покинуть страну. Через несколько дней он вручил им паспорта и билеты.

Из Нью-Йорка супруги Коэн на теплоходе отправились в Мексику, а оттуда через два месяца с паспортами на имя Марии Терезы Санчес и Педро Альвареса Санчеса на польском теплоходе «Баторий» отбыли в Европу. У них были ещё и запасные паспорта на имя американских бизнесменов Бенджамина и Эмилии Бригас.

Со всякого рода приключениями они добрались до Праги, а оттуда прямым путём в Москву.

Итак, они оказались в Москве. Положение их было незавидным: никому не нужные, одинокие, без перспектив, без будущего, без знания языка, к тому же… проверяемые. Длилось это несколько месяцев, после чего они были востребованы вновь.

Советская разведка готовила для длительной нелегальной работы в Англии агента Конона Молодого (он же «Бен», он же Гордон Лонсдейл). Ему требовались радисты и содержатели конспиративной квартиры. Лучше, чем супружеская пара Коэнов, подобрать было трудно. Им присвоили новые имена — Питер Джон и Хелен Джойс Крогеры, выходцы из Новой Зеландии, и стали готовить к командировке.

Питер Крогер стал «книготорговцем».

Руководил их внедрением начальник нелегальной разведки Коротков. Он поставил перед ними три задачи: купить дом в пригороде Лондона и оборудовать там радиоквартиру; арендовать помещение, желательно в центре города, и организовать там книготорговлю; открыть финансовые счета в лондонском и швейцарском банках.

Нелегалам был присвоен псевдоним «Дачники». Подготовка, а также отработка нужной документации длилась около трёх лет.

В 1954 году началась одиссея «Дачников». Сначала они какое-то время прожили в Швейцарии, затем под самый Новый год прилетели в Лондон. К весне нашли подходящий коттедж в тридцати километрах от Лондона, затем стали искать место для магазина. Нашли его в самом центре города, близ знаменитой Трафальгарской площади. Лучше уж некуда!

Всё же молодым бизнесменам пришлось выдержать немало чисто коммерческих трудностей: дороговизна обустройства, конкуренция книготорговцев, незнание финансовых законов и ценовой политики в книжном мире, организация рекламы и т.д.

Питер и Хелен стали регулярно посещать книжные аукционы. Получив из Центра деньги, они потратили их на закупку редких букинистических книг и на изготовление собственных рекламных каталогов, оформили членство в клубе Британской национальной лиги. О магазинчике Крогеров на Стэнде появились сообщения в некоторых газетах.

В мае 1956 года Крогеры наконец-то встретились со своим руководителем Гордоном Лонсдейлом, которого они уже хорошо знали. Он выступал под видом бизнесмена, занимающегося продажей автоматов, торгующих бутербродами, фломастерами, лекарствами, жевательными резинками. Его бизнес, кстати, оказался столь успешным, что он впоследствии стал крупным промышленником-миллионером, удостоенным самой королевой Великобритании титула «сэр».

Работая втроём, Лонсдейл, Питер и Хелен вырыли в доме бункер, землю высыпали в сад на цветочную клумбу. В бункере была оборудована «радиоквартира», антенна, по принципу спиннинга, забрасывалась на крышу дома. К сентябрю 1957 года оборудование радиоквартиры было полностью завершено.

И у Крогеров, и у Лонсдейла коммерческие дела шли неплохо. Фирма «Эдин и Медея» стала членом Международной торговой ассоциации букинистов, а Лонсдейл представлял Англию на всемирной выставке в Брюсселе, где получил золотую медаль.

В Брюссель выехал Питер Крогер, который обменялся со связником кейсами, получив, наконец, долгожданную «Астру» — быстродействующий радиоприёмник. Ему также вручили инструкцию к ней и валюту на приобретение автомобиля. Связник сообщил и печальную новость: в Нью-Йорке арестован «Марк» (Абель), у которого при обыске нашли их фотографию с надписью «Морис и Леонтина».

Вечером Питеру пришлось пережить ещё одну неприятность: в его номер ворвались полицейские. Но оказалось, что они искали какого-то уголовника. Извинились, ушли.

Первая радиограмма, принятая Хелен, содержала задание Лонсдейлу проникнуть в расположенный в Портоне центр по изучению биологических методов ведения войны. В свою очередь, они передали информацию, поступившую от Лонсдейла. В приложенной к ней записке Лонсдейла на имя Крогеров говорилось: «1. Прошу передать полученную от Барона (один из завербованных в Лондоне агентов. — Авт.) информацию о Суэцком кризисе. 2. В этом же контейнере содержится особой важности документ, который даёт оценку морских манёвров в рамках НАТО. Материалы получены от Шаха (Гарри Фредерик Хаутон; завербован в 1952 году в Польше, когда работал шифровальщиком у военно-морского атташе Великобритании; с 1955 года стал служить на военно-морской базе в Портленде. — Авт.), который работает в Портленде, где находится военно-морская база ВМФ и секретный НИИ по разработке электронной, магнитно-акустической и тепловой аппаратуры для обнаружения подводных лодок, мин и других видов морского и противолодочного оружия. Данный документ, ввиду его большого объёма, перенести на микроточки, закамуфлировать в книгу и отправить по известному вам адресу».

