ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Первая мировая война (1914—1918 гг.) — одна из самых длительных, кровопролитных и значительных по последствиям в истории че­ловечества. Она продолжалась более четырёх лет. В ней участвовали 33 страны из 59, обладавших в то время государственным суверенитетом. Население воюющих стран составляло свыше 1,5 млрд. человек, т. е. около 87% всех жителей Земли. Под ружьё было поставлено в общей сложности 73,5 млн. че­ловек. Более 10 млн. было убито и 20 млн. ранено. Жертвы среди мирного населения, пострадавшего от эпидемий, голода, холода и других бедствий военного времени, также исчислялись десятками миллионов.

Причины мировой войны многообразны. Это бы­ла попытка разрубить узел острейших противоре­чий, которые накопились к началу XX в. и не раз давали знать о себе территориальными спорами, на­циональными конфликтами, борьбой за военное превосходство на суше и на море, торговыми вой­нами, соперничеством за обладание колониями, на­конец, всплесками напряжённости в отношениях между общественными классами и политическими партиями в отдельных странах.

Никакой неизбежности перерастания этих про­тиворечий в войну не было. Доказательством тому служат около 40 лет мира, который вопреки всем опасностям царил в Европе со времени франко-прусской войны 1870—1871 гг. и русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Основной предпосылкой со­хранения мира было широкое международное со­трудничество во всех областях жизни: экономике, политике, культуре. Густая сеть железных дорог связывала между собой самые отдалённые уголки Европы и впервые по-настоящему их сблизила. Гра­ницы государств стали как никогда прозрачными. Всё это облегчило обращение капитала, товаров, людей, информации.

Перед крупными державами и малыми странами в начале XX в. открывались перспективы небыва­лого процветания. Это лишало всякого смысла при­менение военной силы для разрешения противоре­чий между ними. Складывались и политико-юри­дические гарантии от возникновения войн. На внут­ригосударственном уровне это выражалось в укреп­лении парламентаризма, расширении свобод и прав граждан, усилении их контроля над правительст­вом, на уровне международных отношений — в зак­лючении соглашений между странами. Большое значение имели конвенции, подписанные в Гааге в 1899 и 1907 гг., которые определяли юридические механизмы разрешения международных конфлик­тов, в частности путём передачи их на рассмотрение специального суда. Многим в ту пору казалось, что не за горами время, когда правовые нормы оконча­тельно восторжествуют над грубой силой в качестве решающего довода в спорах не только между людь­ми, но и между странами.

Если мировая война всё же началась, то не по­тому, что оказались недейственными механизмы достижения компромиссов. В критический момент ими не пожелали воспользоваться сами державы, от которых в первую очередь зависело сохранение мира. Трудно усмотреть в этом недоразумение или случайность. То был продуманный шаг, продикто­ванный целями, которые преследовали их прави­тельства и которые были заведомо недостижимы мирными средствами, поскольку вступали в про­тиворечие с самим международным правопорядком и ущемляли законные интересы других стран и на­родов.

Не будет преувеличением сказать, что мировая война явилась продолжением политики территори­альных захватов, которую проводили крупнейшие державы. Такая политика издавна называлась им­периалистической, поскольку вела к образованию

многонациональных и колониальных империй. К началу XX в. мир в зна­чительной мере был поделён между ни­ми. На просторах Центральной и Восточной Евро­пы, населённой десятками разноязыких народов, господствовали три монархии: Германская, Австро-Венгерская и Российская. Владения последней про­стирались до восточной оконечности азиатского континента. Почти вся Африка, Южная и Юго-Восточная Азия, земли в других частях света стали добычей колонизаторов Великобритании, Фран­ции, Португалии, Германии, Италии и других ев­ропейских стран. Но столь обширные владения от­нюдь не умерили их аппетита.

