В конце XIX века в одном из берлинских ресторанов разыгралась любопытнейшая сценка. Посетителей было мало. В глубине зала за столиком сидел человек средних лет, а у ног его лежала собака, не сводившая с хозяина глаз. Тот отправлял в рот кусок за куском. И вдруг собака ясно и громко сказала: «Что же ты ничего мне не даёшь? Я ведь тоже проголодалась». «Можешь и подождать. Марш под стол», — строго ответил хозяин. Собака повиновалась, но из-под стола продолжала высказывать своё неудовольствие: «Ты мне всегда говоришь: подожди, а потом бросишь голую кость — и всё. И вообще, обращаешься со мною плохо. Пользуешься тем, что я собака. Это просто бессовестно с твоей стороны».

Сидевший невдалеке англичанин раскрыл рот от удивления. Ещё бы! Собака говорила человеческим голосом. Он попросил продать ему говорящую собаку. Хозяин её запросил огромные деньги, но англичанина это не смутило. Собака почуяла неладное и стала визжать. А когда англичанин одел на неё ошейник и собрался увести, отчётливо произнесла: «Ну раз так, то с этой минуты я не скажу больше ни слова». И только теперь тайна раскрылась. Собака была самой обыкновенной, а говорил за неё хозяин, известный немецкий артист-вентролог Шрейбер.

То, что можно говорить не шевеля губами, было известно с давних времён. Способность разговаривать с закрытым ртом древние греки называли «энгастрименте», то есть «пророчество из живота». Отсюда и пошло русское — «чревовещание» и латино-греческое «вентрология»: «вентер» — живот, «логос» — слово. Но все эти термины — неверны, потому что животом, чревом, «вещать» невозможно. Вентрологи, как и все люди, пользуются голосовыми связками.

Вентрология в древности была окутана покровом таинственности и служила для культовых целей и пророчеств. Искусство чревовещания использовали, например, египетские жрецы. Когда требовалось разрешить какой-либо важный и трудным государственный вопрос, они обращались к священным камням и статуям, и те давали ответы необычными голосами. Конечно, отвечали не камни и статуи, а сами жрецы-чревовещатели.

Около трёх тысяч лет назад в Древней Иудее жила знаменитая гадалка и колдунья Эндора. Предсказания свои она произносила, не раскрывая рта, странным, «загробным» голосом, что ещё больше усиливало впечатление от её пророческих слов.

Зрелищем, развлечением вентрология стала много-много веков спустя. Первым профессиональным артистом-вентрологом считается англичанин Стивен, удивлявший публику своими выступлениями лет двести назад. Сначала Стивен был драматическим актёром, но заметного успеха добиться не смог. Слава пришла к нему, когда он стал вентрологом. «Лекция о головах» — так назывался номер Стивена, с которым он выступал сотни раз, и всегда к большому удовольствию зрителей.

Вот как всё происходило. На сцене устанавливались бюсты из папье-маше. Нижняя челюсть у всех была подвижной. Каждый бюст изображал человека, принадлежавшего какому-нибудь сословию. Были тут придворные врачи, адвокаты, лавочники, крестьяне, рыбаки. Артист прогуливался между бюстами и разговаривал с ними. Бюсты тоже не молчали (за них, понятно, говорил Стивен) — бросали реплики, спорили с артистом и друг с другом.

Интерес номера заключался не только в искусном чревовещании Стивена, большого мастера вентрологии, но и в том, что высмеивались человеческие пороки: властолюбие, жадность, продажность и тому подобное.

Пожалуй, первым вентрологом, появившимся в России, был французский артист Александр Ваттемар. Он приехал в Петербург в 1832 году, побывал также в Москве и своими необычайно яркими выступлениями наделал много шума. Приезжал он и позже, в 1834 году. Ваттемар был не только вентрологом, но ещё и трансформатором, то есть актёром, играющим сразу несколько ролей, меняя облик и чрезвычайно быстро переодеваясь. Один из очевидцев выступления этого талантливого артиста рассказывал: «Был на представлении Александра, чревовещателя, мимика и актёра. Удивительный человек! Он играл пьесу „Пароход“ где исполнял семь ролей, и всё превосходно. Быстрота, с которой он обращается из одного лица в другое, переменяет костюм, физиономию, голос, просто изумительна. Не веришь своим глазам. Он действует за десятерых. В одно время бывает здесь и там. Необычайное искусство!»