Полученные от Лонсдейла материалы Хелен перепечатала на машинке, после чего стала помогать Питеру изготовлять микроточки. У них для этого были фотоаппараты, микроскоп, уменьшающие линзы. Особую мягкую плёнку для микроточек Питер делал сам в домашних условиях с помощью химических реактивов.

Изготовленные микроточки наклеивались на страницы старых книг, внутрь картонных оболочек и в переплёты, где обнаружить их постороннему было невозможно. Книги пересылались в одну из европейских стран подставному лицу, которое передавало их советскому разведчику.

Большая часть информации, поступающей из Лондона, имела первостепенное значение для министерства обороны, а также для НИИ и конструкторских бюро судостроения и министерства среднего машиностроения.

Вскоре Хаутон привлёк к работе свою любовницу Этель Джи, работавшую в научно-исследовательском центре в Портленде и занимавшуюся учётом и размножением секретных документов. Теперь поток информации, а следовательно, и объём работы для «Дачников» значительно увеличился.

Лонсдейл выступал под именем помощника американского военного атташе, поэтому «Шах» и «Ася» (такую кличку дали Этель Джи) были уверены, что работают на американцев.

Работа шла чрезвычайно успешно. Однако были продуманы и отработаны отступные легенды на случай провала, поведение на следствии и суде.

Был поставлен вопрос о предоставлении Крогерам советского гражданства. Но секретарь ЦК М. Суслов на представлении КГБ написал:

«Вопрос о Крогерах поставлен преждевременно. Они ещё могут предать нас. Вот когда вернутся в Советский Союз, тогда и будем рассматривать их ходатайство».

Крогерам предоставили советское гражданство лишь через девять лет.

В конце 1960 года сотрудник польской разведки Михаил Голеневский бежал за границу. Предатель выдал всех, кого знал, в том числе Гарри Хаутона. За ним и за его любовницей Этель Джи английская контрразведка установила наблюдение и выявила конспиративную связь Хаутона с Лонсдейлом, а слежка за последним вывела на Крогеров. За их домом также установили наблюдение. Супруги заметили его и, поняв, что попали в сети Скотленд-Ярда, информировали об этом Центр, но оттуда пришла лишь успокаивающая телеграмма: предлагалось временно прекратить связь с Центром и с Лонсдейлом.

7 января 1961 года в 19 часов 15 минут к ним в дом явилась полиция, причём всё было обставлено как в голливудском боевике: с мощными прожекторами, толпой корреспондентов и телеоператоров. За два часа до этого были арестованы Гордон Лонсдейл, Гарри Хаутон и Этель Джи.

При аресте Крогеров был обнаружен ряд улик. По заранее имевшейся с Лонсдейлом договорённости, они должны были «признаться» в том, что найденное у них шпионское оборудование принадлежит ему.

Начались бесконечные допросы. Крогеры не признавали себя виновными, не признавали шпионского характера связи с Лонсдейлом.

Наконец состоялся суд, на котором Лонсдейл сделал заявление, из которого следовало, что Крогеры не состояли с ним в тайном сговоре и что даже если суд сочтёт обвинение против них доказанным, то виновным во всём должны считать только его, какими бы последствиями ему это ни грозило. Во время суда были обнародованы поступившие из США от ФБР данные, что Крогеры на самом деле являются Коэнами и что у Абеля был обнаружен их портрет. Поэтому в приговоре были указаны их подлинные имена и биографические данные. Не было только одного — доказательства, что они были советскими разведчиками и работали на советскую разведку.

Гордон Лонсдейл был приговорён к двадцати пяти годам заключения, Крогеры получили по двадцать, Гарри Хаутон и Этель Джи по пятнадцать лет тюрьмы.

После вынесения приговора британские спецслужбы продолжали обработку Крогеров в тюрьме, склоняя их к полному признанию и обещая предоставить жительство в Англии. Их содержали в разных тюрьмах вместе с уголовными преступниками.

Борьбу за освобождение «Дачников» советская разведка вела от имени Польши, гражданами которой они считались. Польша в то время ещё была готова оказать подобную помощь.

В Польше нашлась «тётушка» Хелен, некая Мария (её роль играл сотрудник советской внешней разведки Юрий Пермогоров), которая установила контакт с адвокатом, начала переписку с Хелен и борьбу за её обмен.

С 1965 года советская сторона предлагала обменять английского разведчика Джеральда Брука на Крогеров, но англичане заявляли, что это будет неэквивалентный обмен (один на двоих). Только после того, как Бруку стало грозить увеличение наказания за подготовку побега, англичане пошли на такой обмен. Правда, к Бруку наша сторона добавила ещё двух англичан, отбывавших наказание за контрабанду наркотиков.

24 октября 1969 года обмен, наконец, состоялся. Лондонская «Таймс» писала: «Иностранец, прибывший в Англию в пятницу, невольно подумал бы, что Крогеры являются национальными гостями, а не шпионами…» А «Дейли телеграф» отмечала, что отправка Крогеров «напоминала отъезд королевской четы».

17 ноября 1969 года супруги Коэн были награждены орденами Красного Знамени и им было предоставлено советское гражданство.

В почёте и славе они прожили ещё немало лет. В конце 1992 года, не дожив двух недель до восьмидесяти лет, скончалась Леонтина, а 23 июня 1995 года умер Морис Коэн.

Посмертно им обоим были присвоены звания Героев Российской Федерации, а в их честь выпущены почтовые марки.