В начале XX в. они вынашивали планы новых захватов, в оправдание нередко ссылаясь на необ­ходимость защиты соплеменников или единоверцев от притеснений, обретения «естественных границ» или «жизненного пространства». Так, Германия стремилась создать из германоязычных и соседних с ними стран, которые она относила к сфере своих интересов, тесный экономический и политический союз — Срединную Европу. Австро-Венгрия рас­считывала распространить влияние на независи­мые государства Балканского полуострова, в кото­рых усматривала угрозу своей безопасности. Россия же укрепляла позиции на Балканах под предлогом защиты «братьев-славян». Исходя из своих страте­гических интересов, она добивалась также контро­ля над черноморскими проливами — Босфором и Дарданеллами. Франция мечтала не только о воз­вращении Эльзаса и Лотарингии, отнятых Герма­нией в 1871 г. в результате франко-прусской войны, но и о присоединении всего немецкого левобережья реки Рейн, которая должна была стать её «естест­венным» рубежом на востоке. Италия присматри­валась к сопредельным французским и австрий­ским землям, считая их своими исконными тер­риториями.

Все эти захватнические планы можно было бы объяснить лишь великодержавными амбициями или национальным эгоизмом, если бы за ними не просматривались экономические интересы. В нача­ле XX в. никого не надо было убеждать в том, что основным источником торгового и военного могу­щества государств является крупная промышлен­ность. Понимали это и правительства того времени. Поэтому в своей внешней и внутренней политике они во многом руководствовались поощрением на­циональной индустрии.

Задача более чем похвальная. Вот только способ её решения оказался негодным и обернулся для ми­ра катастрофическими последствиями. Чтобы это стало ясно, вспомним азбучные истины политиче­ской экономии. Крупной промышленности тесно в национальных границах. Для полнокровного раз­вития ей необходимы зарубежные рынки сбыта продукции, источники сырья, полуфабрикатов, оборудования, рабочей силы. Заполучить их круп­ная промышленность какой-либо страны может в принципе лишь двумя взаимоисключающими пу­тями: либо добившись победы в открытом и равноправном состязании за них с индустри­ей других стран, либо обеспечив себе преимущественное право пользоваться ими от имени государства, которому они подконт­рольны. Первый путь означает режим свободной конкуренции производителей. Это тоже война, но экономическая, т. е. бескровная, победители в ко­торой подсчитывают свои барыши, а побеждённые и жертвы — убытки. Второй путь — режим госу­дарственной монополии, когда коммерция возво­дится в ранг государственной политики, что рано или поздно приводит к соперничеству держав за сферы влияния, экономический и территориаль­ный раздел мира. Это означает войну в самом пря­мом смысле, войну, потери в которой исчисляются не только в рублях, долларах и других денежных единицах, но и в миллионах загубленных челове­ческих жизней. Увы, ведущие державы выбрали именно второй путь защиты и поддержки своей ин­дустрии.

Усилия многих правительств сосредоточились на борьбе с иностранной конкуренцией, объявлен­ной едва ли не бедствием для национальной индуст­рии. В конце XIX в. это стало навязчивой идеей политиков и дельцов, способных распознать лишь сиюминутные выгоды. Действительно, от иностран­ной конкуренции жестоко страдали отечественные производители. Но была ли нужда в её удушении, если известно, что в долгосрочной перспективе она приносит неоценимую пользу как стимул повыше­ния производительности труда? Тем не менее в пос­ледней трети XIX в. правительства ряда стран стали повышать таможенные пошлины на ввозимые то­вары. «Экономический национализм» привёл к рез­кому обострению международных противоречий. Испортились отношения даже таких давних парт­нёров и союзников, как Россия и Германия. Дер­жавы стали ограничивать конкуренцию на между­народных рынках, приступив к их дележу, подтал­кивая тем самым мир к военной катастрофе. Об этом свидетельствовали участившиеся с конца XIX в. международные кризисы (Памирский 1895 г., Фашодский 1898 г., Панамский 1901 г., два Марокканских — 1905—1906 гг. и 1911 г. и Боснийский 1908—1909 гг.) и локальные войны — пока на периферии Европы (японо-китайская 1894—1895 гг., испано-американская 1898 г., анг­ло-бурская 1899—1902 гг., русско-японская 1904— 1905 гг., итало-турецкая 1911—1912 гг. и две Бал­канские — 1912—1913 гг.).

В обстановке нарастания военной опасности Ев­ропа раскололась на две группировки противобор­ствующих держав. Костяк одной из них составил союз Германии и Австро-Венгрии, заключённый в 1879 г. против Франции и России. В противовес ему возник франко-русский союз, оформленный рядом договоров 1891—1893 гг. Другие державы Европы, а также США и Япония долгое время не могли ре­шить, к какой из группировок примкнуть. Наконец в 1904 г. Великобритания разрешила компромис­сом споры о разграничении колоний и сфер влия­ния с Францией, а в 1907 г. — с Россией. Так возникла Антанта (Согласие) — коалиция Великобри­тании, Франции и России.

