Имя этого бога переводится как «громовник». По этой причине средневековые авторы часто отождествляли его с Юпитером – верховным небесным божеством, повелевающим молниями и громами. Сравнивали Тора и с Геркулесом, совершающим многочисленные подвиги. Однако трудно усомниться в том, что этот древнегерманский бог самобытен и не имеет прямых аналогов с персонажами римской или греческой мифологии.

Тор принадлежит к асам и считается сыном Одина. Его называют богом грозы, грома, бури и плодородия. Но это – явное упрощение. Можно согласиться с мнением Ж. Дюмезиля: «Этот бог дает полям плодородие только как счастливое следствие своих поединков с некоторыми великанами. Кроме того, он совершает еще много подвигов – в постоянной борьбе богов со своими соперниками, не имеющей никакого отношения ни к дождю, ни к грозе. Тор – это прежде всего сильный и одинокий воин (Тацит называет его Геркулесом), он почти всегда в походе на врага, но достаточно произнести его имя, чтобы он возник там, где нуждаются в его защите».

Главное оружие Тора, его атрибут – громадный молот, которым он разит врагов.

Некоторые подвиги Тора действительно заставляют вспомнить Геркулеса. В Старшей Эдде («Песнь о Хюмире») рассказано, как Тор, придя к ётуну Хюмиру за волшебным котлом, съел целиком двух быков перед сном. Утром он отправился в лес, чтобы добыть приманку для лова на обед морских чудовищ. Ему повстречался черный бык, и Тор оторвал ему голову. На что Хюмир не без юмора заметил:

Еще хуже, когда ты на промысел ходишь, Чем когда за едою ты в доме сидишь.

Впрочем, сам ётун тоже сумел отличиться: на оба крючка своей удочки он поймал сразу двух китов. Однако Тора привлекала несравненно более значительная добыча: чудовищный морской змей Ёрмунганд, опоясывающий обитаемую землю (Мидгард).

Клюнул змей на бычью голову, и Тор, приподняв его из воды, принялся колотить молотом по голове исполина. И тотчас: Заревели чудовища, горы отгрянули, Вся земля всколебалась и дрогнула, древняя…

Тогда ётун рассек леску, и змей упал в море. Сразиться Тору с Ёрмунгандом суждено в последней битве богов, когда Тор убьет чудовище, но и сам умрет от нанесенных им ядовитых ран.

У Тора есть жена Сив – богиня с золотыми волосами. Их сын – Моди («Смелый»). Есть у Тора и другой сын, рожденный великаншей Ярнсаксой – Магни («Сильный»). В свою очередь, у Сив есть сын, отцом которого Тор не является.

На пиру богов, когда злокозненный Локи обличает каждого из них в недостойных поступках, Сив поднесла Локи меду в хрустальном сосуде за то, что ее одну он не опорочил. На это Локи, испив кубок, ответил:

Я тебя не бранил, оттого что скромна ты И всегда ты чуждалась мужей; Но один мне известен, с которым когда‑то Долг нарушила брачный и ты.

Под грохот гор на пир явился Тор и, грозно подняв свой молот, пригрозил убить Локи, если тот не замолчит. (Есть версия, что любовником Сив был именно Локи, так что гнев Тора вдвойне оправдан.) Однако есть силы, которым вынуждены подчиняться даже боги – это предначертания судьбы. О них знает хитроумный Локи и, возможно, не догадывается простодушный Тор. На угрозу Тора Локи отвечает ехидно:

Настанет твой час и отступишь пред Волком ты, Что Властителя битв истребит.

Действительно, в последней битве богов перед чудовищным волком, проглотившим Одина, отступит даже отважный Тор. Но вместо того, чтобы согласиться с Локи, обиженный Громовник вновь стал потрясать молотом и сказал, что прибьет обидчика, а тело его забросит далеко на восток, где никто его не отыщет. А тот ответил:

Напрасно ты стал вспоминать о востоке: Не к чести себе отличился ты там! Сидел Громовник чуть живой в рукавице – Сам с перепугу не помнил, кто он.

Да, был и такой эпизод в жизни Тора. Вместе с Локи он отправился однажды на восток. Они оказались в дремучем лесу и в сумерках, встретив какое‑то здание, решили там заночевать. Но в полночь они в страхе проснулись от землетрясения, колебавшего строение. Тор с молотом встал у входа, поджидая невидимого врага, который продолжал равномерно грохотать, словно топая на одном месте. Только утром Тор отважился выйти из укрытия. Он увидел невдалеке гороподобного великана, который храпел во сне так, что дрожала земля. Укрытие, в котором находились боги, оказалось рукавицей исполина.

При напоминании об этом эпизоде Тор приходит в ярость и, потрясая своим молотом, грозит размозжить оскорбителя и раздробить все его кости. Но, можно сказать, что громы, которые обрушивает Громовник на Локи, не причиняют ему никакого вреда и не пугают его. Он припоминает тот случай, когда Тора посрамил проницательный ётун Скримир, который привел Громовника в волшебный замок. Здесь Тору было предложено выполнить нетрудные, на первый взгляд, задания: осушить рог меду, побороть старуху. Однако оказывается, что богу приходится осушать море и побороть старость. Естественно, что такое не под силу даже самому могучему из асов.

Тору не удалось даже открыть походную сумку Скримира, куда они вместе положили запас пищи, потому что ётун опоясал ее железными обручами, да вдобавок заколдовал. И снова Тор приходит в ярость, потрясает молотом Мьёлльниром, но ничего не может поделать с обидчиком, тем более что тот говорит правду.

