«Госпожа Бовари», которую во всем мире считают совершенным созданием искусства, привела ее создателя на скамью подсудимых. В 1856 году, после публикации романа в журнале «Ревю де Пари», Гюстав Флобер был обвинен в оскорблении общественной морали и религии и привлечен к судебной ответственности.

«Мой дорогой друг, сообщаю вам, что завтра, 24 января, я буду иметь честь сесть на скамью для мошенников в шестой палате суда исправительной полиции, — писал Флобер доктору Жюлю Клоке. — …Я не рассчитываю на правосудие. Я буду осужден, и наказание, возможно, изберут самое строгое, — славная награда за мои труды…»

А труды, затраченные на «Госпожу Бовари», были титанические. Всю жизнь Флобер стремился в своих произведениях к нечеловеческому совершенству. Во имя литературы он обрек себя на аскетизм и одиночество. Он не искал муз, приносящих вдохновение. Он считал его уловкой для шарлатанов. «Все вдохновение, — утверждал Флобер, — состоит в том, чтобы ежедневно в один и тот же час садиться за работу». Мать в ужасе писала ему: «Горячка фраз иссушила тебе сердце».

Молодой Мопассан подсмотрел однажды, как работает его учитель: окутанный клубами дыма, Флобер сидел, устремив напряженный взгляд на рукопись, будто перебирал слова и фразы с настороженностью охотника; затем рука бралась за перо, которое медленно двигалось по бумаге, останавливалось, зачеркивало, вписывало, снова зачеркивало и снова вписывало; лицо багровело, на висках вздувались вены, тело напрягалось, будто старый лев вел отчаянную борьбу с мыслью и словом… Флобер стремился к неземному совершенству. В «Госпоже Бовари» его достиг.

Гюстав Флобер родился 12 декабря 1821 года в Руане. Отец его был хирургом. Сын после лицея поступил на юридический факультет Парижского университета, но не смог завершить образования. Красивый «голубоглазый галл», как называли Флобера, был настигнут страшным недугом — эпилепсией. С 1844 года, то есть с двадцати трех лет, он поселился в своем имении Круассе близ Руана, чтобы прожить там затворником почти всю жизнь.

Писать Флобер начал очень рано и писал много, чему способствовала его склонность к уединению, но долгое время не решался публиковать свои литературные опыты. Это были рассказы в духе «неистовых романтиков» — с ужасами и кошмарами, повести о «жизни сердца», отмеченные смутными юношескими томлениями, и произведения, исполненные презрения к буржуа-толстосумам. Еще в юности Флобер задумал создать «Лексикон прописных истин», над которым работал всю жизнь, — сборник расхожих клише, развенчивающих образ ненавистного ему буржуазного пошляка («Лексикон» будет опубликован лишь в 1910 году). Даже собратья по перу, которые умудрялись зарабатывать большие деньги, как, например, Золя и Доде, вызывали у него подозрение. Он считал, что художник не имеет права преуспевать.

В шестнадцатилетнем возрасте Флобер писал: «О, насколько больше мне нравится чистая поэзия, вопли души, внезапные порывы, а потом глубокие вздохи, душевные голоса, сердечные мысли! Иной раз я готов отдать всю науку болтунов настоящего, прошедшего и будущего… за два стиха Ламартина или Виктора Гюго». В этом письме заявляет о себе уже тот Флобер, который вскоре объявит искусство высшей формой познания действительности и вместе с тем — убежищем от пошлости жизни и, как сторонник теории «искусства для искусства», призовет художников подняться на самый верх «башни из слоновой кости» и замкнуться в ней.

В нем неуживчиво существовали два человека — романтик и реалист. В первом большом произведении — «Воспитание чувств» (1843–1845) — он надеялся заключить между ними перемирие. Ничего путного из этого не вышло. «Я сплоховал», — констатировал автор. «Флобер мечтал примирить оба полушария своего мозга, — пишет Андре Моруа об этом романе. — …легче было бы написать две книги…» Роман не был опубликован. (Не следует его путать с более поздним произведением Флобера, которое в подлиннике имеет название «Сентиментальное воспитание», а у нас почему-то переведено как «Воспитание чувств».)

