«Мосфильм», 1962 г. Сценарий В. Богомолова и М. Папавы. Режиссер А. Тарковский. Оператор В. Юсов. Художник Е. Черняев. Композитор В. Овчинников. В ролях: Коля Бурляев, В. Зубков, Е. Жариков, С. Крылов, Н. Гринько, Д. Милютенко, В. Малявина, И. Тарковская, А. Михалков-Кончаловский и др.



Рассказ «Иван», написанный Владимиром Богомоловым в 1957 году, стал уже хрестоматийным и был переведен более чем на двадцать языков, когда опытный драматург Михаил Папава по-своему переложил для кино его сюжет. Первая половина сценария рассказывала о маленьком разведчике; во второй части лейтенант Гальцев уже после войны случайно встречал его в поезде. Оказывается, фашисты не расстреляли Ваню, а отправили в Майданек, который вскоре освободили части Советской армии. Таким образом, сценарист изменил основной мотив рассказа, подарив герою жизнь; он так и назвал эту историю — «Вторая жизнь».

Фильм «Иван» начинал снимать молодой режиссер Эдуард Абалов. Материал оказался неудачным. Как говорил Михаил Ромм, «может быть, самая его большая неудача состояла в той обыденности происходящего, когда взрослые посылают ребенка в разведку посылают на гибель. Эта простота производила гнетущее впечатление бесчеловечности».

Картина была приостановлена приказом генерального директора киностудии «Мосфильм» от 10 декабря 1960 года. Начали искать режиссера, которому можно было бы поручить с остатком денег и в очень короткий срок сделать ее заново или закончить то, что начато. Михаил Ромм порекомендовал Андрея Тарковского. На студии его знали по дипломной короткометражке «Каток и скрипка».

Тарковский прочитал повесть и уже через пару дней сказал Ромму: «Мне пришло в голову решение картины. Если студия и объединение пойдут на это, я буду снимать; если нет — мне там делать нечего».

Ромм спросил его: «В чем же твое решение?»

Тарковский объяснил: «Иван видит сны. Ему снится та жизнь, которой он лишен, обыкновенное детство. В снах должно быть обыкновенное счастливое детство. В жизни — та страшная нелепость, которая происходит, когда ребенок вынужден воевать».

Предложение Тарковского было принято, и оно повлекло за собой коренную перестройку сценария, потому что сразу возник вопрос о контрасте между сном и действительностью. Сразу выявилось, что действительность эта неестественна, бесчеловечна, и по-иному повернулся характер мальчика, он стал совершенно другим.

Тарковский с самого начала предложил свой вариант заглавия: «Иваново детство». «Я просто влюблен в эту тему. Мне было столько же лет, когда началась война. Это ситуация моего поколения»

Тарковский привлек к работе над сценарием своего друга Андрея Михалкова-Кончаловского, тоже вгиковца. «Иваново детство» написали за две с половиной недели.

Кстати, Кончаловский мелькнет в одном из эпизодов «Иванова детства». Коротко стриженный солдатик в очках прибегает из глубины кадра, цепляется к героине Валентины Малявиной: «Простите, вас зовут не Маша?»…

31 мая 1961 года состоялось заседание художественного совета по обсуждению литературного сценария «Иваново детство».

Тарковский обосновывает свой план: «Я абсолютно убежден, что антивоенная тема будет потрясать, если мы сделаем финал на оборванном сне. У нас был замысел снять такой эпизод: бежит мальчишка за своим детством и догоняет его. Был и такой вариант: Иван играет в прятки и находит самого себя в военных сапогах и свитере. Этот второй мальчик бежит за тем, первым, и пытается его догнать, и на этой погоне мы обрываем. Но нам показалось, что это тяжеловато и следует дать какой-то светлый, радостный сон… Видим в первую очередь необходимость «снов» и идею финала: фотографии измордованного мальчика. Потом обрыв и… Это продолжается первый сон, который был в начале картины… Мысль такая, что это не должно повториться… то есть проблема расстрелянного детства».