Случаю было угодно, чтобы сигналом к войне прозвучали выстрелы, которыми 28 июня 1914 г. в г. Сараево в Боснии был сражён племянник и нас­ледник австрийского императора Франца-Иосифа эрцгерцог Франц-Фердинанд. Ни одна из сторон не планировала начало этой войны на какую-то оп­ределённую дату. Но столь высок был уровень их военного противостояния, столь тщательно были продуманы планы мобилизации и развёртывания армий, а главное — столь велика была психологиче­ская готовность к войне, что любой серьёзный ин­цидент мог привести к аналогичным последствиям. 28 июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила войну Сербии. В ответ Россия заняла угрожающую пози­цию, начав всеобщую мобилизацию. Германия не стала терять времени и 1 августа объявила войну России, а 3 августа — Франции. 4 августа против Германии выступила Великобритания. Наконец, 6 августа о состоянии войны с Россией заявила Авс­тро-Венгрия.

С самого начала война приобрела не только об­щеевропейский, но и мировой характер. Против во­ли в неё были втянуты нейтральные Бельгия и Люксембург. 5 августа Черногория объявила войну Австро-Венгрии. Вместе с Великобританией на сто­роне Антанты выступили её доминионы: Канада, Южно-Африканский Союз, Австралия и Новая Зе­ландия. 23 августа войну Германии объявила Япо­ния.

С точки зрения военного потенциала Антанта имела явные преимущества. Однако её территори­альная разобщённость, отдалённость важных ис­точников снабжения и пополнения армий от основ­ных театров военных действий мешали реализации этого преимущества. Германии и Австро-Венгрии шанс на успех давала возможность быстрой кон­центрации сил на направлении решающего удара. Из этой предпосылки исходил и стратегический план германского Генерального штаба, разработан­ный задолго до войны под руководством генерала Шлифена: сначала нанести молниеносный удар по Франции и покончить с ней за 6—8 недель, а затем все силы бросить против России.

Однако германский Генштаб недооценил как боевые качества, так и взаимодействие войск Ан­танты. Сопротивление бельгийской и французской армий, застигнутых врасплох обходным манёвром немцев через Бельгию и Люксембург, сорвало план молниеносной войны. На ход операции повлияло и наступление русской армии в Восточной Пруссии во второй половине августа. Оно заставило герман­ское командование бросить в бой резервы, предназ­наченные для запада. В сражении на реке Марне 5—12 сентября французская армия и английские экспедиционные силы успешно контратаковали противника. Германские войска были вынуждены перейти к обороне, так и не достигнув стратегиче­ских целей. «План Шлифена» рухнул.

Однако русская армия из-за ошибок командо­вания не смогла удержать Восточную Пруссию. Но





её наступление против австро-венгерских войск, на­чавшееся в конце августа, развивалось успешно. К концу сентября она овладела всей Галицией, и по­явилась угроза русского вторжения в Венгрию и Силезию, важный индустриальный район Герма­нии. В октябре—ноябре в междуречье Вислы и Варты развернулись ожесточённые сражения между германскими и австро-венгерскими войсками, с од­ной стороны, и русскими — с другой. Они не дали решающего перевеса ни одной из сторон.

Война приобрела затяжной характер. Началось соперничество воюющих держав за нейтральные страны. Германия и Австро-Венгрия нуждались в новых союзниках, чтобы восполнить быстро таю­щие сырьевые, продовольственные и людские ре­сурсы. Страны Антанты стремились не допустить прорыва международной изоляции, в которой фак­тически оказались «центральные державы» в на­чале войны. Что касается нейтральных стран, то некоторые из них сделали своё участие в войне предметом беззастенчивого торга.

Самым крупным «призом» в дипломатическом соперничестве воюющих держав выглядела Ита­лия. Являясь союзницей Германии и Австро-Венг­рии по договору 1882 г., она в начале войны пред­почла нейтралитет, но после переговоров с обеими коалициями решила, что посулы Антанты выгля­дят заманчивей. 23 мая 1915 г. Италия объявила войну Австро-Венгрии. Однако надежды, которые возлагали на неё союзники, оправдались далеко не в полной мере. Неоднократные попытки итальян­ских войск прорвать оборону противника не имели успеха.