Дебютом Флобера в печати стал роман «Госпожа Бовари». Он же сразу стал и самым прославленным французским романом. Флобер работал над ним с 1851 по 1856 год. Для того чтобы произнести свою знаменитую фразу: «Госпожа Бовари — это я», Флоберу понадобилось совершить путешествие в манящий его Египет и пережить там разочарование при виде унылых глинобитных хижин, нищеты, ужаснуться душной, меланхолической ночи у восточной куртизанки Рушук-Ханем, расстаться со своей страстью к графоманке Луизе Коле, которую он пытался научить писать, но это оказалось трудней, чем обучить курицу летать… Ему пришлось избавиться от иллюзий.

В главной героине романа Эмме Бовари Флобер воплотил свой личный недуг — склонность к грезам о какой-то иной жизни, неистовых страстях, любовных опьянениях. В детстве Эмма прочла сентиментальную книгу «Поль и Виргиния» Бернардена де Сен-Пьера и долго мечтала о бамбуковой хижине, после романов Вальтера Скотта бредила замками с зубчатыми башнями, как сам Флобер мечтал когда-то об очаровательных баядерках и красотах Востока. Эмма жаждала экзотики, а стала жертвой банального сюжета с роковым концом. Она вышла замуж за нормального, доброго, мягкого человека, но он казался ей слишком посредственным, и она стала искать более возвышенных чувств в других объятиях, но «возвышенное» потребовало денег, и снова денег — тайком от мужа взятые кредиты, долговые векселя, страх перед разоблачением, мышьяк, мучительная смерть и вечный грех самоубийцы.

Критики увидели в романе приговор романтизму — и как стилю жизни, и как литературному направлению, хотя сам Флобер, похоже, менее всего думал о каком-то идеологическом наполнении романа. «Наверное, моя бедная Бовари в это самое мгновение страдает и плачет в двадцати французских селениях одновременно», — заметил автор, подчеркивая типичность этого явления. Пока человек мечтает, — он поэт, когда он начинает презирать реальность и пытается подчинить свою жизнь иллюзиям, он, как Эмма Бовари, попадает в руки какого-нибудь прохвоста Лере. Это и есть, кажется, основная мысль и предостережение, которые Флобер высказал в своем романе.

Во время суда над Флобером прокурор произнес обвинительную речь, которую можно отнести и к комическому жанру, и к прекрасному критическому анализу художественной выразительности романа: «О, я хорошо знаю, что портрет госпожи Бовари после супружеской измены относится к числу блистательных портретов; однако портрет этот прежде всего дышит сладострастием, позы, которые она принимает, будят желание, а красота ее — красота вызывающая…» Защитник вспомнил об уважаемом хирурге Флобере, авторитет которого помог придать солидность его сыну: «Высокое имя и возвышенные воспоминания обязывают… Господин Гюстав Флобер — человек серьезного нрава, предрасположенный по природе своей к занятиям важным, к предметам скорее печальным. Он совсем не тот человек, каким хотел его представить товарищ прокурора, надергавший в разных местах книги пятнадцать или двадцать строк, будто бы свидетельствующих о том, что автор тяготеет к сладострастным картинам…» Флобер был оправдан.

С этого времени начинается затворничество Флобера, будто он изжил в «Госпоже Бовари» все живые чувства. Он пишет прощальное письмо своей любовнице Луизе Коле: «О, лучше люби искусство, чем меня! Обожай идею…» — и запирается в своем кабинете в Круассе. Вот как описал его охоту на слова и созвучия Франсуа Мориак: «В каждом слове смысл целого письма, каждая фраза — провал или триумф. Он не скрывает чисто мистический характер своей концепции искусства: "Жизнь я веду суровую, лишенную всякой внешней радости, и единственной поддержкой мне служит постоянное внутреннее бушевание, которое никогда не прекращается, но временами стенает от бессилия. Я люблю свою работу неистовой и извращенной любовью, как аскет власяницу, царапающую ему тело. По временам, когда я чувствую себя опустошенным, когда выражение не дается мне, когда, исписав длинный ряд страниц, убеждаюсь, что не создал ни единой фразы, я бросаюсь на диван и лежу отупелый, увязая в душевной тоске"».