Если по своей мощи, воинской отваге Тор, по‑видимому, превосходит Одина, то явно уступает ему в уме, хитрости и проницательности, к тому же не обладая магическими способностями и не умея противодействовать волшебству. Его знаменитый боевой молот был, как предполагают исследователи, первоначально каменным, а железное оружие изготовили ему гномы‑кузнецы цверги. Однажды утром проснувшись, Тор не обнаружил своего молота. Всполошились все асы: ведь Тор был их надежным защитником. Выяснилось, что молот похитил исполин‑ётун (туре Трюм, Тримр), чтобы обменять его на прекрасную Фрею, которую он захотел взять в жены. Узнав об этом, прямодушный Тор отправился к Фрее и предложил ей выйти замуж за Трюма (без своего молота Тор не рисковал вступить в бой с исполином).

После того как богиня категорически отвергла это предложение, на совете богов и богинь (как видим, у асов женщины имели в этом отношении равные права с мужчинами) было решено отправить к ётуну Тора в убранстве невесты и со многими украшениями. Тор оскорбился:



Бабою будут звать меня боги,

Если в женское платье я наряжусь!



Однако ему пришлось покориться. В наряде невесты, под покрывалом и в сопровождении Локи, переодетого служанкой, он является к Трюму. На вечернем пиру к удивлению турсов «невеста» съела целого быка, восемь лососей, все сласти, которые были припасены для женщин, запив это тремя бочками медовухи. Изумленный Трюм только и вымолвил:

Кто в жизни видел столь прожорливых жен? Не видел я век, чтоб невеста так ела, И меду так много умела бы выпить!

Ловкий Локи выручил Тора, пояснив, что невеста не ела восемь ночей – так страстно она стремилась к жениху. Тогда Трюм захотел поцеловать невесту, но, раздвинув покров, отпрянул в страхе, увидев ее (его) грозно горящие очи. Но и тут мнимая служанка нашлась: это, мол, оттого, что невеста восемь ночей не смыкала глаз, дожидаясь свадьбы.

Явилась на торжество престарелая сестра Трюма и потребовала от невесты драгоценностей в качестве свадебного дара. Тогда и Трюм повелел принести молот‑Мьёлльнир в качестве ответного подарка. Как только грозное оружие оказалось в руках Тора, он сбросил покров невесты и стал крушить всех ётунов, сидевших за столом, начиная с Трюма и кончая его старухой сестрой:

Смерть вместо золота старой досталась, Вместо подарка – удар молотка.

Так эпически спокойно завершается история о том, как добыл Громовник свой похищенный молот. В мифе отсутствуют нравоучения и нет даже намека на упрек в адрес бога, перебившего безоружных и доверчивых исполинов, не оставив без удара и старуху. Таковы были нравы богов и, конечно, людей того далекого времени.

Правда, некоторые мифологи постарались истолковать эту историю как аллегорию: северный великан (зима) лишает небесного бога грома и молнии (зимой гроз не бывает), которые весной удается забрать обратно, и тогда вновь начинают грохотать небеса. Но даже если и есть в мифе такой подтекст, он явно не является главным и определяющим; иначе возникла бы короткая сказка‑притча, а не развернутый рассказ с множеством ярких и занимательных деталей и своеобразным юмором.

Столь же характерен диалог Тора с перевозчиком: они переговариваются через пролив. Ладья с перевозчиком находится на противоположном от Тора берегу. На просьбы Тора приплыть и перевезти его через пролив перевозчик, назвавшийся Харбордом (или Гарбардром; это был Один, изменивший свой облик) отвечает насмешками и обидными для бога замечаниями.

Тор, стремясь унизить перевозчика, похваляется своими воинскими подвигами. В ответ Харборд перечисляет свои любовные победы: он умел удовлетворить и тех дев, которые сами приходили к нему, и тех, кого приходилось соблазнять хитростью или, как иных колдуний, искусными заклинаниями; сманивал он умело и жен от мужей.

Не замечая иронии, простодушный Тор отвечает, что он тем временем истреблял на востоке жен исполинов, чтобы не множилось племя турсов, от которых страдают и боги, и люди. В ответ на оскорбительное замечание перевозчика Тор приходит в ярость и грозит убить обидчика. Но гнев его быстро проходит: он хотя и вспыльчив, но легко успокаивается и не помнит зла. Конечно, в этой перебранке победителем остается неузнанный Один. Тем более что он так пояснил свою мудрость:

Тем речам я от старых людей научился, Что в молчаньи живут под холмами отчизны.

Выходит, пока Тор совершал подвиги, сражался, ходил в дальние походы, Один не только забавлялся с женщинами, но и беседовал с мудрыми старцами. Здесь он уже выступает как представитель рода человеческого, да и Тор тоже. Это подчеркивается его первой тирадой, обращенной к перевозчику:

Переправь меня!

Дам я еды тебе на день.

Пищу самую лучшую в сумке несу я.

Сам я плотно наелся с утра на дорогу:

Ел овсянку и сельди, и сыт на весь день.

Однако и Тор не так прост, как может показаться. Когда мудрый цверг Альвис («Всезнай») приходит свататься к его дочери Труд, Тор не решается ему явно отказать и идет на хитрость. Он делает вид, что хочет испытать знания цверга, задавая ему всю ночь множество вопросов, пока на рассвете луч солнца не падает на Всезная, превратив его в камень (так случается со всеми «черными альвами», гномами‑цвергами).

Образ простака Тора, как видим, не прост. И этим он больше всего напоминает человека, а не олицетворение природной стихии, воинской доблести и подобных понятий, явлений, качеств.