Зато удачно действовала австро-германская дип­ломатия на Балканах. Турция ещё в августе 1914 г. подписала с Германией союзный договор и спустя три месяца начала военные действия против России

на Чёрном море и в Закавказье, а против Велико­британии — в Месопотамии и Египте. Долго коле­балась Болгария, но к концу 1915 г. она сочла, что шансы «центральных держав» на победу предпоч­тительней. 14 октября её армия перешла сербскую границу и поддержала наступление германских и австро-венгерских войск, в результате которого к началу 1916 г. Сербия и Черногория были захва­чены, а остатки их армий вытеснены на греческий остров Корфу. После такого поражения слабым уте­шением для Антанты служило согласие Греции на высадку англо-французских войск в Салониках и создание на севере страны так называемого Салоникского фронта.

В результате увеличения числа воюющих госу­дарств в 1915 г. сложились основные фронты Пер­вой мировой войны — в Европе и на Ближнем Вос­токе. Военные действия велись и в других районах мира — в Африке, на Дальнем Востоке, в Океании, — но в неизмеримо меньших размерах и были свя­заны главным образом с захватом германских ко­лоний. Действия же военно-морских флотов в ос­новном ограничивались охраной побережья и су­доходства. Бесспорно, главными и решающими для хода войны были два фронта — французско-герман­ский и австро-германо-русский, обычно именуемые Западным и Восточным.

Примерно равные по силам, которые участвова­ли в боях с обеих сторон, эти фронты отличались рядом особенностей. Западный по протяжённости вдвое-втрое уступал Восточному, зато превосходил его по плотности войск и вооружения. Это наряду с более густой сетью оборонительных сооружений, сплошной линией тянувшихся по обе стороны фронта от побережья Северного моря до границы Швейцарии, резко ограничивало возможности ве­дения на западе манёвренной войны. Уже с осени 1914 г. боевые действия там приобрели позиционный характер. При этом вой­ска, лишённые подвижности, представ­ляли отличную мишень для прицельного огня тя­жёлой артиллерии и несли большие потери. В таких условиях наступательные операции редко приводи­ли к прорыву фронта. Обычно они завершались зах­ватом нескольких траншей, полностью разрушен­ных артиллерийским огнём и оставленных против­ником, который отходил на заранее подготовлен­ные позиции в глубоких эшелонах обороны.

В 1915 г. на Западном фронте наблюдалось за­тишье, связанное с тем, что ударные силы герман­ской армии были заняты на востоке. Но кампания 1916 г. ознаменовалась рядом крупных сражений. Среди них — знаменитая битва под Верденом, про­славившая имена французских генералов Петэна и Нивеля. Эта крепость, вклинивавшаяся в позиции германских войск, являлась ключевым пунктом обороны французов. Если бы немцы её взяли, то открыли бы себе путь в глубь Франции. Сознавая, что Верден будет защищаться до последнего солда­та, германское командование стремилось макси­мально обескровить противника. Верденская битва продолжалась 10 месяцев. Она вошла в историю не только как крупнейшее сражение Первой мировой войны, но и как пример бессмысленного кровопро­лития («Верденская мясорубка»). Немцы, так и не сумев овладеть крепостью, потеряли в боях до 600 тыс. солдат, французы — 358 тыс. Чтобы облег­чить положение Вердена, англо-французские вой­ска предприняли летом 1916 г. наступление на реке Сомме. Но, несмотря на трёхкратное превосходство в живой силе и артиллерии, они за 5 месяцев су­мели продвинуться вперёд всего лишь на 10 км, потеряв до 900 тыс. солдат.

Протяжённость Восточного фронта, обусловив­шая рассредоточенность сил и средств, предостав­ляла противникам большие возможности для ма­нёвренной войны. В январе 1915 г. русские войска возобновили наступление в Карпатах. В феврале ак­тивизировались и немцы в Восточной Пруссии. Но по-настоящему Восточный фронт пришёл в движе­ние в мае, когда на русские позиции обрушилась мощная группировка германских и австро-венгер­ских войск под командованием генерала Макензена. Русская армия с боями отступила, оставив Польшу, Литву, Волынь, Галицию. Лишь осенью

1915 г. она закрепилась на новых позициях. С этого времени война на Восточном фронте также приоб­рела позиционный характер. Но ненадолго — летом

1916 г. русским войскам под командованием гене­рала Брусилова удалось прорвать оборону против­ника в районе города Луцка и вновь занять часть Галиции и Волынь.

