Гёте — один из тех людей, которые украшают нашу Землю. Он был одарен Богом щедро. В восемь лет уже владел древними языками и основными из новых языков. В этом возрасте он под руководством отца писал чуть ли не философские работы. Очень рано начал сочинять сказки, стихи. Еще будучи мальчиком, он написал трагедию во французском стиле.

Отец Гёте был юристом и, естественно, направил сына на юридический факультет Лейпцигского университета. Но правоведом Гёте не стал. Бог послал ему в качестве наставника глубочайшего мыслителя Гердера, с которым Гёте беседовал зачастую до рассвета. Гердер передал Гёте свои мечты об обновлении немецкой поэзии на национальной основе. В будущем это даст свои замечательные плоды.

Восхищение вызвал уже первый роман Гёте «Страдания молодого Вертера». В основе его — личная драма писателя: Гёте полюбил Лотту Буфф, дочь ветцларского купца, которая предпочла его другому. В это же время покончил жизнь самоубийством из-за несчастной любви один молодой человек. Это и натолкнуло писателя на трагическую развязку «Вертера».

Интерес этот роман вызвал не любовной историей, а необыкновенно живым свежим языком, обилием современных мыслей и переживаний. «Вертер» был сразу же переведен на все европейские языки. Молодой Наполеон прочитал книгу семь раз, брал ее с собой в походы.

Достоевский, прочитав «Вертера», написал: «Самоубийца Вертер, кончая с жизнью, в последних строках, им оставленных, жалеет, что не увидит более "прекрасного созвездия Большой Медведицы", и прощается с ним. О, как сказался в этой черточке начинающий Гёте. Чем же так дороги были Вертеру эти созвездия? Тем, что он, созерцая, каждый раз сознавал, что он вовсе не атом и не ничто пред ним, а вся эта бездна таинственных чудес Божиих вовсе не выше его мысли, не выше его сознания, не выше идеала красоты… а, стало быть, равна ему и роднит его бесконечностью бытия… и что за все счастье чувствовать эту великую мысль, открывающую ему, кто он, — он обязан лишь своему лику человеческому».

За свою жизнь Гёте написал около 1600 стихотворений. Многие из них стали народными песнями. Русский читатель может читать стихи немецкого гения в переводах Лермонтова, Жуковского, А.К. Толстого. У Гёте была своя теория по поводу стихов. Он считал, что лучшие стихи те, за которыми стоит реальный случай: «Свет велик и богат, а жизнь столь многообразна, что в поводах к стихотворениям недостатка не будет. Но все стихотворения должны быть написаны по поводу (на случай), то есть действительность должна дать к тому повод и материал. Отдельный случай становится общим и поэтическим именно потому, что он обрабатывается поэтом. Все мои стихотворения по поводу (на случай), они возбуждены действительностью и потому имеют под собой почву, стихотворения с ветра я не ставлю ни во что».

И русские поэты зачастую переводили Гёте тоже «по поводу». Порой свои заветные мысли и представления о жизни в тот или другой период своего творчества они выражали, переводя стихи Гёте, близкие им по духу. Так несколько раз делал Тютчев.



(ИЗ ГЁТЕ)



Радость и горе в живом упоенье,

Думы и сердце в вечном волненье,

В небе ликуя, томясь на земли,

Страстно ликующей,

Страстно тоскующей,

Жизни блаженство в одной лишь любви…



Это перевод из Гёте, но Тютчев вполне выражает этими строками свое миропонимание. Для него любовь значила в жизни все. Хотя порой он и говорил, что «любовь есть сон» — «и должен наконец проснуться человек».

Сам Гёте в жизни много раз был сильно влюблен. Его возлюбленные — Фредерика Брион, Лили Шенеман, Шарлотта фон Штейн, Марианна фон Виллемер… На закате жизни Гёте встретил в веймарском парке юную девушку Христину Кульпиус, точнее, она сама подошла к мэтру с просьбой почитать стихи ее брата. Стихи были слабыми, но сама она прекрасна — и сердце поэта затрепетало. В ней он увидел идеал женственности. Гёте обвенчался с ней. Христина была девушкой из народа, поэтому этот брак многих шокировал, но Гёте был в восторге и от юной жены, и от вдохновения, которое пришло к нему — «Римские элегии» ярко продолжили традицию эротической поэзии, идущей от Катулла, Тибулла, Проперция.