Тарковский говорил о том впечатлении, которое произвели на него и на его товарищей «Фронтовые записи» Эффенди Капиева, поэта-фронтовика. Как позже отмечал оператор Вадим Юсов, «из замечательной литературы времен войны, где иногда отдельные фразы создавали целые образы, нами было много почерпнуто для понимания атмосферы».

Андрей Тарковский привлек к работе композитора В. Овчинникова, нашел новых исполнителей. Главную роль сразу получил Коля Бурляев, которого еще раньше нашел совершенно случайно на улице Горького для своей короткометражки «Мальчик и голубь» Андрон Кончаловский.

После «Иванова детства» Тарковский поверил в необязательность для кино длительной профессионализации актеров. У него снимались: Жариков — студент ВГИКа, ученик С.А. Герасимова; Малявина — студентка первого курса школы-студии МХАТ; Коля Бурляев — школьник; Кончаловский и Тарковская — режиссеры.

Валентина Малявина всем своим обликом противоречила той медсестре, которую представил себе Богомолов. По рассказу это полная белокурая девушка с высокой грудью и голубыми глазами. Подобной на кинопробах так и не нашли.

И вот появилась Валя Малявина. Брюнетка, карие глаза, мальчишеский торс. Но она принесла то особенное и личное, интересное и неожиданное, чего не было в рассказе. Малявина выглядела такой наивной, чистой, простой, доверчивой, что сразу становилось ясно: Маша — Малявина совершенно безоружна перед лицом войны. Это давало возможность построить ее отношения с капитаном Холиным (актер В. Зубков), которого обезоружила ее незащищенность.

Группа выехала на съемки в Канев, на Днепр, на места подлинных событий. Даже то, что предполагалось первоначально снимать в декорациях павильона — КП батальона и разведотдела, — было снято на натуре. Лишь один эпизод фильма — свидание Холина и Маши в березовой роще — снят был под Москвой.

Жили в современной гостинице на высоком берегу Днепра. Над гостиницей, на самой вершине горы, был похоронен Тарас Шевченко.

Погода была неважная, шли дожди. Исполнитель роли Ивана не отличался крепостью, матери Коли Бурляева пришлось испрашивать длительный отпуск, чтобы в трудных условиях съемок следить за его здоровьем.

Как часто водится в кино, в первый съемочный день снимали заключительные кадры фильма: «Последний сон Ивана», игру с детьми в прятки около вкопанного в песчаную днепровскую косу уродливого, черного, обгорелого дерева. Выдался солнечный день. С юмором, весело, легко отсняли за день довольно большой метраж, в том числе сцену с матерью Ивана, роль которой исполняла Ирма Тарковская, первая жена режиссера.

Но это было только начало. Николай Бурляев вспоминал о своей работе с Тарковским: «Он добивался полной правды, а не игры. У него приходилось играть сцены, лежа в леденящей мартовской грязи, ползать в холодных осенних болотах, иногда проваливаясь по горло, в одежде и ботинках переплывать студеный ноябрьский Днепр… И все же работа с Тарковским вспоминается как увлекательнейшие счастливые путешествия под руководством озорного, остроумного человека. Его юмор снимал напряжение, завораживал окружающих, облегчал физические трудности».

Один из самых кинематографически неотразимых эпизодов фильма — переправа — переход через реку, долгий, медленный, мучительный. Как удалось все это снять? Вадим Юсов говорил:

«Однажды, еще в начале экспедиции, мы ехали, уже зная, что снимать будем в этих местах, но еще не зная, как снимать этот эпизод, — и из окна автобуса я заметил на горизонте этот мертвый лес… Какими-то обходными путями мы нашли это место. Оказалось, колхоз построил плотину, чтобы разводить утей. Но рельеф местности они не учли, затопили участок леса, и он погиб.