Следующий роман Флобера «Саламбо» увидел свет в 1862 году. В нем он обратился к эпохе борьбы Древнего Рима с Карфагеном, к историческому эпизоду из времен 1-й Пунической войны (III век до н.э.) — восстанию наемных войск в Карфагене. Главные герои Гамилькар (отец великого полководца древности Ганнибала) и его дочь Саламбо.

Перед тем как приступить к работе над романом, основательный Флобер совершил путешествие в Тунис, где в древности располагался Карфаген, перечитал множество исторических изданий — «Всеобщую историю» Полибия, «Жизнь Гамилькара» Корнелия Непота и др. Несмотря на отдаленность событий, роман написан в вызывающей реалистической манере — страшные сцены войны, первобытная жестокость, бесстыдство нравов… На такой реализм не решился бы даже Бальзак. Живописный сюжет «Саламбо» вдохновил Модеста Мусоргского на создание оперы.

Третий роман «Воспитание чувств» (в подлиннике, как было сказано выше — «Сентиментальное воспитание») вышел в 1869 году и явился художественной иллюстрацией к идее Флобера, по которой романист, описывая те или иные события, должен оставаться бесстрастным, что значило по Флоберу — объективным. Вслед за ним и читатель, увы, воспринимает «бесстрастно» историю многолетней платонической любви Фредерика Моро к замужней даме. Флобер всю жизнь боролся со своими романтическими склонностями и в этом романе, похоже, переусердствовал. Ведь он сам писал когда-то Жорж Санд: «Надо смеяться и плакать, любить, работать, наслаждаться, страдать — словом, всем существом отзываться, елико возможно, на все».

Осуждая сентиментальность, Флобер сам был сентиментален более чем кто-либо другой, о чем свидетельствует одно его удивительное письмо, написанное в преклонном возрасте: «Потребность в нежности я удовлетворяю тем, что после обеда зову Жюли (свою старую служанку) и смотрю на ее платье в черную клетку, какое носила мама. И я вспоминаю эту прекрасную женщину, пока слезы не подступят мне к горлу. Вот таковы мои радости…»

В философской драме «Искушение святого Антония» (1874) Флобер противопоставляет научное познание религиозному чувству, предвосхищая лозунги нового поколения, которое придет в литературу на переломе столетий с убеждением, что «Все боги умерли». «Разумеется, для отказа от Бога у Флобера существовали внешние причины, — оправдывает его Франсуа Мориак, — прежде всего эпоха… атмосфера конца века, когда самые выдающиеся люди уже не довольствовались только отрицанием христианства, а устраивали ему похороны и подводили итог его наследию. Ренан сделал опись наследства для передачи его божеству по имени Наука, убившему христианского Бога, чтобы встать на его место».

Три главных направления в творчестве Флобера отразились в его книге «Три повести» (1877): «Простое сердце» продолжает линию современного романа; «Легенда о святом Юлиане Странноприимце» покоена на основе средневекового житийного жанра; «Иродиада» возникла из евангельского сюжета об умерщвлении Иоанна Крестителя.

Последний роман Флобера «Бувар и Пекюше» — о том, как сумбурное изучение всевозможных наук сводит усилия многих веков к карикатурным проявлениям — остался недописанным.

В России Флобера узнали благодаря Ивану Тургеневу, с которым его связывала дружба. Русский писатель выделял автора «Госпожи Бовари» из всех французских романистов. Тургенев первый перевел и опубликовал у нас его произведения — «Иродиаду» и «Легенду о святом Юлиане» (1877).

И все же самым знаменитым романом Флобера был и остался «Госпожа Бовари». Жюль де Готье произвел даже термин «боваризм» для определения тех, кто тщится «вообразить себя иным, нежели он есть в действительности».