Осенью 1916 г. Восточный фронт стал длиннее ещё на несколько сотен километров. 27 августа Ру­мыния после долгих размышлений примкнула к Антанте и объявила войну Австро-Венгрии. Но ру­мынская армия вскоре потерпела поражение. Что­бы спасти Румынию от разгрома, на помощь ей бы-

ли переброшены крупные русские силы, снятые с других участков фронта.

На исходе кампании 1916 г. страны Антанты, несмотря на большие территориальные потери, бы­ли исполнены оптимизма. Они сорвали стратегиче­ские замыслы противника и сумели оправиться от поражений первых лет войны. Благодаря многок­ратному росту военного производства их склады ло­мились от запасов оружия и снаряжения. Не ис­пытывали они серьёзных трудностей и с пополне­нием армий. На Западный фронт постоянно прибы­вали подкрепления из колониальных империй Ве­ликобритании и Франции: канадцы, австралийцы, индийцы, марокканцы, сенегальцы и прочие. В 1917 г. командование Антанты готовило наступле­ние на всех фронтах.

Сложнее выглядели перспективы «центральных держав». Большое преимущество им давало то, что военные действия велись на чужой территории. В условиях позиционной войны они могли бы про­держаться весьма долго, если бы не столкнулись с нехваткой основных ресурсов. Преодолеть её не удавалось ни закупками в нейтральных странах, ни расхищением богатств оккупированных районов Франции, Бельгии, России, Сербии. Совершенно невосполнимыми оказались людские потери. Затя­гивание войны реально грозило истощением ресур­сов. С целью их экономии «центральные державы» в 1917 г. планировали перейти к обороне на всех фронтах.

Но в военные планы внесли коррективы соци­альные и политические потрясения, которые пере­жили воюющие государства.

Начало войны повсеместно вызвало прилив пат­риотических чувств, хотя с примесью национализ­ма (свидетельством тому служат оскорбления и на­силия, которым подвергались «враждебные» ино­странцы). На короткое время в воюющих странах установилась атмосфера национального сплочения всех классов и партий во имя победы над внешним врагом. Во Франции оно получило название «свя­щенного единения», в Германии — «гражданского мира» и т. д. Вчерашние политические противники заявляли о прекращении распрей. Социалистиче­ские партии поддержали «буржуазные» правитель­ства, к которым раньше находились в оппозиции, проголосовали за военные кредиты, а в некоторых странах даже приняли министерские портфели. Лишь небольшие революционные группы (больше­вики в России, революционные синдикалисты во Франции, «спартаковцы» в Германии и прочие) осудили эти действия как «предательство» трудя­щихся и социализма.

Однако патриотическая волна скоро пошла на убыль. Причиной тому были не только материаль­ные лишения и человеческие жертвы, коснувшиеся большинства населения. Война теряла смысл по ме­ре того, как таяли надежды на скорую победу. Вы­зывали возмущение непомерно высокие прибыли военных поставщиков. Возродилась и всё активнее заявляла о себе оппозиция. Одна её часть критико­вала правительства за недостаточно энергичные ме-









тоды ведения войны, другая предлагала заключить мир, не дожидаясь победы. Революционные группы призывали к восстанию одновременно против вой­ны и капитализма.

В странах с демократической системой управ­ления, таких, как Франция или Великобритания, правительства поспешили успокоить недовольных. В разгар войны там приступили к осуществлению глубоких социальных и политических реформ, за которые десятилетиями безрезультатно боролись демократические силы. В 1917 г. во Франции был принят закон о прогрессивном подоходном налоге, а в Великобритании — о всеобщем избирательном праве. Сами правительства были реорганизованы. Во главе их встали популярные и энергичные по­литики — Ллойд Джордж в Великобритании и Кле­мансо во Франции. Всё это позволило сдержать рост народного недовольства, которое едва не вышло из-под контроля, как, например, во Франции в мае— июне 1917 г., когда забастовки на фабриках, де­монстрации в городах совпали с движением про­теста в действующей армии.