Это была удивительная фактура плюс еще вода, покрытая мелкой ряской…»

Рассказ Богомолова написан от лица молодого лейтенанта — героя, занявшего столь существенное место в литературе о войне, — и содержит несколько случайных встреч с Иваном — двенадцатилетним разведчиком, все близкие которого погибли. Фильм Тарковского по отношению к рассказу снят с обратной точки: не Иван на войне увиден глазами лейтенанта, а лейтенант и война — все увидено как бы глазами Ивана.

У Богомолова лейтенант обрывает историю юного разведчика на середине, потому что больше ничего не знает о нем. Эпилог рассказа. Рейхстаг как опознавательный знак победы, немецкая хроника… Лейтенант Гальцев, единственный уцелевший из героев фильма, листает «дела» убитых в гестапо и видит на одной фотографии — черное и ненавидящее, с кровоподтеком под глазом, лицо Ивана…

История героя завершается в гестапо, но фильм кончается сном Ивана. Снова улыбающееся материнское лицо, белый песок, девочка и мальчик, вбегающие в светлую водную гладь, и черное дерево, входящее в кадр как грозный, предупредительный знак…

Андрей Тарковский объяснял:

«Иван — это ребенок, снедаемый страстью взрослого. Он потерял детство на войне и погиб, потому что жил как взрослый. Картина должна строиться на характере мальчика, но должны быть эпизоды, где выясняются его детские черты. В рассказе найдена точная деталь — игра в войну — что может быть страшнее!

…Здесь все очень глубоко, страшно и правдиво, здесь нет места приключенческой романтике. Мальчик здесь не должен быть гордостью и славой, он горе полка. Они мучаются, когда он уходит на "ту" сторону. Только взрослая страсть мальчика заставляет их мучиться с ним».

К 18 января 1962 года съемки были закончены. 30 января Тарковский показал первый вариант фильма.

Опытный монтажер Ева Михайловна Ладыженская, работавшая с классиками советского кино, вспоминала: «У меня с Тарковским был спор. Я ему помогала доделать "Иваново детство". И последняя часть. Это катящаяся голова Ивана. Как вы думаете, сколько метров на нее ушло? Сначала было шестьдесят метров. И он кричал: "Этот кадр так и останется!" А я ему: "Нет! Этот кадр так не останется! Потому что это лажа. Сразу видно, что это комбинированный кадр. Надо дать только три метра". Как он сопротивлялся… А я взяла и дала только три метра. Тогда это вздох. Это страшно. А когда голова каталась шестьдесят метров, то уже это из всех рамок выкатывалось. Даже смешно. "Зеркало" ему тоже надо было подсократить. Чтобы было понятно. А он не сократил. И многие ничего не поняли».

В июне 1962 года — выпуск картины в свет. Экономия к первоначальной смете составила 24000 рублей, так что даже материальный урон, нанесенный незадачливыми предшественниками, Тарковский отчасти возместил. Фильм получил первую категорию, которой удостаиваются мастера. Тираж более 1500 копий!

«Запомните это имя: Андрей Тарковский», — возвестил Михаил Ромм, представляя в Доме кино только что законченную на «Мосфильме» первую полнометражную картину выпускника своей вгиковской мастерской.

Зрительский прием был самым добрым. После великих отечественных фильмов конца 1950-х («Летят журавли», «Баллада о солдате», «Судьба человека»), даже после них, это было новое видение войны, очень жестокое, душераздирающее.

В августе 1962 года фильм «Иваново детство» был отправлен на кинофестиваль в Венецию, где получил «Золотого льва». Это был триумф советской молодой режиссуры. Кроме Тарковского, в Венеции премии получили Андрей Михалков-Кончаловский за короткометражный фильм «Мальчик и голубь» и Юлий Карасик за фильм для детей «Дикая собака Динго».

Тридцатилетний Тарковский сразу завоевал почетное место среди мировой элиты кино.