Громовержец, повелитель грома и молнии, небесный бог, власть которого простирается и на землю – таков Перун.

Византийский историк VI века Прокопий Кессарийский писал, имея в виду славянский пантеон: «Считают, что один из богов – создатель молнии – …есть единый владыка всего, и ему приносят в жертву быков и всяких животных». Ссылаясь на это свидетельство, Е. Е. Левкиевская сделала вывод, что «культы отдельных, не связанных между собой богов к этому времени начали складываться в общеславянскую религиозную систему, центром ее становится Перун».

Правда, не исключено, что Прокопий знал лишь об одном славянском племени или о немногих, да к тому же хотел показать, что даже у язычников существует нечто подобное единобожию, поставив на роль «единого владыки всего» небесное божество в соответствии с христианским каноном. Самое главное, что у византийского автора были определенные основания выделить, скажем так, одного из великих богов древних славян.

Если Род был божеством родным, близким, связывающим воедино разные поколения и народ, а также окружающую природную среду, то Перун пребывал высоко в небесах. Оттуда он то благосклонно смотрел на дела людей, то в гневе громогласно гремел и грозил молниями. Хотя порой считалось, что удар молнии – не божья кара, а божья благодать, дарованная избранным.

Считалось, что Перун мечет на землю громовые стрелы. Действительно, в земле или в речных наносах встречались гладкие заостренные на одном конце камни, подобные наконечникам стрел. Объяснить их происхождение удалось много позже, когда оформились геологические науки. Оказалось, что большинство «громовых стрел» Перуна – это окаменевшие ростры беспозвоночных животных белемнитов, обитавших в давно исчезнувших морях.

Принято считать, что Перун был богом воинственных князей знати, дружинников. Но скорее всего он стал таковым со временем, по мере того, как крепла княжеская власть и все определеннее отдалялась от народа. На такую мысль наводит одно немаловажное обстоятельство: мы не знаем мифов о военных подвигах, сражениях и победах (или поражениях) Перуна. Он остается фигурой статичной, символической и более приближенной к природным стихиям, чем к социальным проблемам.

Вспомним скандинавского Тора или Одина, Зевса и тому подобных богов других народов. Они ведут себя действительно как цари или князья, могучие воины, активно участвуют в жизни богов и людей. О Перуне этого сказать нельзя. Будь он долгое время богом‑покровителем дружинников и их предводителей, о нем наверняка было бы сложено немало мифов, отражающих образ не только грозного, но и воинственного победоносного божества.

Правда, известны легенды, в которых Перун проявляет активность, но опять‑таки как олицетворение природной стихии: Он повергает сатану, бьет чертей, более напоминая Илью‑пророка, которого стали с ним отождествлять, соединяя традиционное язычество с нововведенным христианством.

Из летописей известно, что идолы Перуна устанавливали князья, но это не исключает того, что их ставили и поклонялись им, например, земледельцы. Даже вполне логично предположить, что крестьяне должны были поклоняться верховному небесному божеству, насылающему дожди и грозы, от которого зависит урожай.

Но об этом летописи умалчивают, потому что их авторы повествовали прежде всего о делах княжеских и военных. Согласно Лаврентьеве кой летописи, в 907 году русские, договариваясь с византийцами, «клялись оружием своим и Перуном богом своим». Из этого с одинаковым основанием можно заключить, что Перун был либо верховным божеством всех русских, либо только покровителем дружинников и князей. Первая версия, пожалуй, более вероятна.

В Новгороде незадолго до крещения Руси дядя князя Владимира Киевского Добрыня установил в специальном святилище идол Перуна. Однако вскоре по повелению Владимира идолы в Киеве, Новгороде и в других местах были низвергнуты. Активное участие в этом принимали дружинники. Говорят, когда идол Перуна плыл по Волхову, кто‑то сказал: «Досыта ел и пил, а ныне плыви прочь!» Стало быть, жертвы Перуну приносили разные люди; был он почитаемым богом в народе, а не только у знати. Ведь и Владимир Красное Солнышко, и Добрыня стали легендарными героями, об их деяниях слагались песни, а вот Перуну на этот счет не повезло. В народной памяти он не был воителем, оставаясь прежде всего воплощением природной стихии. Почему? Потому что мифология, помимо всего прочего, отражает важные черты национального характера данного народа.