Гёте занимался не только творчеством, порой он служил и на государственной службе. Однажды ему даже предложили стать первым министром, то есть возглавить правительство в Веймаре. Поэт взялся за это дело, начал даже проводить реформы, но скоро отступил — изменения не устраивали герцога. Все-таки литература была истинным призванием Гёте. Он писал прозу, статьи, стихи, но вершиной его гения стала трагедия «Фауст».

Поэт работал над «Фаустом» почти всю жизнь. Замысел возник у него, когда ему было чуть больше двадцати лет. Закончил трагедию за несколько месяцев до кончины. А прожил Гёте на свете восемьдесят два года.

В «Фаусте» органично сочетаются драма, лирика и эпос. Это произведение о вечных противоречиях жизни.

В юности Гёте увидел кукольное представление о Фаусте, ученом-чернокнижнике, который творит чудеса, может даже вызывать прекрасную Елену, воспетую Гомером. Это представление отражает легенду о докторе Фаусте, которая была очень популярна в Европе на протяжении многих веков. Гёте сделал из народной легенды, как писал Пушкин, «величайшее создание поэтического духа».

Гёте начинает с гимна великой матери-природе, в которой все в гармонии, все движется, изменяется. Потом обращается к человеку. Что есть человек в этом мире? Увы, он страдает. И страдает потому, что в нем есть разум — искра Божья.

На сцене появляется Мефистофель, обитатель ада, символ зла. Он полностью отрицает достоинства человека. Если Бог считает, что человек плох, далек от совершенства, но все же, пройдя через ошибки и заблуждения, способен выбраться из мрака, то Мефистофель берется на примере Фауста доказать обратное, что, мол, человека легко сбить с истинного пути, что человек и не хочет стремиться «к свету».

Таким образом совсем не случайно Мефистофель появляется перед Фаустом: черт явился соблазнять человека.

Надо сказать, что Мефистофель — не просто некий черт, у Гёте это образ глубокого философского смысла. Он — дух отрицания. И отрицает все ценности жизни. Зачастую его скептицизм и критика уместны. Но в конечном итоге они приводят человека к разрушению.

Мефистофель отрицает, разрушает, но не может разрушить саму жизнь:



Бороться иногда мне не хватает сил, —

Ведь скольких я уже сгубил,

А жизнь течет себе широкою рекою…



Одна из основных мыслей творчества Гёте вообще — это мысль о бесконечности жизни. В этой связи хочется напомнить его знаменитые слова:



Теория, мой друг, суха,

А древо жизни вечно зеленеет.



По мысли Гёте, Мефистофель через отрицание созидает. Так получается в итоге.

Фауст поставил Мефистофелю условие, что свою душу он отдаст дьяволу только тогда, когда найдет высшее состояние жизни, которое даст ему полное удовлетворение. То есть, когда Фауст, которому Мефистофель возвращает молодость, скажет: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» — тогда конец. Фауст считает, что конца исканиям не может быть.

Мефистофель начинает соблазнять Фауста: кабачок, потом знакомство с красавицей Маргаритой… Мефистофель надеется, что в объятиях девушки Фауст найдет то прекрасное мгновение, которое захочет продлить до бесконечности. Но добившись любви девушки, Фауст покидает ее. Чувственные наслаждения не могут его удовлетворить.

Особой трогательностью отмечен образ Маргариты, или по-немецки сокращенно, ласкательно Гретхен. Она оказывается грешницей в собственных глазах и во мнении других. Гретхен глубоко религиозный человек. Поэтому грех ломает ее внутренний мир, она теряет рассудок и гибнет. Свое отношение к героине Гёте выражает в финале. Когда в темнице Мефистофель торопит Фауста бежать, он говорит, что Гретхен все равно осуждена. Но в это время раздается голос свыше: «Спасена!»

Пережив трагическую гибель возлюбленной, Фауст продолжает поиски истины: пройдя через испытания, он находит возрожденную к жизни Елену Прекрасную. Это символизирует эстетический идеал Гёте, который поэт видел в искусстве и поэзии Древней Греции.

От символического брака Фауста и Елены рождается прекрасный юноша Эвфориан, соединяющий гармоническую красоту и беспокойный дух родителей. Но такому идеальному человеку нет места в этом мире. Он гибнет. С его гибелью исчезает и Елена.

Мысль Гёте: древний идеал красоты невозможно возродить.

Фауст мечется в пространстве и во времени, но находит только один смысл: смысл жизни в исканиях, в борьбе, в труде.