Но «коньком» Ваттемара была всё же вентрология. Его мастерство чревовещателя поразило Пушкина, не только видевшего выступление француза, но и познакомившегося с ним. В конце мая 1834 года Пушкин писал жене: «К нам в Петербург приехал вентролог, который смешил меня до слёз: мне, право, жаль, что ты его не услышишь».

Великий поэт сделал лестную запись в альбоме артиста (Ваттемар был заядлым собирателем автографов) и даже подарил листок с двумя своими стихотворениями. Ваттемар даже побывал в гостях у поэта. Шурин Пушкина, Сергей Гончаров, живший в комнате над кабинетом Александра Сергеевича, вспоминал, что нередко слышал его мерный или тревожный шаг. «Но раз, — продолжал Гончаров, — к моему удивлению, наверху раздались звуки нестройных и крикливых голосов. Когда все собрались к обеду, я спросил, что происходило у него в кабинете. „Жаль, что ты не пришёл, — отвечал Пушкин, — у меня был вентролог“».

Искусству Ваттемара удивлялись все. Сохранилось письмо известного московского аристократа Александра Булгакова своему брату. «Я тебе не рассказал странное моё приключение в понедельник у Марии Васильевны Обресковой. Сижу я у неё вечером, время прекрасное, окно открыто. Вдруг на улице кричит кто-то: „Александр Яковлевич!“ Я подбежал к окну — гляжу — никого нет, к другому — нет. Тот же крик, все смеются. Посылаю человека за ворота посмотреть, а между тем говорю: „Может быть, это и не меня кличут: он не называет фамилии моей, а только — Александр Яковлевич?“ Едва я сказал это, как опять раздался крик: „Александр Яковлевич Булгаков, поди-ка сюда! Булгаков!“ Я не знал, что и думать, но взглянув на незнакомое лицо какого-то француза, тут же сидевшего, я вспомнил вдруг, что ты мне писал о каком-то славном вентрологе, ударил себя по лбу и закричал: „Верно это вентролог!“ Тут все бывшие в секрете захохотали».

Известность Ваттемара в России росла. Уже не только аристократы, но и простолюдины испытали на себе магическое действие его чревовещания. Известный знаток старины Михаил Пыляев рассказывал о Ваттемаре: «Много чудесного в народе говорили про одного наезжавшего в Петербург иностранца-чревовещателя. Про него говорили, что он раз довёл будочника, стоявшего на часах у будки, до того, что тот стал тыкать будку алебардой, полагая, что в углу скрывается нечистый. В другой раз довёл бабу, нёсшую в охапке дрова, до полного отчаяния, разговаривая с ней из каждого полена».

Наверное, не было на свете вентролога, которому не задавали бы вопрос: можно ли любому человеку научиться вентрологии, или для этого требуются какие-то особенные качества? Раньше считали, да и теперь кое-кто считает, что вентрологом может стать всякий человек, было бы желание. Но опыт свидетельствует об обратном. Для того чтобы говорить не шевеля губами, надо по меньшей мере иметь особое строение голосового аппарата. Это подтверждается тем, что и в семьях профессиональных вентрологов дети далеко не всегда оказываются способными к чревовещанию.

По мнению врачей, гортань, голосовые связки одарённого вентролога имеют в своём устройстве какие-то отклонения от нормы, незаметные человеческому глазу. Этого, однако, мало. Чревовещатель должен уметь правильно, экономно расходовать при разговоре набранный в лёгкие воздух. Дыхание чревовещателя — настоящее искусство, и научиться ему может не всякий человек.

Обыкновенные люди произносят слова при участии языка и губ. Вентрологу пользоваться губами нельзя, он может применить лишь так называемую «внутреннюю дикцию». Она формируется посредством усиленной работы гортани, мягкого нёба, языка. При этом настоящий чревовещатель должен владеть самыми разными голосами: ребёнка, старика, мужчины, женщины, а также уметь найти «свой» голос для того или иного «говорящего» предмета.