Наоборот, в странах в авторитарной системой уп­равления, таких, как Германия, Австро-Венгрия или Россия, правительства остались глухи к ропоту граждан. Кайзер Вильгельм II лишь пообещал вве­сти всеобщее избирательное право в Пруссии после войны. Карл I, сменивший в 1916 г. в Австро-Венг­рии престарелого Франца-Иосифа, и Николай II от­делывались ещё более туманными обещаниями. Та­кое упрямство дорого им обошлось. Антиправитель­ственное движение охватило широкие слои населе­ния и приобрело стихийный, неконтролируемый характер. В 1917 г. в Германии и особенно в Австро-Венгрии усилились признаки анархии, а в России произошла революция, свергнувшая самодержа­вие.

Воюющие страны постарались воспользоваться затруднениями противника. Державы Антанты хо­тели посеять рознь среди бывших независимых го­сударств, вошедших в состав Германской империи. В особенности они поощряли сепаратизм славян­ских народов Австро-Венгрии: чехов, словаков, хорватов и др. Впрочем, это не помешало Франции втайне намекнуть венскому двору на возможность сохранения целостности монархии Габсбургов в случае заключения сепаратного мира.

С размахом и выдумкой действовали «централь­ные державы». Ещё в конце 1916 г. они попытались вбить клин между странами Антанты, предложив заключить всеобщий мир. Антанта единодушно от­вергла это предложение. Но зёрна сомнения в об­щественном мнении оно всё же заронило. В течение 1917 г. вопрос о всеобщем мире был в центре по­литических дискуссий и породил в стане против­ника немало коллизий. Свои мирные инициативы «центральные державы» использовали как при­крытие для секретных операций против Антанты. Их целью было спровоцировать любыми способами — вплоть до прямого финансирования — антивоен­ные и революционные выступления, которые осла­били бы противника. Следы такой деятельности об­наружены во всех странах Антанты, но особый ус­пех она имела в России, где революция открыла зелёную улицу проникновению агентуры герман­ского Генерального штаба.

Внутренние беспорядки подкосили боеспособ­ность Антанты, которой пришлось отказаться от планов решающего удара по противнику. Попытки наступления в апреле на Западном фронте и июне 1917 г. на Восточном провалились. «Центральные державы» получили не­предвиденную передышку, из которой не замедлили извлечь выгоду. В феврале 1917 г. Германия начала подводную войну против Антан­ты, стремясь парализовать её атлантическую тор­говлю. Но главный шанс на спасение предоставила им анархия, которая охватила Россию после свер­жения самодержавия и вскоре привела к развалу русской армии. С падением Временного правитель­ства в ноябре 1917 г. огромная империя фактически распалась на ряд независимых государств. Больше­вистский Совет народных комиссаров, пришедший к власти в Петрограде, заключил с Германией и Австро-Венгрией перемирие и наряду с правитель­ством Украины вступил с ними в переговоры о ми­ре. Этой крупной политической победе «централь­ных держав» предшествовал успех наступления на итальянском фронте в октябре—ноябре 1917 г. В результате к ним снова перешла военная инициа­тива.

События на востоке Европы могли бы предре­шить исход мировой войны в пользу «центральных держав», если бы Антанта к этому времени не зару­чилась поддержкой США. Правительство этой стра­ны, возглавляемое президентом Вудро Вильсоном, решило вмешаться в конфликт европейских дер­жав, преследуя далеко идущие цели — установле­ние международного правопорядка, который бы ис­ключал агрессивные войны, территориальные ан­нексии и другие препятствия свободному экономи­ческому соревнованию государств. США с их мощ­ной экономикой несомненно выиграли бы от такого порядка. Политически они симпатизировали демо­кратическим странам Антанты, а враждебные дей­ствия Германии причиняли серьёзный ущерб их экономике. Подводная война, начатая Германией, послужила для Соединённых Штатов поводом объ­явить ей войну (6 апреля 1917 г.). Спустя несколько месяцев во Францию стали прибывать части амери­канского экспедиционного корпуса.

В конце 1917 — начале 1918 гг. обе коалиции готовились к решающим схваткам, которые долж­ны были решить исход мировой войны. Антанта ввела жёсткие ограничения на торговлю с против­ником для нейтральных стран. Некоторые из них под её давлением разорвали отношения с Германией и объявили ей войну. На Западном фронте для коор­динации действий союзных войск был создан пост верховного главнокомандующего, который занял французский генерал Фердинанд Фош.