После смерти Фауста Мефистофель хочет утащить его душу в ад, но вмешиваются божественные силы и уносят ее на небо, где ей предстоит встреча с душою Маргариты.

Невозможно исчерпать все богатство идей «Фауста», ибо Гёте «весь мир на сцену поместил», а мир неисчерпаем. Порой достаточно прочитать одну-две страницы «Фауста» и долго размышлять, что-то открывать в себе и в жизни. Вот хотя бы эти страницы:



М е ф и с т о ф е л ь

Тебе со мною будет здесь удобно,

Я буду исполнять любую блажь.

За это в жизни тамошней, загробной

Ты тем же при свиданье мне воздашь.



Ф а у с т

Но я к загробной жизни равнодушен.

В тот час, как будет этот свет разрушен,

С тем светом я не заведу родства.

Я сын земли. Отрады и кручины

Испытываю я на ней единой.

В тот горький час, как я ее покину,

Мне все равно, хоть не расти трава

И до иного света мне нет дела,

Как тамошние б чувства ни звались,

Не любопытно, где его пределы

И есть ли там, в том царстве, верх и низ.



М е ф и с т о ф е л ь

Тем легче будет, при таком воззренье,

Тебе войти со мною в соглашенье.

За это, положись на мой обет,

Я дам тебе, чего не видел свет.



Ф а у с т

Что можешь ты пообещать, бедняга?

Вам, близоруким, непонятна суть

Стремлений к ускользающему благу.

Ты пищу дашь, не сытную ничуть.

Дашь золото, которое, как ртуть,

Меж пальцев растекается; зазнобу,

Которая, упав к тебе на грудь,

Уж норовит к другому ушмыгнуть.

Дашь талью карт, с которой, как ни пробуй,

Игра вничью и выигрыш не в счет;

Дашь упоенье славой, дашь почет,

Успех, недолговечней метеора,

И дерево такой породы спорой,

Что круглый год день вянет, день цветет.



М е ф и с т о ф е л ь

Меня в тупик не ставит порученье.

Все это есть в моем распоряженье.

Но мы добудем, дай мне только срок,

Вернее и полакомей кусок.



Ф а у с т

Пусть мига больше я не протяну,

В тот самый час, когда в успокоенье

Прислушаюсь я к лести восхвалений,

Или предамся лени или сну,

Или себя дурачить страсти дам, —

Пускай тогда в разгаре наслаждений

Мне смерть придет.



М е ф и с т о ф е л ь

Запомним!



Ф а у с т

По рукам!

Едва я миг отдельный возвеличу,

Вскричав: «Мгновение, повремени!» —

Все кончено, и я твоя добыча,

И мне спасенья нет из западни,

Тогда вступает в силу наша сделка,

Тогда ты волен, — я закабален.

Тогда пусть станет часовая стрелка,

По мне раздастся похоронный звон.



М е ф и с т о ф е л ь

Имей в виду, я это все запомню.



Ф а у с т

Не бойся, я от слов не отступлюсь.

И отчего бы стал я вероломней?

Ведь если в росте я остановлюсь,

Чьей жертвою я стану, все равно мне.



М е ф и с т о ф е л ь

Я нынче ж на ученом кутеже

Твое доверье службой завоюю.

Ты ж мне черкни расписку долговую,

Чтоб мне не сомневаться в платеже.



Ф а у с т

Тебе, педанту, значит, нужен чек,

И веры не внушает человек?

Но если клятвы для тебя не важны,

Как можешь думать ты, что клок бумажный,

Пустого обязательства клочок,

Удержит жизни бешеный поток?

Наоборот, средь этой быстрины

Еще лишь чувство долга только свято.

Сознание того, что мы должны,

Толкает нас на жертвы и затраты.

Что значит перед этим власть чернил?

Меня смешит, что слову нет кредита,

А письменности призрак неприкрытый

Всех тиранией буквы подчинил.

Что ж ты в итоге хочешь? Рассуди,

Пером, резцом иль грифелем, какими

Чертами, где мне нацарапать имя?

На камне? На бумаге? На меди?



М е ф и с т о ф е л ь

Зачем ты горячишься? Не дури.

Листка довольно. Вот он наготове.

Изволь тут расписаться каплей крови.

(Перевод Б. Пастернака)



Произнес ли в конце концов Фауст: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»? Тем, кто еще не читал «Фауста», не будем портить радость открытия.

В конце жизни Гёте послал Пушкину свое перо. Золотой век немецкой литературы как бы символически передавал эстафету золотому веку русской литературы.