Вентролог говорит, не двигая губами. Но это совсем не значит, что лицо его должно быть лишено мимики, выражения.

Если лицо актёра — застывшая маска, это не чревовещатель. И ещё одно, может быть, самое загадочное качество вентролога — способность придавать голосу «полётность». Опытный вентролог может заставить звук лететь в любом направлении, так, чтобы «заговорил» книжный шкаф, стол, стулья. И зрителям будет казаться, что звук исходит именно из этого предмета. Без абсолютного слуха особого дара полётности тоже невозможно добиться.

Большим мастерством управлять полётностью голоса обладал английский вентролог Фредерик Маккабей, живший в середине XVIII века. Он выходил на сцену и разыгрывал роль очень застенчивого, робкого человека. Смущаясь, Маккабей обращался к зрителям с просьбой не мешать ему, пока он будет разговаривать со своим приятелем Джоном, якобы сидящем на пятом ярусе. Глядя вверх, артист спрашивал: «Джон, ты там?» Не услышав ответа, спрашивал снова: «Джон, ты где?» И тут из партера кто-то выкрикивал густым басом: «Наверху никого нет!» Это, конечно, произносил сам вентролог, но звук слышался из партера (вот она — «полётность»!).

Маккабей опять просил публику не мешать ему. Тогда из ближнего ряда слышался сердитый женский голос: «Да нас просто одурачивают». И в этот момент со всех концов зала раздавались возгласы возмущённых «зрителей», почём зря ругавшие артиста. Понятно, что и эти возгласы тоже произносил разными голосами Маккабей, не раскрывая рта. Он вконец «смущался» и покидал сцену под гром аплодисментов.

Большую известность приобрёл и другой английский чревовещатель Туртон. Он обладал редким уменьем очень похоже (при помощи чревовещания, конечно) воспроизводить голоса животных. Сцена имела вид комнаты с закрытым окном. Артист подходил к окну, открывал его, и в комнату врывались голоса животных: мычала корова, ржала лошадь, лаяла собака, гоготали гуси. Имитация была бесподобной. При этом лицо Туртона оставалось совершенно спокойным. Ничто его не выдавало, а ведь это он сам мычал, лаял, гоготал. А когда он медленно закрывал окно, голоса животных тоже стихали постепенно.

Первым русским профессиональным вентрологом стал Григорий Михайлович Донской. Он родился в 1865 году, рос в нищете, без отца. Как и многие цирковые артисты того времени, убежал из дома, пристал к балагану и прошёл все ступени нелёгкого пути к мастерству. Увидев, ещё мальчишкой, выступление заезжего вентролога, он решил во что бы то ни стало научиться чревовещанию. Уменье пришло не сразу, тем более что учиться было не у кого; до всего приходилось доходить самому. В конце концов Донской стал замечательным чревовещателем, выступавшим не только во многих русских городах, но и за границей.

Григорий Михайлович чаще всего работал с двумя куклами: Джоном — комиком в рыжем парике, и Паулиной — дамой в буклях, вечернем платье и длинных перчатках. Куклы затевали спор, высмеивали друг друга. Донской вмешивался в эту перепалку. Публика хохотала от души. Потом Донскому пришла мысль ввести в номер живую «говорящую» собаку. Он усаживал её за стол и вёл с ней разговоры на пяти иностранных языках. Иллюзия, что собака говорит, раскрывая пасть, была полная. Со своей «чудо-собакой» — «собакой-полиглотом» Донской объехал чуть ли не всю Европу.

Григорий Михайлович прожил долгую жизнь. Умер он в 1956 году на девяносто втором году жизни. Конечно, он мечтал, чтобы кто-то из его детей тоже стал артистом-вентрологом. Этот дар проявился лишь у одной из его дочерей — Марии. Она стала достойной преемницей отца, замечательной чревовещательницей. А ведь вентрология раньше считалась мужским жанром.

Многие видели выступления Марии Донской с её любимым «партнёром» куклой Андрюшей — бойкой и озорной. Талантливым вентрологом оказалась и дочь Марии Григорьевны — Евгения. Нередко они выступали вместе, и всегда с неизменным успехом.