Отсутствие сдвигов на переговорах с Советской Россией заставило германское командование пре­рвать перемирие и развернуть в феврале 1918 г. наступление на Восточном фронте. Уже 3 марта в Брест-Литовске был подписан весьма выгодный для «центральных держав» мир, а вскоре под их пятой целиком оказались Прибалтика, Белоруссия, Ук­раина, Закавказье. С оккупированных территорий в Германию и Австро-Венгрию рекой потекли сы­рьё, топливо и продовольствие. Спешно перебрасы­вались на запад высвободившиеся войска. Десятки

тысяч немецких и австро-венгерских военноплен­ных в России были репатриированы и возвращены в строй.

Весной на Западном фронте возникла мощная группировка германских войск, которая частями была брошена в наступление. В нескольких местах немцы прорвали оборону союзников и продвину­лись вперёд на расстояние до 60 км. Однако, как и в 1914 г., они были остановлены на подступах к Парижу и решительной контратакой французских войск 18 июля отброшены назад. От этого пораже­ния германская армия, боеспособность которой бы­ла на пределе, оправиться не смогла. 15 сентября войска Антанты прорвали Салоникский фронт, а 27 октября — Итальянский.

Германский блок развалился. 29 сентября 1918 г. подписала перемирие Болгария, 30 октября — Турция, 3 ноября — Австро-Венгрия. К этому времени монархия Габсбургов как единое государ­ство перестала существовать. В Загребе, Праге, Бу­дапеште, Львове были созданы органы власти но­вых независимых государств. 12 ноября в Вене бы­ло объявлено о низложении Карла I и образовании Австрийской республики.

4 октября запросила перемирия Германия. Одна­ко Антанта не спешила удовлетворить её просьбу, рассчитывая довершить военный разгром основного противника. Лишь после того, как в Германии вспыхнула революция и 9 ноября Вильгельм II был свергнут, союзники заторопились. 11 ноября 1918 г. на станции Ретонд в Компьенском лесу бы­ло подписано перемирие, положившее конец Пер­вой мировой войне.

В ходе Парижской конференции 1919—1920 гг. победители заключили с побеждёнными серию мир­ных договоров, в том числе Версальский мирный договор с Германией (28 июня 1919 г.). Эти дого­воры на десятилетия определили основные контуры политической карты Европы. На развалинах двух центральноевропейских империй возникли новые государства. Для предотвращения конфликтов бы­ла учреждена Лига наций. Всё это способствовало укреплению международного правопорядка. Более спорными оказались положения договоров, связан­ные с удовлетворением территориальных и колони­альных аппетитов победителей. Острота территори­ального вопроса сохранилась. А желание наказать Германию ограничением её суверенитета привело к возникновению в Европе ещё более опасного очага напряжённости. Недостатки и просчёты мирного урегулирования после Первой мировой во многом подготовили почву для Второй мировой войны.

Трагедия, которая постигла человечество в се­редине XX в., бросила тень забвения на Первую мировую войну. Между тем она оставила глубокий след в современной истории. С течением времени это становится всё более очевидно. Первая мировая война изменила привычки и нравы людей, сделала их более терпимыми к государственным формам на­силия и посеяла зёрна будущих международных конфликтов, которые проросли кровавыми столк­новениями уже в наше время, например в Югосла-





вии в начале 90-х гг. Потребности воен­ного времени заставили правительства воюющих стран прибегнуть к государ­ственному регулированию промышленного и сель­скохозяйственного производства, нормированию цен и потребления, распределению трудовых ресур­сов и товаров, дозированию общественно значимой информации. Всё это не только расширило функ­ции государства, но фактически поставило его над обществом. Здесь несомненно кроется источник усиления тоталитарных тенденций в жизни стран и народов в середине XX в. Из опыта Первой ми­ровой войны во многом исходили теоретики и прак­тики не только фашистской командной экономики в Германии и Италии, но и «социалистического планового хозяйства» в СССР. Прямо или косвенно он повлиял и на опыт государственного регулиро­вания в демократических странах, например, на разработку «нового курса» в США. Лишь в резуль­тате либеральных реформ и преобразований, охва­тивших мир в последней трети нашего столетия, человечество постепенно расстаётся с этим насле­дием.